Вспоминая голубую Землю

Он не знал ничего подобного ей нигде в мироздании. Кит с интеллектом человеческого уровня или человек, превратившийся в китообразное. Он не был уверен, что было бы более чудесным.

– Вы знаете, что на самом деле произошло на Меркурии?

– Я знаю, что это был обман, - ответила Аретуза с очевидной осторожностью.
– Совсем недавно я поймала себя на том, что задаюсь вопросом, как далеко простирался этот обман.
– Она остановилась и, лениво взмахнув ластами, начала вращать свое массивное тело.

Преодолев несколько метров воды, Джеффри почувствовал потрясающую обратную волну.
– Когда вы двое разговаривали в последний раз?

– Как раз перед тем, как она умерла. Я дозвонилась до Зимнего дворца, поговорила с ней в этих ее безумных джунглях. Возможно, я была одной из последних, кто разговаривал с ней.

– Я удивлен, что вам было о чем поговорить.

– Я чувствовала себя обязанной. Ваша бабушка сыграла ключевую роль в проекте Окулар.

Он вспомнил, что сказала ему Санди.
– Это был какой-то телескоп, верно?

– Машина для картографирования экзопланет, - поправила Аретуза ученым тоном.
– Сверхбольшая матрица облака Оорта [Oort Cloud Ultra-Large Array - сокращенно Ocular]: рой глаз, устремленных во внешнюю тьму, соединенных вместе в лазерные интерферометры, чтобы они могли функционировать как единая огромная линза, шире Солнечной системы. Даже наполовину законченный, он был поразительным техническим достижением. Но у Линь Вэй разбилось сердце, когда она увидела, что стало с ее прекрасным ребенком.

– Я мало знаю о связях Юнис.

– Вашу семью привлекли, чтобы помочь с тяжелой работой. Взамен мы передали им в аренду Меркурий. Экинья Спейс построили свой полярный объект, заявив, что он предназначен для физических исследований.

– Что было ложью.
– Джеффри предположил, что теперь не будет ничего плохого в том, чтобы пересказать то, что ему рассказали.
– Они занимались незаконной работой с искусственными интеллектами.

– В то время мы так и думали. Но Юнис была слишком умна, чтобы позволить себе быть почти пойманной таким образом. Если бы она действительно очень хотела проводить незаконные исследования в области ИИ, она бы нашла для этого другое место, такое же далекое от Когнитивной полиции, как Меркурий. В конце концов, существует целая система. Недостатка в темных углах нет.

– Вы хотите сказать, что происходило что-то еще, помимо ИИ?

– Объект питался от сети запуска Окулара. Он что-то делал.

– Юнис поставила дымовую завесу, чтобы скрыть дымовую завесу?

– Вы слышали о том, чтобы прятаться у всех на виду? Даже Линь Вэй в то время ни о чем не догадывалась. Она была настолько зациклена на идее, что под прикрытием физических исследований проводятся незаконные исследования в области ИИ, что ей никогда не приходило в голову внимательно присмотреться к самому камуфляжу, к тому самому, по отношению к чему Юнис не прилагала никаких усилий, чтобы скрыть.

– Значит... все это время это была физика?
– Но Джеффри не видел, с чего бы еще начать эту мысль.

– Физика с самого начала, - сказала Аретуза.

– Это всего лишь предположение, - сказал Джеффри.
– Юнис пропала. Линь Вэй утонула. Если тогда умные головы не нашли на Меркурии ничего нетронутого, то и сейчас, спустя столько лет, там ничего не будет.

– Так что поищите где-нибудь в другом месте. Несомненно, вы заметили планету, спроецированную на мою сферу.

– Мне было интересно, когда вы дойдете до этого. Это реальный мир или симуляция?

– Достаточно реальный. Это синтезированное изображение Девы 61f, планеты, которую мы называем Крусибл. Это чуть меньше двадцати восьми световых лет от нас - едва ли какое-то расстояние вообще по космическим меркам. Прыжок и перескакивание. Я показала Крусибл Юнис, потому что в нем было что-то такое, что-то замечательное, что Линь Вэй хотела бы, чтобы она увидела.

– И вы бы знали все о намерениях Линь Вэй, не так ли?

– В этом вопросе есть странный подтекст, - парировала огромная фигура с безошибочной угрозой.

– Как хотите, - сказал Джеффри. Он снова думал о девушке при "рассеянии", воплощении, имевшем поразительное сходство с молодой Линь Вэй.
– Это открытие, - продолжал он.
– Разве это не должно стать достоянием общественности?

– Скоро так и будет. Открытие было сделано в конце прошлого года, менее четырех месяцев назад. Мы все еще находимся в фазе эмбарго, а это означает, что... на данный момент... вероятно, в Солнечной системе в настоящее время менее дюжины человек имеют доступ к этим данным. Все они, кроме одного, имеют тесную связь с Окуларом. Вы - исключение.

Джеффри задавался вопросом, к чему все это ведет.
– Так что же вы нашли?

– Я не могу приписать себе никакой заслуги в этом открытии. Оно было получено самим Окуларом, или, скорее, Арахной, управляющим интеллектом, лежащим в основе прибора. Арахна - это искусственный интеллект, очень умный, созданный из плодов лаборатории Юнис. Когнитивная полиция знает об Арахне, и технически она - он - находится в пределах их компетенции. Но они дали проекту особое разрешение. Арахна - безобидная сирота, парящая в глубоком космосе, слепая ко всему миру, кроме того, что она видит собственными глазами Окулара. То, что она обнаружила, было ошеломляющим и потрясающим мир. Вот почему она обратила на это мое внимание.

Изображение изменилось, пока внимание Джеффри было отвлечено. Это была все та же голубая планета, но теперь облачный покров был стерт, сине-зеленый мрамор отполирован до состояния океанов, льда и массивов суши.

– Я не...
– начал Джеффри.

– Давайте увеличим изображение, - сказала Аретуза, - до эффективного разрешения около трехсот метров. Этого недостаточно, чтобы отобразить мелкомасштабные структуры, такие как дороги или дома, но этого более чем достаточно для съемки геоинженерии, городов, вырубки лесов, использования в сельском хозяйстве и даже следов больших морских судов. Область, которую вы сейчас видите, имеет около тысячи километров в поперечнике и весьма точно сосредоточена на экваторе.

Джеффри уставился на то, что показывала ему Аретуза. По его глазам было очевидно, что ему не следовало там находиться.

– Арахна назвала это аномалией максимальной энтропии 563/912261. Очевидно, ей нужно было название получше, чем это. Вот почему я решила назвать это Мандалой.

– Ман-да-ла, - повторил он, медленно делая ударение на слогах.
– Это хорошее имя.

– Да.

И он изумился. Если бы податливая оболочка Крусибла - сама планетная кора - была теплым воском, и на воске был бы выбит твердый отпечаток имперской печати, печати огромной сложности, результатом могло бы стать что-то вроде этой аномалии максимальной энтропии, этой Мандалы.