Вслед за Бурей. Дилогия

Путь отряда продолжился. Без какой-то особенной спешки, но отнюдь и не медленно. Егеря бездорожьем степи пробирались на север - курс Мудрейший сумел распознать по движению в небе светила. То же солнце, забравшись в зенит, послужило сигналом к привалу. Люди спешились, зашуршали тряпичные свертки, раздались голоса егерей, что молчали в дороге. Хруст лепешек, довольное чавканье, бульканье фляг - очевидные звуки обеда наполнили место стоянки.

"Как же хочется пить!" - пуще прежнего взялась за Вечного жажда.
– "Терпим! Пусть продолжают считать, что я сплю. Тянем время и слушаем.".

А послушать что - было. Где-то справа, в десятке шагов от Яра, кто-то, первым закончив с едой, пробурчал:

– Что-то долго он в Бездне торчит. Мож, не Проклятый вовсе?

– Не... Бездушный, как есть, - возразили сквозь чавканье.
– Человек бы давно уже сдох. Ты дырищу видал?

– Да. Дырища там добрая. Болт - не прутик. Чудно, что до речки добег.

– Потому и добег, что Бездушный. Эти гады такие... живучие.

– Это точно. Вон первый, походу, из наших - обычный. Кобыла - с коней, он за ней! Под кобылой скопытился!

После всплеска дружного трехголосого гогота ушей Яра достигло еще одно предположение:

– А который удрал, тоже нелюдь. Готов спорить на золото, что зарбагов сынок. Ты видал, как он с лошади спрыгнул? Я на ярмарке в Эйне акробатов встречал и не раз. Хрена с два кто из них сиганет, как тот мудень. Так что точно Бездушный. Непонятно, с чего только в этого стрельнул?

– А ну, разговорчики!
– вмешался в солдатскую болтовню кто-то старший.

– Господин капитан, так мы ж тихо.

– Тихо мыши сношаются!
– рыкнули в ответ.
– У Бездушных небось уши получше твоих. Вдруг он слушает? Еще успеете обо всем посудачить. Больше, чтоб до заставы ни-ни. Или хочешь без наградных остаться?!

– Никак нет, господин капитан! Виноват!

Разбавленная хрустом и чавканьем тишина снова воцарилась вокруг. Яр некоторое время подождал для уверенности. Ничего. С дисциплиной в отряде порядок. Получили приказ не болтать - не болтают. Так же молча егеря начали собираться в дорогу, и Мудрейший не выдержал.

– Пить...
– слабым дрожащим голосом простонал Яр, имитируя внезапное пробуждение.

То ли вышло у Вечного чересчур тихо, то ли просто имперцы не видели срочности в облегчении мук своего живучего пленника, но к моменту, когда губ Мудрейшего наконец-то коснулось холодное горлышко фляги, Яр успел еще трижды повторить свой просительный стон. Струи теплой слегка горьковатой жидкости потекли в пересохшее горло. Дрянь - но как же приятно. Правда, толком напиться не дали, оторвав вожделенный сосуд через пару десятков глотков. Наконец распахнув глаза, Вечный смог рассмотреть склонившихся над ним людей.

Однозначно военные. Яр, хотя и недавно узнал про понятия: армия, воины, солдаты, но по схожести серо-зеленых одежд сразу понял - служивые. Да и помнил же, кто их тогда догонял. Егеря-пограничники. Значит, осталось недолго. Проклятым, вроде, в Империи головы рубят, если магистр не врал.

'А ведь мог и соврать,' - промелькнула внезапная мысль. 'И про это, и про все остальное. Или часть все же правда? Наверное правда была. Только, как разобрать - где обман, а где истина?'

– Ну так что? Ты Бездушный, аль нет? Сам признаешься, или братьев дождемся?
– иронично поинтересовался солдат.

– Да неважно, - сердито бросил другой, отличавшийся от остальных егерей наличием блестящей кольчуги.
– То есть важно, конечно, чтоб Проклятый, но можешь молчать. На заставе во всем разберутся. С тебя дотерпеть и не сдохнуть. Смогешь?

– Постараюсь, - выдавил Яр.

– Ну и ладненько, - расплылся в улыбке имперец.
– Коли Проклятый, все по золотому получат. А я так и вовсе пяток. Так что держись, бородатый. До форта, чтоб протянул.

Обращение Яра сначала немного смутило - вроде же, не похож на Безродного - но присмотревшись к служивым внимательнее, Вечный все понял. Лица солдат были тщательно выбриты. Житель Долины про этот обычай - скрести себе кожу ножом, уже знал и видел, как тот же Эркюль по возможности брил подбородок и щеки кинжалом. Сам же Мудрейший волос на лице не касался аж с праздника Длинного дня. Вот и оброс сверх приличий.

– Есть хочешь?
– поинтересовался все тот же имперец в кольчуге. И не дождавшись ответа, добавил: - Сейчас перевяжем, и надо пожрать. Только мяса не дам. Не сгрызешь. Кашка - самое то.

Капитан - видно, это был он - бросил пару приказов и скрылся из вида. Дальше Яру пришлось пережить несколько неприятных минут. Для начала Мудрейшего аккуратно - как, видимо, представлялось опускавшим его егерям - положили на землю вместе с носилками. Затем подошедший солдат с сумкой, полной каких-то малюсеньких фляг и коробочек, небрежно сорвал бинты с тела Вечного и принялся обрабатывать рану.

Отвратительный запах густой жирной мази ворвался в ноздри. Обмокнутая в эту вонючую жижу тряпичная скрутка настойчиво лезла в небольшое отверстие, оставшиеся от извлеченной стрелы. Дырищей, как давеча, назвать эту дырочку сейчас уже было нельзя. И если же лекарь сумел скрыть свое удивление, то у солдат, помогавших целителю, сдержаться не вышло.

– Ого! Ты видал? Ничего себе скорость! Как пупок на груди вместо дырки, да и кровь не идет. За два дня заросло. Чудеса... Вот бы мне так уметь!

– Да... Живучие суки. Теперь уж все ясно - Бездушный.

– А значит гульнем!
– подытожил осмотр раненого третий егерь.

Закончив перевязку, молчаливый лекарь ушел, прихватив с собой и помощников. Им на смену немедля явился солдат с миской каши в руках. Подсунув Яру под голову свернутый плащ, он принялся за кормежку.

Вскоре, разобравшись с делами, егеря по-быстрому свернули лагерь, и отряд продолжил движение. Яр, болтавшийся в гамаке между конских боков, хоть и мучился болью в груди, но сознание уже не терял. Заживавшая рана саднила и сильно чесалась. Иногда, на особенно резких рывках, там за ребрами жгло, как огнем. Сами кости тем более ныли - особенно ключица с лопаткой, коим досталось сильнее всего.

Подзабытые, но все же знакомые ощущения. Когда-то Мудрейший уже проходил через нечто подобное. Лет триста назад копье одного заречного воина пронзило грудь сына Ярада. Тогда было хуже. Широкий тупой наконечник продрался сквозь плоть, оставив огромную рану. Кожа, мясо и даже хребет уступили напору оружия. Зацепи кремень сердце, возможно бы Вечный и умер, ну а так - две недели отлежки, и все заросло. Даже шрам рассосался со временем. Чего уж тогда говорить о менее серьезных ранениях, коих в жизни любого охотника предостаточно. Яра драли медведи и волки, цеплял лапой тигр, в различных падениях несколько раз ломались конечности. Как-то камень, сорвавшись с горы, раздробил ступню начисто. Зажило. Всего неделю спустя сын Ярада уже смог ходить, а через месяц и вовсе носился, как ни в чем не бывало.