Вслед за тенью. Книга вторая

— Как это «откатишься»?

— Вернись в тот режим, в котором находилась в постели. Ты же можешь этим управлять?

— Что?.. Чем управлять?

— Мне нужно, чтобы ты вернулась в тот день. Ты о нем сегодня вспоминала, если я правильно понял. Я имею в виду день со шмелём. Ты ведь о нём вспомнила, когда упомянула о цвете моих волос?

— Не знаю какой именно день вы имеете в виду…

— Лето. Ольга взяла тебя с собой. Вы приехали на машине. Тебя тогда укусил шмель, припоминаешь? В тот день ты увидела меня без парика и задала этот вопрос — о цвете моих волос. Я еще опасался, что проболтаешься при Ольге и выдашь что-то типа: «Ты уже выполнил задание?»

— И что бы тогда случилось?

— Факт того, что ты, в отличие от Ольги, была в курсе моих манипуляций с образом, дополнительно ударил бы по ее самолюбию. А она и так нелегко пережила то, что я ее переиграл.

— Вы скрывали от нее, что… были в образе?

— Да.

— Зачем?

— Так было нужно. Итак, сад на заднем дворе моего дома, Миледи. Дерзайте!

— Сад вашего дома? Разве не в нашем саду меня укусил шмель?

— Нет. Сосредоточься. Мне нужно, чтобы ты вспомнила то, что тогда сказала Ольга. Дословно.

— Это связано с вашим недавним разговором по телефону? — вдруг выпалила я, облокотившись на стену позади меня.

Отвечать мне не спешили. Но я была бы не я, если бы не предприняла еще одну попытку вытянуть из него хоть что-то:

— Я имею в виду тот разговор, который перехватила, когда вышла из ванны.

— Перехватила? Занятно… Не отвлекайся. Мне нужно знать…

— Вам нужно… — с досадой повторила я, — а нужно ли это мне?

— Не торгуйтесь, Миледи!

— А какой мне смысл вспоминать, если ничего не получу взамен?

— Что же ты хочешь получить, девочка?

— Вводные по папе, конечно! Вы поделитесь ими со мной?

— Посмотрим, как выполнишь задание. Есть большой шанс того, что окажешься бесполезной.

— Будьте спокойны, не окажусь!

— Довольно амбициозное заявление… А не переоцениваете ли вы свои способности, Миледи? На данный момент вы даже не помните, в чьём саду происходил тот разговор.

— Разберусь! Но может мы сначала поедим? 45 минут, о которых вы упомянули, когда я собиралась принять ванну, давно истекли.

— От дока поступила настоятельная рекомендация пофиксить твое состояние в течение двух часов после сна. И только потом накормить.

— От Андрея Андреевича?

— От него. До часа икс осталось не больше 20 минут, — известили меня, взглянув на дисплей своего сотового, в миг вытянутого из кармана джинсов. — Смею надеяться, ты как раз успеешь выполнить прик… Мое пожелание. Итак. Откатись… Перенесись в тот день. Какое это было число? Не помню…

— Не знаю…

Я закрыла глаза и напрягла память. Пустота…

— Только не молчи, — поступило еще одно ЦУ, — рассказывай всё по пунктам. Что видишь, ощущаешь и так далее. Сможешь? Твой отец умеет.

— Умеет? Не умел? Значит он жив?!

— Умел когда-то… Не цепляйся к словам.

— Зачем вам знать, что тогда сказала мама? Что такого важного она могла сказать? Ничего… — принялась я размышлять вслух, — И знаете, почему?

Мне милостиво разрешили ответить на свой вопрос. Разрешили, не проронив ни слова. Взглядом.

— Потому что… если бы это было важно, вы бы не забыли! — выпалила я с видом эксперта вселенского масштаба.

— Логично. Но меньше всего сейчас мне нужен твой анализ. Только голые факты. Анализ я сделаю сам.

— Почему не сделали его сразу после того разговора с мамой?

— Посчитал несущественным. Не отвлекайся.

— Хорошо. Но только баш на баш, как вы говорите: я вспомню, а вы расскажете, к чему вам это. Договорились?

— Не требуй невозможного — не придется разочаровываться.

— Почему невозможного?

— Вопрос секретности данных. И потом: неизвестно, насколько точно ты вспомнишь и передашь слова матери. Поехали!

— Я есть хочу!

— Вы как ребенок, Миледи! По данному вопросу я все уже разъяснил. Еще раз: поедим сразу, как закончим.

— Это шантаж?

— Констатация факта.

— А вы сложный переговорщик… Ладно. Попробую на голодный желудок… А вы ведь сознательно ставите меня в проигрышную ситуацию! Чтобы я не справилась и вам не пришлось делиться фактами, так?

— Теряем время, — было мне ответом.

— Хорошо…

Я снова прикрыла глаза и напрягла измученную память.

«Ты обязана справиться, Катя! — внушала я себе, собираясь с мыслями, — Иначе он в тебе разочаруется и сочтет бесполезной. А сочтет бесполезной — значит не станет делиться вводными о папе! Итак: триггер — шмель!» — приказала себе мысленно.

Не знаю, сколько времени прошло, но вдруг в нос хлынул знакомый аромат цитрусовых — любимый мамин освежитель в нашей новенькой машине. Этот аромат окутывал меня и плавно переносил в тот день. В день, когда мама взяла меня с собой в гости к другу.

Перед глазами предстают высокие кожаные подголовники… Светло—коричневого оттенка, они возвышаются впереди меня и закрывают обзор. На водительском сидении я вижу маму. Волосы красиво струятся по ее спине и зеркальной гладью отражаются в лучах солнца, бьющих в слабо затонированное стекло окна. Мама ведет машину. На скорости. Будто куда-то торопясь. Ремень детского кресла, в которое меня усадили, туго врезается в грудь и не позволяет свободно двигаться. А мне очень хочется посмотреть на дорогу и машины, мчащиеся перед нашей.

В салоне негромко звучит мамин любимый «Одинокий пастух». Я еложу на своем сидении и настойчиво пытаюсь выглянуть из-за подголовников.

«Не вертись! — велит мама, — Укачает!»

Мы подъезжаем. Останавливаемся.

— Лето. Жарко. — начинаю пересказывать Кириллу Андреевичу всё, что вижу. — Мы с мамой выходим из машины и подходим к забору. Он настолько высок, что мне приходиться запрокинуть голову, чтобы увидеть на самом его верху… Что это там? Пики… Да… Острые… Мне нравится, как они блестят на солнце. Переливаются золотом… В заборе есть вход. Массивный… С широкими воротами. Темно-красными… Нет… Ближе к бардовым… Примерно на три тона темнее забора из красного кирпича. Кирпичики теплые… Почти горячие. Я провожу по ним ладошкой и слышу мамино:

«Не трогай! Руки испачкаешь!»

Она нервничает. Я чувствую это… Чувствую по тому, как крепко она сжимает мою ладонь в своей… Почему нервничает? Не знаю… А хотя… Хотя знаю… Из-за папы…

«Папа, ты же знаешь, что случилось! Точно знаешь! Расскажи мне! Или я пойду к нему!»

Вдруг «кадр» на секунду завис, а потом бесследно исчез. Словно телевизор сломался. Я попыталась его «починить». Не получилось…

— Дальше! — настойчиво ворвалось в уши.