Встреча Вселенных, или Слепоглухие пришельцы в мире зрячеслышащих

2.1. Объект одиночества – «полуживотное-полурастение»

А. И. Мещеряков подчеркивал, что первейшее и страшнейшее по своей катастрофичности для развития психики социальное следствие слепоглухоты – одиночество, ведь этот ребенок лишен обычных способов общения с окружающими его людьми. При врожденной и ранней слепоглухоте немота – в смысле, отсутствие устной речи, а не речи вообще, – именно его, одиночества, следствие. Поэтому таких детей и называют слепоглухонемыми. Позднооглохших слепых, то есть тех, у кого глухота наступила после устойчивого формирования словесной речи в устной форме, называть с разбега слепоглухонемыми никак нельзя. Они – в том числе я – слепоглухие, но уж никак не слепоглухонемые. Устная речь у них более-менее сохранная.

Все наши беды – следствие объективного и субъективного одиночества. Первое, которое А. И. Мещеряков характеризует как абсолютное, не осознается, и потому не переживается. Слепоглухонемой ребенок – объект, но не субъект своего одиночества. Именно в качестве такого объекта он представляет собой то самое существо, которое в многочисленной литературе описывается как «полуживотное-полурастение». В связи с этим А. И. Мещеряков обсуждает, чем отличается человеческое одиночество от зоологического. Пытливые умы издавна задавались загадкой: развились бы у человека речь, ум, способности, если бы он со дня рождения рос в полной изоляции от других людей? А если нормально развитого человека поселить в изоляции от людей, например, на необитаемом острове, утратит ли он, сохранит или даже, может быть, разовьет свои человеческие качества?

Для большей наглядности дадим слово Б. Ф. Поршневу:

«В XVIII в. великий естествоиспытатель Карл Линней, впервые отважившийся включить вид „человек разумный” (Homo sapiens) в систематику животных, выделил в качестве вариации (или разновидности) этого вида „человека одичавшего” (Homo ferus), иными словами, те несколько известных к его времени случаев, когда дети человека были вскормлены вне человеческой среды дикими животными… Обобщение Линнея гласило, что в этих случаях одичавший человек не обладает речью и человеческим сознанием, даже ходит на четвереньках… Во всех достоверных случаях похитителями и „воспитателями” были дикие хищные животные, чаще всего волки, но в некоторых случаях медведи и даже леопард… Высокая приспособляемость человеческого мозга сказывалась в том, что ребенок, усвоив крики и повадки, вызывавшие у животного соответствующий рефлекс, принуждал его кормить себя таким образом на протяжении двух, трех и более лет… Почему они ходили на четвереньках? Главной причиной, очевидно, было то, что „пробы и ошибки” показывали большую приемлемость такой позы для хищников-кормильцев. Выпрямленное положение могло вызывать в них оборонительный рефлекс, ослаблять рефлекс кормления. Впрочем, не забудем и о том, что наших детей мы в определенном возрасте учим ходить: их анатомия и физиология приспособлены к двуногому передвижению при условии подключения на нужном этапе такого фактора, как показ и научение…». [13]

13

Поршнев Б. Ф. Социальная психология и история. М.: Наука, 1966. Цит. по: Бим-Бад Б. М. Педагогическая антропология: Учебник и практикум для академического бакалавриата. М.: Юрайт, 2015. С. 58–59.

Наиболее известна находка двух девочек в 1920 году. в Индии в волчьей берлоге вместе с выводком позже родившихся волчат. Одной было лет семь-восемь, другой – около двух. Будучи доставленными в воспитательный дом, они сначала ходили и бегали только на четвереньках, причем только в ночное время, а в течение дня спали, забившись в угол и прижавшись друг к другу, как щенята. Да со щенятами они и чувствовали себя лучше, чем с детьми. По ночам выли по-волчьи, призывая свою приемную мать и всячески стараясь убежать обратно в джунгли. Воспитатели настойчиво работали над их «очеловечением». Но младшая, названная Амалой, умерла через год. Старшая, Камала, прожила еще девять лет. Добрых пять лет ушло, пока она научилась ходить прямо. Говорить же и понимать человеческую речь она училась очень медленно. Поистине силы ее ума были истрачены на приспособление к среде совсем иного рода. Достигнув примерно семнадцатилетнего возраста, она по уровню умственного развития напоминала четырехлетнего ребенка.

В известной мне литературе состояние «полуживотного-полурастения», или, по Соколянскому, «двигательной смерти», ярче всего описывает Э. В. Ильенков.

«Непосредственная причина этого явления – слепоглухота… Получена ли она от рождения или обретена в раннем детстве в результате болезни или несчастного случая – это дела не меняет, ибо при рано наступившей слепоглухоте очень быстро деградируют и атрофируются все те намеки на человеческую психику, которые едва успели возникнуть до этой беды, и ребенок становится подобным некоему человекообразному растению, чем-то вроде фикуса, который живет лишь до тех пор, пока его не забыли полить. И это при вполне нормальном (с биологической, с медицинской точки зрения) мозге. Мозг продолжает развиваться по программам, закодированным в генах, в молекулах дезоксирибонуклеиновых кислот. Однако в нем не возникает ни одной нейродинамической связи, обеспечивающей психическую деятельность. Он так и остается лишь органом управления процессами, протекающими внутри тела ребенка, – процессами кровообращения, пищеварения и выделения, газообмена, терморегуляции, работой эндокринной системы и т. д., а они протекают без участия психики и в ней не нуждаются. Нет в ней необходимости – и она не возникает, хотя все морфофизиологические предпосылки для этого налицо». [14]

14

Ильенков Э. В.

Становление личности: к итогам научного эксперимента // Коммунист. 1977. № 2. С. 68–69.

Исходя из этого, ученые приходят к выводу, что мозг человека изначально, от рождения, не является органом речи и мышления, а становится им прижизненно. Органом мышления и речи, вообще психики, мозг делают специфически человеческие отношения и взаимосвязи.

А. И. Мещеряков по этому поводу указывал:

«У предоставленного самому себе человека не развивается человеческая психика. Вспомним хотя бы Каспара Гаузера, которого в раннем детстве заключили в тюрьму, где он не видел, не слышал, не осязал людей. Развитие психики мальчика было приостановлено, и, когда в семнадцатилетнем возрасте его освободили, психика этого теперь уже юноши оказалась на уровне ребенка того возраста, в котором его оставили в одиночестве, если не ниже». (Наверняка ниже, потому что человек не чемодан, ждущий востребования из камеры хранения. Невостребованный общением человек деградирует. – А. С.) [15]

15

Мещеряков А. И. Слепоглухонемые дети… С. 310–311.

Формулируя самые фундаментальные аксиомы педагогической антропологии – теоретического фундамента педагогики, – академик Б. М. Бим-Бад пишет:

«У предоставленного самому себе человека не развивается человеческая психика, так как собственно человеческих наследственных форм поведения у детей нет. Среди волков, например, человеческий ребенок становится по своей психике и поведению волком… Человека делает человеком присвоение системы важнейших основных элементов исторически накопленной культуры… Но это должно быть не пассивное присвоение, а активное действование… Развитие человека происходит в процессе овладения им как орудиями, так и знаками путем обучения. Именно поэтому обучение занимает центральное место во всей системе организации жизни ребенка, определяя его развитие… Воспитывающее обучение ведет человека от „просто знания” к познанию (применению знаний на практике)». [16]

16

Бим-Бад Б. М. Педагогическая антропология… М.: Юрайт, 2015. С. 38.

Слово «орудие» в данном случае употребляется в расширительном смысле. Им обозначается все, что опосредствует удовлетворение потребностей человека общественно выработанным способом. Это и сделанные человеком для человека предметы (ложка, одежда, жилище и т. д.), и нормы поведения (режим, правила, обычаи и т. д.). Очевидно, к «орудиям в расширительном смысле» относятся и всевозможные знаковые системы.

Когда я был одним из четырех слепоглухих студентов факультета психологии МГУ, к нам пришел студент-кибернетик и сказал, что хотел бы побеседовать с Ильенковым, дабы убедить его в возможности конструирования машины умнее человека. Студент в такой возможности сам ничуть не сомневался. Он подкараулил Ильенкова, когда тот зашел к нам в гости.

– Так ты уверен, что можно сделать машину умнее человека? И берешься за это? – спросил его Ильенков.

– Да! – храбро ответствовал студент.

– Делай! – отрезал Ильенков. И больше не обращал на него внимания. Продолжил какой-то разговор со мной…

Психика – не жидкость или газ, выделяемый организмом. Психика – это жизнедеятельность, а именно деятельность, обеспечивающая жизнь. И в чисто зоологическом, и в человеческом смысле слова «жизнь». В наброске «К разговору о Мещерякове» Ильенков формулирует предельно ясно:

«…Психика от начала до конца есть функция и производное от внешнего действия организма, то есть от его передвижения во внешнем пространстве, заполненном предметами, то есть передвижения, схемы и траектории [которого] не записаны в структурах мозга и не могут быть записаны по той простой причине, что они каждый раз индивидуальны, неповторимы и потому неожиданны… Значит, первая задача – сформировать психику вообще, то есть психику в ее элементарной – животной – форме. Превратить растение в животное». [17]

17

Ильенков Э. В. Школа должна учить мыслить! М.: Изд-во МПСИ; Воронеж: НПО «МОДЭК». 2002. С. 98.

О том, как именно «растение превращается в животное», подробно и очень ярко рассказывает Мещеряков на примере слепоглухонемой девочки Нины Х. Когда ее обследовали в одном из детских домов, обычное ее положение и времяпрепровождение были таковы: она сидела в кроватке, раскачивая туловище вперед и назад, иногда останавливалась, как бы прислушиваясь; покачивала головой два-три раза из стороны в сторону и вновь начинала раскачиваться; при наклоне вперед громко выпускала воздух сквозь стиснутые зубы. Из положения лежа могла самостоятельно сесть. Самостоятельно обычно не ложилась: даже если засыпала, то дремала сидя. Умела стоять, держась за опору, но самостоятельно никогда не вставала. Если ее поставить и оставить без поддержки, сразу же садилась.