Вставная челюсть Щелкунчика

– Понятно, – кивнула я. – А почему ты говорила о двух медалях?

Алиса тряхнула головой и затараторила:

– Другую надо было Лауре за грудь и талию отдать! Операцию необходимо было срочно делать, времени до бала мало. А нужно, чтобы синяки сошли в местах уколов. Бабка договорилась так: после завершения конкурса утром меня в клинику кладут, на следующий день отпускают. Медальку надо дать Лауре заранее, но мы же с бабушкой были на финале! Как отвезти в клинику медаль? Меня одну оставлять нельзя, родители других девочек злобные, обидеть могут. Лаура пошла нам навстречу, сказала: «Сама приеду в «Красавицу», заодно с Аллочкой повидаюсь».

Лиса перевела дух.

– Кузнецова с Мироновой подруги детства, они вместе в интернате жили, когда их родители в пожаре погибли. Чтобы я худеть начала, меня Лаура завернула в электрическое одеяло. Его в сеть включили, сначала мне жарко стало, потом больно, я заплакала, начала просить: «Не хочу, снимите». Кузнецова сказала: «Ради красоты можно потерпеть. И совсем не так уж тебе и больно. Вот…», она подняла кофточку, а у нее на животе и спине такие шрамы! Жесть! Она мне объяснила: «Я была совсем маленькой, первоклашкой, мы с Аллой Константиновной, которой тогда тоже семь лет было, попали в пожар. Аллочке повезло, она не обожглась, а вокруг меня обмоталась горящая скатерть. Вот что на самом деле больно! А лечить потом еще хуже. Но я все вытерпела. А это пустяк, тебе просто горячо, стыдно хныкать, потерпи, процедура короткая». И стала рассказывать, как они с Аллой Константиновной в детдом попали и с тех пор не расстаются, как в Москву приехали. Я заслушалась и про горячее одеяло забыла.

– Ага, – пробормотала я.

– Бабушка второй раритет в сумке в «Красавицу» принесла, – бубнила Алиса. – А ее Анюта отправила какой-то тест заполнять или чего-то писать, не помню. Бабка велела мне никуда из комнаты не уходить, а я в туалет побежала, дверь не заперла. Кто-то вошел и медаль украл. Бабушка меня по щекам отхлестала.

– Я б тебя за это убил, – не выдержал Алексей.

Алиса затряслась.

– Я не виновата. Попросила Веру, маму Сони, в комнате побыть, а она ушла.

– Вот кто наш раритет с… л, – взвизгнула Катя, – надо ее арестовать! Отнять медаль!

– Нет, немедленно едем к теще квартиру обыскивать! – засуетился Алексей.

Никита весело засмеялся:

– Вперед, предки! С барабаном! Тара-рара-тара! Бом-бом!

Степан, писавший в этот момент кому-то сообщение в телефоне, поморщился, но ничего не сказал.

* * *

– Хочется спешно принять душ, – призналась я, когда мы покинули квартиру Горюновых, – горячий, прямо кипяток. И мочалку пожестче взять. Возникло ощущение, что по всему телу нечто липкое, омерзительное ползает.

– Своеобразная парочка, – согласился Степан, открывая машину.

– Там все хороши, – поежилась я. – А бабка? Решила продать внучку, которой от рождения не так уж много ума досталось, пообещала ей дворец, жизнь в роскоши. Про Никиту я вообще молчу, гений страшного ума.

– Многие одаренные люди отличались не очень милыми характерами, – заметил Дмитриев, – а кое-кто из них были подлецами.

Тихо беседуя, мы доехали до моей малолитражки, мирно ожидавшей меня на парковке. Я села за руль, без приключений добралась до дома, залезла в ванну, долго плескалась в воде, потом упала под одеяло и в секунду заснула.

* * *

Будильник противно зазвенел, я, не открывая глаз, нашарила часы и стукнула по ним ладонью. Но занудный звук не прекращался. Я села, поняла, что беснуется мой мобильный, и схватила его.

– Привет! Как дела? – спросил Степан.

Я зевнула.

– Хорошо.

– Спишь? – удивился Дмитриев.

– Правда странно? – пробурчала я. – Уже семь утра натикало.

– Прости, не посмотрел, который час, – извинился Степан.

– Ерунда, кто рано встает, тому Бог подает, – вздохнула я. – Что-то случилось?

– Меня вчера зацепила фраза Алисы про дружбу Лауры Кузнецовой и Аллы Мироновой с детства… – начал Дмитриев.

– Кто-то еще упоминал об этом, – перебила я его, – вроде Анюта Королева, но точно не помню.

– И они вместе жили в интернате после того, как их родители погибли в пожаре, – продолжал Степан. – Я подумал: китайские медали демонстрировали посетителям музея Нарганска. Он сгорел вместе с городком. Погибла тьма народу, в том числе Михаил Чашкин, первый и единственный муж Галины Сергеевны. Она тогда работала журналисткой, под псевдонимом Сергеева накропала лживую статейку «Убийцы в рясах» и пошла в гору. Может, медали не уничтожило пламя? Вероятно, Петрова их украла? И Алла Константиновна и Лаура тоже имеют отношение к тому пожару? В Интернете говорится, что владелица клиники активно помогает детям, которых обезобразили ожоги, вероятно, на эту благотворительность ее толкает личный опыт.

– Знаешь, сколько пожаров случается каждый день в России? – остановила я Степана.

– Нет, но полагаю, что много, – ответил тот.

– Сомнительно, что Лаура и Алла… – завела я.

– У Константина Чашкина, директора музея, кроме проблемного сына-алкоголика, была дочь, – перебил меня Степан, – Михаил старший, девочка намного его младше. Угадай, как ее звали?

Я удивилась.

– Алла? Алла Константиновна родом из Нарганска?

– Люблю умных женщин, – воскликнул Степан.

– Но она Миронова, – пробормотала я, – а не Чашкина.

– Вилка, ты не знаешь, что многие девушки, выйдя замуж, меняют фамилию?

– Ну да, конечно, я ступила, – забубнила я, – глупость сказала.

– Надо с этой дамой по душам поговорить, – азартно воскликнул Дмитриев.

– И под каким предлогом мы отправимся к владелице холдинга? – вздохнула я.

– Я работаю над решением этой задачи, посмотри почту, я выслал то, что накопала Кларисса, – попросил Степан, – это весьма интересно.

– Твоя сотрудница когда-нибудь спит? – закряхтела я, сползая с кровати.

В ответ услышала:

– Она Терминатор, железный и беспощадный.

– К сожалению, я слабый человек, которому, чтобы очнуться, требуется холодный душ плюс кофе и булочка, – вздохнула я. – Сейчас умоюсь и сяду за компьютер.

Глава 36

Письмо оказалось длинным, я отпила капучино и погрузилась в чтение.

«Алла Константиновна Миронова, в девичестве Чашкина. Место рождения – город Нарганск. Отец – Константин Михайлович Чашкин. Прадед Чашкина Чжан Ин был выходцем из Китая, как он попал в Россию – неизвестно, но сохранилась запись о его женитьбе на Вере Ивановне Чашкиной, дочери купца из Курска. Сын Чжан Ина взял фамилию матери, его потомок переехал в Нарганск».

Я на секунду оторвалась от чтения. Значит, директор музея, рассказывая всем, что перламутровые медали являются собственностью его семьи, не врал. Это, учитывая китайского прадедушку, вполне могло быть правдой. Константин еще сообщал, что он прямой наследник одного из императоров, но ни подтвердить, ни опровергнуть сие заявление никак нельзя. Ладно, продолжу чтение.

«Мать Аллы Константиновны, Елена Федоровна Чашкина, урожденная Кузнецова, скончалась в родах. Девочку взяла на воспитание тетя Ольга Федоровна Кузнецова, жившая в соседнем доме с Константином. У Ольги была двухмесячная дочь Лавременсия, которая, получая паспорт, сменила имя на Лауру».