Встреча в пустыне

Вытянув руки с оттопыренными большими пальцами, Дигби прикинул положение рамы на стене, как фотограф, отыскивающий кадр.

— Никогда не знаешь, что ты способен сотворить, пока не попробуешь.

— Поверь мне, я знаю, — заверила его Кили.

Дигби опустил руки и сердито покачал головой.

— Где же твоя отвага? Где потребность выразить себя? У тебя сегодня выходной. Пойдем и посмотрим, что мы можем сотворить.

— Мы?

Дигби пальцем вздернул ей кончик носа.

— Я тебе помогу. Ты что, забыла, что я жестянщик?

— Я не смогу сделать настенную скульптуру, даже если Микеланджело встанет из гроба и будет меня консультировать!

— Леди, вы не знаете, с кем имеете дело. Когда мы закончим вашу стенку, Микеланджело покажется жалким дилетантом.

— Я всполошу Ватикан. Может быть, нас пригласят переписать Сикстинскую капеллу.

— Мы ничего не теряем, кроме времени и нескольких баксов. На худой конец получим развлечение.

— В жизни есть вещи поважнее развлечений, — сказала она и подумала, что для человека, не имеющего постоянной работы, он слишком легко готов расстаться с баксами. Особенно с ее баксами. — Тебе что, нечего делать?

Странно, но чем дольше Дигби жил здесь, тем труднее ей становилось думать о нем, как о нахлебнике. Для такого нелестного ярлыка он был слишком приятным человеком: дружелюбным, всегда готовым помочь; с ним было легко говорить и, что более удивительно, легко молчать, когда говорить не хотелось. Он пробыл в ее доме меньше недели, и его присутствие стало удобным, как драные тапочки, которые она никак не решалась выбросить.

Дигби вел себя абсолютно по-джентльменски, не упоминал об их прежнем любовном опыте, не предлагал нового, но факт оставался фактом: их тянуло друг к другу. Что бы они ни делали — готовили салат, развешивали мокрые полотенца или выгуливали собаку, — они всегда это сознавали. Временами Кили почти желала…

— Ты права, — сказал он. — У меня сегодня действительно есть неотложное дело.

Кили постаралась скрыть охватившее ее предательское разочарование. Конечно, делать настенную скульптуру — бредовая затея, но привлекала идея заняться в выходной день чем-то легкомысленным и забавным, однако признаваться в этом не хотелось.

— Я должен вывести тебя из дому и показать, как можно развлекаться.

Кили с восторгом капитулировала, но, не желая этого показать, хмуро посмотрела на свои шлепанцы и буркнула:

— Пойду переобуюсь.

Они заходили во все магазины подержанных вещей на протяжении десяти миль. Каждый раз Дигби осматривал их пронзительным взглядом Шерлока Холмса, идущего по следу преступника, а Кили суетилась рядом, как сбитый с толку доктор Ватсон.

— Что мы ищем? — спросила она.

— Потенциал, — на ходу бросил он.

— Понятно… — Проследив за его взглядом, она увидела комнату, набитую всякой всячиной — разрозненной мебелью, в основном поломанной, без ящиков и с болтающимися дверцами. — Предполагается, что я увижу в этом некий потенциал?

— Не обязательно, но возможность есть. Через некоторое время она полюбопытствовала:

— Ну, как, видишь что-нибудь? Дигби покачал головой.

— В этом углу — нет.

Они двинулись дальше. Кили ни в чем не видела потенциала, но Дигби, выискав медную трубку, прямо задрожал от восторга. Пока они пробирались к кассе между полок, уставленных бросовыми электроприборами, внимание Кили привлекла высокая, изящная V-образная ваза — а может, стакан? Она остановилась, глядя на нее с ностальгией.

— Она мне напоминает…

— Твои первые розы? Кили сконфуженно ответила:

— Мне еще никогда не дарили розы. Розы были не в стиле Троя.

— Так что тебе напоминает ваза?

— В нашем городе в аптеке был фонтанчик газировки и много таких стаканов.

— Купи.

Поддавшись искушению, Кили взяла вазу и рассмотрела ее.

— У нее на подставке трещина.

Она вернула вазу на место, но Дигби снял ее и сунул под мышку.

— Дигби, она с трещиной.

— Она стоит двадцать пять центов, — ответил он. — Потенциал, заключенный в вазе благодаря ее сентиментальной притягательности, стоит четвертака. — Кили нахмурилась, а Дигби рассмеялся. — Если мы не найдем ей применения, то зашвырнем в камин и загадаем желание.

— У меня нет камина. — Она семенила за ним к кассе.

— Сымпровизируем. Я уверен, у тебя в доме найдется, обо что разбить стакан.

В следующем магазине они купили китайский розовый горшок. После случая с вазой Кили молча поклялась не испускать ностальгических вздохов, дабы не раскошеливаться.

В секции мебели Дигби задержался возле обеденного стола с железной столешницей и черными полыми ножками, видимо выискивая некий загадочный потенциал. Рассмотрев потрескавшиеся пластмассовые сиденья стульев, прилагавшихся к столу, он, к великому облегчению Кили, пошел дальше. Но секунду спустя, ускорил шаги, добежал до набора обветшалой металлической мебели для дворика и застыл.

— Немыслимо! — сказал он, разглядев стол со всех углов.

— Не спорю, — сказала Кили.

Наверно, когда-то этот стол и два стула были хороши, но сейчас представляли собой безнадежное зрелище. От белой краски остались только бледные, как привидения, пятна, одна ножка стола была погнута, некогда изящное, даже художественное литье покорежено, отчего ножка оказалась на дюйм короче, столешница имела заметный наклон, и при малейшем толчке все сооружение качалось. Стулья были в не лучшем состоянии.

— Разве ты не видишь? — спросил Дигби, повернувшись к Кили. — Просматривается сюжет.

— Сюжет? Извини, я не совсем…

— Мороженое! Этот стол со стульями, как будто стоял в старомодном кафе-мороженом.

— Может быть, — справедливости ради допустила она. Вообще-то ей казалось, что этот стол, скорее всего, стоял во дворе какого-нибудь давно заброшенного дома.

— Не вижу цены, — сказал он.

— По-видимому, они стесняются просить за него деньги.

Не смущаясь, Дигби забрал стол.

— Для нашего приключения сгодится.