Встреча на подсолнуховом поле

Опустив взгляд на стол, Даша взяла несколько семян и бросила их в одну из чаш, думая, какую боль прячет Вереск за напускным легкомыслием. И откроется ли когда-то ей? Притворство окружает повсюду: люди склонны играть и боятся показать себя настоящего, считая, что никто их такими не примет, однако запрятанная в глубинах души боль медленно разъедает, отравляя жизнь и убивая чувства. Невозможно долго прятаться и оставаться собой, однажды тоска вытеснит собственный разум человека, погружая его в ощущение непроглядной пустоты и безысходности, сжигая душу, стирая личность.

Делиться своими эмоциями и чувствами очень важно. Когда-то через Соари проходила сказительница и ведунья, которая говорила, будто все эмоции людей являются тонкими потоками энергии, невидимой человеческому взору, но ощутимой их сердцами, и если спрятать их в себе, перекрывая выход в мир, они будут копиться в человеке, перемешиваться и гнить, пока однажды, став ядом, не убьют его. Подумав, что сама только и скрывает свои чувства, Даша вздохнула.

– Что такое? – отвлекся от семян Вереск, и участливо посмотрел на нее.

– Ничего, – мимолетная улыбка скользнула по губам. – Просто устала.

– Долго, вероятно, уже перебираешь. Утомляет это, – понимающе кивнул он, пересыпая с ладони семена, а после, отряхнув пыль и шелуху, сложил руки на столе и внимательно посмотрел на Дашу. – Куда ты ходила вчера утром?

– Я, – замялась и с напускным равнодушием отмахнулась. – Искала кое-что.

– Что? – невинно поинтересовался юноша.

– Ну, – Даша замолчала, нервно перебирая пальцами длинную прядь волос, заплетенную в тонкую косу, после все же ответив. – Я потеряла в лесу куклу.

– Поэтому так пристально вглядывалась в лес, когда мы возвращались?

– Да. Он выпал из сумки за день до этого, пока я добиралась до столицы.

– Он был для тебя важной… – немного севшим голосом спросил Вереск, вновь касаясь горсти семян и перемешивая их. – Вещью?

– Другом! – с жаром воскликнула Даша и подскочила, но, встретившись взглядом с растерявшимся юношей, смутилась, тут же опустившись обратно. Хмыкнув, она клонилась над чашами, с преувеличенным вниманием изучая уже разобранные семена и, заметив несколько плохих, достала их и отложила в сторону.

– Как его звали? – неожиданно спросил Вереск, положив голову поверх сложенных на столе рук и подбадривающе улыбнулся. – У него ведь было имя?

– Аш, – прошептала Даша. – Это означает «подсолнух». Он был похож на него.

– Аш, – лукаво улыбнувшись, повторил юноша. – Сердце имени Даша.

– Я как-то не думала об этом, – опешив, пробормотала она.

– Ты очень сильно хочешь его найти, – вдруг посерьезнев, тихо сказал Вереск, задумчиво сведя брови на переносице. – Но действительно ли нужно его искать? Ведь порой вещи и люди исчезают не просто так, а с особой целью, забирая что-то плохое от тебя или же только с их уходом ты можешь познать какой-то важный для себя урок, однако те, кто нас любит, как бы далеко они ни находились, пусть даже в другом мире, они все равно рядом. Мыслями, энергией, теплом своих душ они защищают тебя и никогда не перестают любить, сколько бы времени ни прошло. Пусть ты временами злишься, отчаиваешься и чувствуешь себя покинутой и одинокой, они рядом. Те, кто действительно любят, не оставят тебя, как бы глупо ты порой себя ни вела, как бы ни выглядела и ни поступала. Их ничто не отвернет от тебя. Это может быть твой любимый, семья или же друг, а возможно и светлый дух, обернувшийся куклой… или человеком.

Даша потрясенно молчала, обдумывая его слова, а юноша вдруг спросил:

– Почему ты не завела дружбы ни с кем в деревне? – и, встретив растерянный взгляд девушки, пояснил. – Ну, я не видел, чтобы кто-то приходил к тебе в гости или ты бы с кем-то общалась. Твоим другом был только Аш? Почему?

– Я не могла… – замолчав, Даша задумалась, пытаясь понять, как правильно объяснить причины своего поведения и свои чувства. – Я не могла ни с кем стать близка. Мне казалось общение без внутренней, духовной, связи бессмысленно, но настолько почувствовать другого человека у меня никогда не получалось. Я точно закрыта от всех глухой стеной, и ни с кем не могу найти что-то общее настолько, чтобы чувствовать себя рядом с этим человеком спокойно и… уютно.

– Достойная причина быть одной, – заметил юноша.

– Ты смеешься? – вскинувшись, ощетинилась Даша, жалея, что рассказала ему.

– Нет, – искренне удивился Вереск и накрыл своей рукой, лежащую на столе ладонь девушки, невольно вздрогнувшей от прикосновения. – Незачем окружать себя людьми, только чтобы заполнить пустоту в душе, ведь однажды там может не хватить места тому, кто действительно мог бы стать близким человеком.

– Да, – смущенно пробормотала и, помолчав, добавила. – Спасибо, Вереск.

– Ты говорила, что нужно отнести кувшин. Может, сделаем это сейчас?

– Ох, точно. Я совсем забыла, – Даша подскочила и убежала в мастерскую, где уже стоял приготовленный кувшин, законченный и расписанный переплетающимися узорами. Взяв его, вернулась обратно к ожидающему подле двери юноше. Спустившись к дому, который стоял ниже по склону холма, Даша постучала в дверь, но никто не откликнулся, и, оставив кувшин подле дверей, они направились в сторону центра Соари, где Вереск еще не был и сейчас, гуляя по широким улицам, громко восхищался привлекательностью и аккуратностью домов и живо интересовался всем вокруг, без труда заводя разговоры с незнакомыми людьми.

Захваченная смехом и неподдельным интересом юноши, Даша сама увидела деревню такой же сказочной и красивой, кокой описывал ее Вереск, словно впервые оказалась здесь и ее взгляду еще не были привычны извилистые каменные дорожки, пестрые цветы, растущие под окнами домов, и переплетающие ветви живые изгороди. Привычное, серое и кажущееся скучным место окрасилось новыми и яркими цветами, потрясая воображение разнообразием и пестротой.

Казалось, само Соари преобразилось с появлением в ней всегда безмятежно улыбающегося юноши. Вереск в это время подбежал к одному из лотков и вскоре вернулся с двумя бумажными свертками, один из которых протянул Даше. Насторожено прищурившись, она все же взяла его и, развернув, не сдержала удивления, обнаружив под свертком ореховое печенье, которое очень любила.

– Как ты узнал, что оно мне нравится?

– Угадал, – наклонившись к ней, ответил Вереск. – Ведь друзья связаны невидимыми нитями, – и с нажимом закончил, – а мы друзья.

Даша хотела ответить, но Вереск восторженно воскликнул и, схватив ее за руку, потянул в сторону деревца, которое дети обвешивали разноцветными ленточками и кусочками ткани к празднику Солнца. Даша привязала несколько вырезанных из разукрашенной ткани цветов и, отойдя в сторону, присела на траву. Ее все еще не оставляли мысли, как Вереск мог угадать, что она любит орехи, ведь выбор в пряничной лавке их деревни на удивление огромен, и возможно ли просто угадать или же он знал это? Развить эту мысль ей не дал сам юноша, который, закончив с ленточками, сел подле нее на траву.

– Может быть, мы прогуляемся на речку? Туда, где она широкая. Я слышал, что там есть мостики и можно рыбачить и купаться.

Даша вздрогнула, но все же испытала странное облегчение: если он предложил ей это, значит, они никогда не встречались ранее и ее мысли и тревоги не имеют основания, а с ореховым печеньем просто так получилось. Угадал. Но когда полностью осознала, что он сказал, ощутила, как колючий холод коснулся кожи, а дыхание перехватило.

– Может быть, просто погуляем? – спросила, постаравшись скрыть волнение.