Встреча (сборник)
Шрифт:
Вышла Нина замуж. Ребёнка растить бабушка не помогала. И когда Нина к ней приходила, она её спрашивала:
– Чего пришла? Я же тебе никто. Ты теперь самостоятельная и во мне не нуждаешься.
Говорила и говорила всякие обидные слова. Нина стояла у порога и слушала, молчала, а в душе очень жалела маму. Ей было жалко её, не себя, а маму, что у мамы случилось такое перевоплощение из доброй и заботливой в обиженную и просто в невозможную.
Так проходили год за годом – в обидах и упрёках. И Нина всё время жила с чувством вины перед мамой, за что – сама не понимала. С мужем Нине тоже не очень повезло. Он был хороший человек и её любил, и руки у него
Как заколдованный круг вокруг одного человека, ни в чём не повинного, с самого рождения. Теперь Нина живёт для этого внука. Нину удочерила тётя, теперь её дочь усыновила племянника. Нина никогда никому ничего плохого не делала, никого никогда не обижала. А выпала такая судьба. И живёт она с болью в сердце, и эта боль никогда не утихает. Как сложна и необъяснима жизнь.
Иглоукалыватель
– Этим я занимаюсь уже давно, тридцать седьмой год. В стародавние времена был вообще звездой в этом деле. Мои пациенты – Щёлоков, Майя Плисецкая…
– Угу… Значит, я после Плисецкой. Интересно.
– Да… Мне звонят из Японии, Китая. Приезжают, чтобы продолжить или возобновить лечение.
Эти разговоры никогда не начинаются и никогда не заканчиваются. Они всегда продолжаются. Сам Иглоукалыватель невысокого роста, имеет мягкое лицо с жиденькой шевелюрой, очень внимательными глазами светлого цвета и цепким взглядом. Рука некрупная, даже, можно сказать, женская, но сильная и точная. Халат всегда не первой свежести. Вставляя иглу в нужное место, он больного отвлекает разговорами про всё на свете. Каждый лежит с иголками по сорок пять-шестьдесят минут. А после того, как он уберет воткнутые в тебя иголочки, очень нежно хлопнет и погладит по спинке. И поэтому к нему идут не на процедуру, а на свидание.
– Какой хороший табак у Вас!
– Да, я трубку курю. А табак у меня особенный, покупаю всегда в одном месте.
Больная делает глубокий вдох с замиранием, наслаждаясь запахом великолепного табака.
– А какой у Вас табак?
– Borkum Riff CanenDich Cherry Именно Cherry. Вишнёвый…
Иглоукалыватель не даёт возможности пациенту разглядеть его. Он пациента заговаривает, и тот видит его таким, каким он хочет выглядеть. Уходя, каждый ждёт возможности переброситься с ним последней фразой на сегодня, а завтра будет продолжение.
– Скажите, вот у меня остеохондроз. Какую диету я должна соблюдать?
– Вообще-то, Диета – любовница Остеохондроза. Это несерьёзно. Главное – физические упражнения, тренировки, и никакого Остеохондроза не будет, – с юмором отвечает Иглоукалыватель, – на первое время я Вам помогу, дальше Вы сами.
Тут же вступает другая, которая мучает его своими вопросами ежедневно. Для этого приходит на час раньше положенного времени и донимает его:
– А как Вы думаете, чародейство может излечить?
– Бог с Вами, милая! Я чарами не занимаюсь. Я четырежды благословлён православной церковью на свой целительный труд. И, когда я подхожу к своему пациенту, сзади меня стоят двое: Серафим и Пантелеймон-целитель.
И я их прошу помочь мне в моём деле и пациенту, который мне доверился. Так что, извините, чары не причём. И так целый день.– Опять этот великолепный табак! Я пошла, до свидания!
– Не до свидания, а до завтра. Жду Вас!
– Для Вас «До Завтра», а для меня «До свидания». Каждая встреча с Вами – это приятное свидание.
– Ну, что ж, я не возражаю. А, вот и Юрий пришёл! Раздевайтесь, Ваше место освободилось. Хотите анекдот?
И вчера, и сегодня, и завтра, и послезавтра к нему идут люди на свидание, а он с пучком иголок, как с букетом, к ним…
Нечаянно
– Ну что ты молчишь, мама? Никуда не идёшь, телевизор не смотришь, не читаешь, а всё чего-то думаешь. О чём, мама? Скажи, пожалуйста!
– Да что говорить…
– Может быть, ты чего-нибудь хочешь? Какой-нибудь фильм посмотреть, или что-нибудь вкусненького хочешь? Скажи, умоляю тебя! Не молчи, пожалуйста!
– Я ничего не хочу, ничего! Хочу молчать, я уже много в жизни говорила, теперь пора помолчать.
– Мама, а помнишь, ты влюбилась? Тебе, по-моему, лет сорок было. Ты так ожила тогда, наряды стала себе покупать, пела.
– Да никогда я не пела, не говори глупости, и не влюблялась никогда прежде.
– Почему ты говоришь прежде, а потом, сейчас?
– Ну что ты меня пытаешь калёным железом по больному месту. Не хочу говорить. Оставь меня.
– А что ты вчера слушала в наушниках на компьютере?
– Да так, ерунда…
– Но ты плакала, я видела! Мама, я хочу, чтобы ты снова была весёлая, как всегда. Расскажи мне, что у тебя болит?
– Душа у меня болит, и болит, и болит. Вроде, долго прожила, а ничего не успела, вся жизнь мимо меня пробежала, даже не обратила на меня внимание. Вот и думаю – неужели всё, уже нечего ждать…
– Мама, а мы у тебя есть. Мы нужны тебе? Ты нас любишь? Я же знаю – ты без нас жить не можешь. Ну отчего тоска такая? Может быть, ты в кого-нибудь влюбилась, а нам не говоришь и страдаешь потихоньку? А мы не даём тебе страдать. Не даём и не дадим. Мам, да ну их всех этих мужиков! Всю жизнь прожила без этой дурацкой любви, зачем тебе сейчас?
– Так ведь это нечаянно случается. Никто не ждёт, а вот придёт и всё.
22.05.09.02.59
«В твои глаза смотрю – не насмотрюсь никак…»
В твои глаза смотрю – не насмотрюсь никак.
В них столько потаённого сокрыто,
Печаль и боль, тоска и горькая слеза…
Тобою, значит, много не забыто.
Но чувствуется в них порой
И юмор, и усмешка, лёгкость взгляда.
Возможно, и не просто быть с тобой,
Но рядом быть с тобой – награда!
Твои глаза, как чистый тот родник,
Чью с радостью пила я воду,
Увидишь их всего на миг —
Как окунулась в чистую природу.
29.02.08
Сиреневый туман
Какого цвета туман? Все считают, что сиреневого. Оля тоже так считала. А особенно весной, когда цветёт сирень. В воздухе всё сиреневое. А у Оли теперь в памяти ещё сиреневое утро.
Пашка прислал телеграмму: «Проездом в Челябинск буду седьмого в семь утра Жду Целую Паша». Оля читает и улыбается, и бурчит себе под нос: «Ну и бестолковый! Ни номера поезда, ни номера вагона. Как же я его найду? Ну, ладно. По расписанию посмотрю, какой поезд прибывает к нам в семь утра из Москвы в Челябинск. А там видно будет!»