Встречайся со мной, Брайсон Келлер

Я цепляюсь взглядом за комментарий от Шэннон: «Серьезно, кто это?»

Это самый залайканный комментарий под фотографией.

Я невольно думаю, что они сказали бы, узнав, что это я. В идеальном мире никто и глазом бы не моргнул и я мог бы свободно писать о своих «отношениях» с Брайсоном, как и девчонки до меня.

Я открываю свой плейлист для размышлений. Практически мгновенно вокруг меня оживает последняя баллада группы The Graces. В песне поется о потерянности и неуверенности. Мой музыкальный вкус всегда был предметом насмешек со стороны кузенов. Они слушают хип-хоп и ар-эн-би, а я предпочитаю рок и инди-музыку.

Быть мулатом тяжело – ты словно застрял между двумя расами. Все ждут, что ты будешь выглядеть определенным образом, вести себя определенным образом, будешь любить определенные вещи. Словно есть какой-то список, и, если я ему не соответствую, значит, я недостаточно аутентичен. Я недостаточно черный для одних и недостаточно белый – для других.

Пока играет музыка, я забываюсь в воспоминаниях о событиях прошедшего дня. Я всегда боялся признаваться в своей ориентации, но теперь испытываю облегчение. Даже если Брайсон – единственный, кто знает о том, что я гей, значит, в мире есть хотя бы один человек, который знает настоящего меня.

Между вчера и сегодня огромная пропасть.

Через какое-то время мама зовет меня ужинать. Предыдущий разговор, похоже, забыт, но я веду себя тихо и настороженно. Так происходит каждый раз, когда всплывает тема моего общения с девушками. Лгать самым близким людям очень утомительно, но при любом намеке на мою ориентацию я становлюсь рыцарем на страже своего королевства, вооружившимся и готовым защищать свой секрет до самого конца или хотя бы пока не уеду в колледж.

Даже сейчас, закрывая глаза, я прекрасно помню, как Ли Дэвис начал относиться ко мне после признания, что я, возможно, гей. И каждый гей-подросток слышал об этом истории и видел фильмы. Нам так долго говорили о том, что мы ненормальные, наказывали нас и насмехались, что скрываться стало частью нашей натуры. Иногда, правда, это вопрос жизни и смерти. Именно поэтому многие до сих пор боятся «выходить из чулана». Там нас никто не видит, и, что ценнее, в нем безопасно. Правда важна, но иногда ложь помогает тебе оставаться в тепле, быть накормленным, окруженным заботой… Помогает выжить. Большинство тех, кто наблюдает со стороны, этого не понимают.

Ой, времена изменились.

Теперь всем все равно.

Быть геем не такая уж и проблема.

Но это не так.

Прямо сейчас, сидя за обеденным столом, я больше всего боюсь, что кто-то узнает. Я знаю, что семья любит меня, но я как незаконченный пазл. Если они увидят полную картину, изменится ли их отношение?

Мама протягивает мне руку. Это семейная традиция. Мы всегда ужинаем за столом и всегда произносим молитву перед едой. Я берусь за протянутую руку, мама закрывает глаза и начинает молиться.

Произнесение молитвы вызывает во мне противоречивые чувства. Я делаю это скорее по привычке, нежели из веры. Я все еще пытаюсь понять, есть ли мне место в религии, в которой я вырос.

– Аминь, – говорим мы, прежде чем приняться за еду.

Я ковыряюсь в тарелке без особого аппетита.

– Аг ман, ужин готовил я, Кай, честно, – с усмешкой говорит отец. – Так что есть можно.

Отца с раннего детства учила готовить его мама. Он главный повар в доме Шериданов, и, если он не в силах исполнить свой долг, мы заказываем еду на дом.

– Все вкусно, пап. – И это правда. Каким-то образом отец сумел спасти запеканку – и нас – от верной смерти.

– Есть новости из Тиш? – спрашивает он меня. Грядущее прибытие письма стало ежедневной темой для разговоров. Однако у меня такое ощущение, что я жду письмо из Хогвартса. Впереди меня ждут волшебство и приключения, в городе, где меня никто не знает и где я смогу быть самим собой. Это моя главная мечта.

– Пока нет, – отвечаю я. – Думаю, письмо придет со дня на день.

– Даже если это будет отказ, ты все равно можешь осуществить свою мечту, – говорит отец. – Ты талантливый, и мы в тебя верим.

– Фу, – бросает Яс. – Вы не можете помечтать после ужина?

– Ты слишком юна, чтобы быть такой циничной, – замечает мама. – Ты все еще должна думать о единорогах и радугах.

– В этом мире человек человеку волк, мам. Ты разве новости не читаешь?

– В чем-то она права, дорогая, – говорит отец, сухо усмехнувшись.

– И зачем мы вырастили таких умных детей? – спрашивает мама, ни к кому в особенности не обращаясь. – Кстати, Кай, концерт ведь в эту пятницу, верно?

– Ага, – отвечаю я. – Но, думаю, машина мне больше не нужна. Меня подвезут.

Родители обмениваются взглядами. Вопрос, на который они оба хотят получить ответ, задает мама:

– Кто?

– Друг.

– А кто именно этот друг? – спрашивает отец, а мама говорит:

– Нам нужно встретиться с ним или с ней, прежде чем тебя отпустить.

– Нет, ну серьезно, кто это? Если это не Прия и не Донни, то кто? – спрашивает папа.

Иногда становится ясно как день, что мои родители обожают смотреть детективы. От них следует ожидать допроса с пристрастием. Они почти как Шерлок и Ватсон.

– У меня есть и другие друзья, пап, – говорю я, отправляя в рот ложку запеканки. – Я попрошу его зайти и поздороваться.

– О, так это он, – замечает мама. – Жаль. Я надеялась, у тебя намечается свидание.

Я замираю. Не хочу, чтобы они видели мою реакцию.

– Я тоже, – вставляет папа. – Уже собирался дать сыну парочку советов.

Мама смотрит мне в глаза.

– Если отец будет давать тебе советы по поводу свиданий, делай все наоборот. Он был ужасен.

– Но с тобой ведь сработало, не так ли? Значит, все было не так уж и плохо, – усмехается папа.

– Меня очаровало то, насколько неуклюжим и неумелым ты был.

– Тогда у Кая не будет проблем, – говорит Яс. – Все мы знаем, насколько он будет плох и неуклюж на своем свидании.

Я с трудом присоединяюсь к общему смеху. До конца ужина я на автопилоте анализирую все, что родители мне говорят, и ищу намеки на то, что они что-то заподозрили.

После еды, пробормотав оправдание про домашку, я ретируюсь в свою комнату и закрываю за собой дверь. Только в этих четырех стенах я могу отпустить свою правду в свободный полет.

Ты здесь, одиночество? Это я, Кай.

7

Брайсон все-таки пишет мне.

Я лежу на кровати и читаю следующую сцену из «Ромео и Джульетты» – у меня есть привычка читать наперед. Я всегда хочу быть готовым к неизбежности того, что меня вызовут выступать. Конечно, я все равно полный неудачник, когда надо играть на сцене, но, уверен, без этой подготовки я был бы в сто раз хуже.

Конец ознакомительного фрагмента.