Вспомнить всё (сборник)

За дверью зазвучали шаги. Слейд внутренне подобрался.

Дверь открылась. На пороге стояла молодая женщина в легких хлопковых брюках, с завязанными в хвост волосами. Стояла и спокойно смотрела на него. Какие у нее миленькие маленькие ножки, подумал Слейд. И тапочки – тоже маленькие. А кожа у нее была гладкая и блестящая, и он понял, что неприлично таращится, потому что не привык, что у женщины могут быть открыты ноги – а девушка сверкала голыми икрами.

– Чем могу помочь? – вежливым, но несколько усталым голосом поинтересовалась она.

Только теперь он заметил, что девушка пылесосила. Да, так это называлось в те времена. В гостиной стоял пылесос «Дженерал Электрик» с контейнером… надо же, а ведь историки ошибаются, утверждая, что этот тип пылесосов прекратили выпускать в 1950 году.

Слейд хорошо подготовился, поэтому без запинки выдал:

– Миссис Доуленд?

Женщина кивнула. Подбежал и любопытно высунулся из-за маминой спины маленький ребенок.

– Я большой поклонник монументальных…

Тут он осекся – ох, не то, не то сказал.

– Кхм, кхм, – поправился он, используя устойчивое выражение из языка двадцатого века – книги им так и пестрили. И поцокал языком – про такое он тоже читал, пока готовился. – Я, мэм, собственно, вот что хочу сказать. Мне очень нравятся работы вашего мужа, Джека. И я сюда приехал через всю пустыню – чтобы увидеть любимого писателя в естественной, так сказать, обстановке.

И он заискивающе улыбнулся.

– Вам нравятся работы Джека? – удивилась она.

Удивилась, но и обрадовалась.

– По телевизору видел пару серий, – пояснил Слейд. – Отличные сценарии.

И он покивал для пущей убедительности.

– Вы англичанин, да? – сказала миссис Доуленд. – Да проходите, проходите…

И она пошире открыла дверь.

– Джек сейчас работает в мансарде… Дети кричат, отвлекают, так он повыше забрался. Но я уверена, что ради вас он спустится – тем более что вы издалека приехали! Вы мистер…

– Слейд, – представился Слейд. – Симпатичный у вас дом.

– Спасибо.

И она провела его в темную прохладную кухню. В центре стоял круглый пластиковый стол, на нем пакет с молоком, меламиновая тарелка, сахарница, две кружки для кофе и другие любопытные предметы.

– Дже-еек! – громко позвала она, стоя на первой ступеньке лестницы. – Тут к тебе поклонник приехал! Хочет тебя увидеть!

Где-то наверху открылась дверь. Потом послышались шаги. Слейд замер. А потом показался Джек Доуленд собственной персоной – молодой, в хорошей форме, с уже начинающими редеть каштановыми волосами. В свитере и слаксах. Худое умное лицо выглядело хмурым и неприветливым.

– Я работаю! – процедил он. – И хотя я работаю на дому, это все равно работа, чтоб ты знала!

И он смерил глазами Слейда:

– Что вам нужно? И что вы хотите этим сказать – поклонник? Какая именно из моих работ вызвала ваш восторг? Да я два месяца уже продать ничего никому не могу – так и рехнуться, кстати говоря, недолго…

Слейд сказал:

– Джек Доуленд, вы просто еще не нашли свой жанр.

Голос его дрогнул – вот он, исторический момент.

– Хотите пива, мистер Слейд? – спросила миссис Доуленд.

– Спасибо, мисс, – отозвался Слейд. – Джек Доуленд, – сурово продолжил он, – я прибыл, чтобы вдохновить тебя.

– А вы откуда будете? – подозрительно поглядывая, поинтересовался Доуленд. – И почему у вас галстук так странно повязан?

– В смысле – странно? – занервничал Слейд.

– У вас узел внизу, а не под горлом. – И Доуленд обошел его, внимательно присматриваясь к одежде. – И почему у вас голова выбрита? Вы слишком молоды, чтобы облысеть.

– Ну, так положено, – промямлил Слейд. – Голову положено брить. По крайней мере в Нью-Йорке.

– Офигеть, голову положено брить, – пробормотал Доуленд. – Бред какой… Вы что, из этих чудиков столичных, что ли, будете? А что вам все-таки нужно?

– Я хочу выразить вам свое почтение, – сурово сказал Слейд.

Он чувствовал, как в нем закипает гнев. Еще его переполняло новое чувство – чувство негодования. С ним обращались невежливо, и он понимал это.

– Джек Доуленд, – слегка запинаясь, проговорил он. – Я знаю о ваших работах больше, чем вы сами. Я знаю, что должны писать научную фантастику, а не сценарии для вестернов. Прислушайтесь к моим словам – я ваша муза.

И он замолк, шумно и тяжело дыша.

Доуленд вытаращился на него, а потом запрокинул голову и расхохотался.

Миссис Доуленд тоже улыбнулась и заметила:

– Ну, я знала, что у Джека есть муза, но почему-то считала, что она женского рода. Разве музы – не женщины?

– Нет, – гневно возразил Слейд. – Лео Паркс из Вейквилла, Калифорния, вдохновил Альфреда ван Вогта! И он – мужчина!

И он уселся за пластиковый стол, потому что ноги перестали держать его.

– Послушайте, Джек Доуленд…

– Господи ты боже мой! – сердито воскликнул Доуленд. – Называте меня либо Джеком, либо Доулендом, но не Джеком Доулендом – это звучит неестественно! Вы что, травы обкурились, что ли?

И он подозрительно принюхался.

– Травы… – не понимая, о чем речь, отозвался Слейд. – Нет, траву я не ем, мне пива, если можно…

Доуленд заметил:

– Так, давайте перейдем к делу. А то у меня дел по горло. Я работаю. На дому – но все равно! Я – работаю!

Настало время пропеть мастеру панегирик. И Слейд откашлялся и начал давно приготовленную речь:

– Джек, если вы позволите так себя называть, мне странно, что вы, черт побери, не попробовали себя в жанре научной фантастики. Полагаю…

– А я вам скажу почему, – перебил его Джек Доуленд.

И он сунул руки в карманы и принялся мерить шагами кухню.

– Потому что на нас так и так сбросят водородную бомбу. Будущего нет – там пусто и страшно. Смысл писать об этих ужасах? Г-господи ты боже… – И он покачал головой. – И к тому же кто читает всю эту чушь? Прыщавые подростки. Придурки. Неудачники. И вообще это не литература, это трэш и угар. Назовите мне хоть одного нормального автора-фантаста! Хотя бы одного! Я тут в автобусе ехал, когда в Юте был, и попался мне на глаза журнальчик. Бредятина такая, что сил нет! Даже если меня золотом осыпать, я такое писать не буду, нет, и не предлагайте! А я поспрашивал – и что? Там платят гроши, полцента за слово, что ли. И что, на это можно прожить?