Встречи с нимфами
Шрифт:
Каморин помнил, что подождал, прежде, чем ответить на этот завуалированный упрёк: не прозвучит ли реплика кого-то из коллег? А когда её не последовало, сказал полушутя-полусерьёзно:
– Вы наверняка получите интервью, если не будете тратить время на телефонные переговоры, а сразу явитесь в учреждение. Любой начальник будет рад общению с очаровательной девушкой!
Раздорская молча метнула в его сторону изумлённый взор. Но с тех пор она уже обращала на него внимание. Они стали даже немного общаться, причём первым всегда заговаривал он. Из её скупых ответов на его вопросы он узнал, что ещё в школе она определилась с выбором профессии, начав писать заметки в городскую детскую газету «Весёлая улица», а до прихода в «Ордатовские новости» успела поработать в многотиражке политехнического института…
Вскоре Ксения перебралась в местную редакцию общероссийской газеты «Финансист», после чего, видимо, посчитала, что вышла в «дамки» и что Каморин ей уже не ровня. Когда он случайно встретил её в фойе гордумы
Затем он следил за её карьерой только издалека. Из интернета он спустя два года узнал, что она перепорхнула из местной редакции газеты «Финансист» в головной московский офис того же издания, а ещё через год – в пресс-службу крупного столичного банка. На этом последнем месте, спокойном и денежном, она, видимо, собралась осесть уже прочно. Попутно она вышла замуж за ордатовского доцента-историка Вязигина, которого увлекла за собой в Москву. Несомненно, это был тот самый молодой человек, телефонные разговоры с которым в корреспондентской комнате редакции «Ордатовских новостей» она всегда начинала вопросом: «Ты спишь?..» По всей видимости, в ту пору этот интересный для неё, подававший надежды юноша совмещал учёбу в аспирантуре с трудовой деятельностью в качестве ночного сторожа. В Москве она поспешила обзавестись и другими признаками принадлежности к среднему классу: приобрела автомобиль и начала выезжать на отдых за границу, выкладывая фотоотчёты о своих путешествиях в социальных сетях. Вскоре успешная молодая пара обзавелась ребёнком…
«Теперь-то она уже точно вышла в дамки!» – с печальной усмешкой думал Каморин, размышляя о достижениях пронырливой особы. Ему пришла в голову странная и даже почему-то пугающая мысль о том, что Раздорская на протяжении чуть ли не всей своей жизни неукоснительно следовала программе, каким-то таинственным образом заложенной в неё едва ли не в колыбели. Что хрупкая девушка, какой он знал её в самом начале их знакомства, и даже, наверно, она же ещё в бытность школьницей, какой он её не знал, та неведомая девчушка из прошлого, личинка будущей женщины, уже носила в своём сознании чётко определённую программу на всю предстоящую жизнь. Что ещё ребёнком она замыслила и получение журналистского образования, и замужество с молодым доцентом, и попадание в пресс-службу столичного банка. Что на протяжении многих лет, начав с заметок для «Весёлой улицы», написанных крупным детским почерком на листах из школьных тетрадей, она реализовывала этот замысел превращения из маленькой девочки-провинциалки в преуспевающую столичную даму настойчиво и неотступно, без единой ошибки, не теряя ни одного года.
В этой удивительной целеустремлённости Каморину почудилось что-то сродни явлениям из мира природы. Вот так же малёк лосося, только что вылупившийся из икринки, уже наделён знанием всего предстоящего ему жизненного пути: сначала из родной реки в океан, а спустя несколько лет, через многие тысячи солёных миль – назад в пресную заводь, для продолжения рода…
После долгих раздумий он решил, что Ксения с её упорством и ярко выраженной витальной силой является просто-напросто типичной нимфой – юной человеческой самкой, обуянной мощным стремлением к продолжению рода. Только реализуется оно в данном случае не преимущественно через секс, как это чаще бывает у других нимф, но прежде всего в борьбе за высокий социальный статус и материальный успех во что бы то ни стало. И в принципе в этом нет ничего удивительного. Бежняжку только несколько сильнее обычного терзает беспокойство, знакомое каждой девушке, которая мечтает о создании семьи и сознаёт, что время для неё идёт быстрее, чем для её сверстников мужского пола. И разве не эта её витальная сила, которую он сразу почувствовал, оказавшись рядом с ней, привлекла и заворожила его?
Мало-помалу у него развилась привычка к отслеживанию в интернете сообщений, имеющих отношение к этой столь интересной для него особе. В первую очередь его привлекали её страницы в социальных сетях. Хотя там, как правило, лишь немногое вознаграждало его любопытство – в основном её фотографии в различных ракурсах и одеяниях. Менее информативными казались её чаты с многочисленными «друзьями», в числе которых числились даже вождь непримиримой оппозиции Надильный и одно время, пока его не сняли, ордатовский губернатор с украинской фамилией. Впрочем, следов её переписки с этими известными особами не обнаружилось. Он подолгу рассматривал её изображения, а чаты лишь пробегал глазами, не надеясь отыскать что-то существенное в этом электронном трёпе, большей частью на маловразумительном молодёжном сленге.
Более интересным показался Каморину «живой журнал» Ксении, который удалось обнаружить благодаря многочисленным ссылкам на него в аналогичном блоге доцента Вязигина. «Журнал» она вела под ником Coccinella, что означало, как подсказал всезнающий интернет, «божья коровка» в переводе с латинского. В полном соответствии с ником этот блог оказался довольно непритязательным по содержанию, наполненным в основном «подножным кормом» – впечатлениями провинциалки, которая осваивала Москву. Но как раз повседневная, бытовая сторона её жизни была для него особенно любопытна. А в том, что Coccinella – это именно Ксения Раздорская, сомнений быть
не могло: «живой журнал» открывался её фотографией, пусть нарочито смазанной, расплывчатой, но всё же позволявшей безошибочно идентифицировать автора. К тому же там была указана и дата появления на свет «божьей коровки», совпадавшая с днём рождения Ксении.Однако на сей раз интересная информация обнаружилась, паче чаяния, в сети «Вконтакте». На её страницу там он уже давно наткнулся благодаря общему «другу» Татьяне Жгучевой, бывшей сотруднице «Ордатовских новостей». Желая отвлечься от своих тягостных дум, он сначала полюбовался уже довольно старым изображением Ксении, на котором она лучезарно улыбалась, облачённая в облегающее платье жемчужного цвета, с бордовым шифоновым палантином, повязанным вокруг шеи, а затем лениво перевёл взгляд на куцые, обычно тёмные до полной невразумительности тексты записей на «стене». И наткнулся взглядом на свежую, совершенно ясную по смыслу, даже несколько примитивную переписку с неведомой Еленой Кундрюцковой.
Поведав о своём путешествии в Грецию минувшим летом, Ксения задала вопрос, обращённый ко всем её «френдам»: «Может, кто-то подскажет, куда лучше поехать в следующий раз?» И в ответ Кундрюцкова написала: «Была в мае этого года в Доминикане. Это на острове в Карибском море, очень хорошее место для отдыха. Там не думаешь ни о чём, а просто наслаждаешься гостеприимством местных, изучаешь культуру, приветствия, танцы. Моментальный загар обеспечен. И в голову приходят мысли при виде этих пейзажей: «Так красиво, будто это картинка, а не реальность!» И всё же эта красота настоящая, которой наслаждаешься каждый миг жизни! Так что советую совершить путешествие в Доминикану!» Этот текст был густо пересыпан маленькими значками-символами: смеющимися рожицами, сердечком, поднятым вверх большим пальцем, танцующими человечками, пальмами и пляжными зонтиками… На что Ксения ответила с печальным юмором: «Карибы – это для богатых украинских журналистов, а бедным московским пиар-менеджерам нужно довольствоваться чем-то попроще».
С мгновенно вспыхнувшим интересом Каморин принялся выяснять, кто же такая Кундрюцкова, столь просто путешествующая с Украины на Карибы. Это оказалось нетрудно: её тексты имелись в электронных версиях и московских, и украинских СМИ. Нашлась даже статья о ней в украинской Википедии.
Выяснилось, что Кундрюцкова родилась в Ордатове, окончила журфак местного университета, попробовала в своём родном городе, депрессивном заповеднике старой советской партноменклатуры, издавать собственную оппозиционную газету, почти сразу потерпела закономерный крах (правоохранители изъяли все редакционные компьютеры под предлогом использования нелицензионного программного обеспечения) и после этого переехала сначала в Крым, а затем, ещё до воссоединения его с Россией, перебралась в Киев. На Украине она быстро сделала карьеру, несмотря на свою совсем не украинскую внешность: мелковатые глазки, узкое, некрасивое личико и крупный нос. Она смахивала на ежа с его характерной острой мордочкой, и это сходство усиливалось её колючим взглядом…
Все публикации Кундрюцковой были на русском языке, но оголтело проукраинскими. Она писала о том, что в ДНР прежний попрошайка, промышлявший когда-то возле торговых центров, стал весной четырнадцатого года начальником группы самообороны на одном из блокпостов и занялся досмотром проезжающих автомобилей. Что бюллетени, по которым голосовали за независимость ДНР, – «просто бумажки из принтера без всякой защиты» и что возможность проголосовать давали всем желающим, даже без документов. Что в ДНР люди, получившие доступ к оружию, бьют витрины, разворовывают автопарки, похищают украинских патриотов, избивают заложников и расстреливают украинских военных. Что Симферополь патрулируют сотни омоновцев, а на улицах города стоят бронетранспортёры. Что Сенцов – «жертва теракта». Что в составе батальона «Восток» – «профессиональные военные из России». Что добровольцев, отправившихся воевать за ДНР, свои же накрывают залпами «Градов», чтобы не платить им зарплату за несколько месяцев. Что в непризнанных республиках люди умирают от голода и их записывают как скончавшихся от сердечных приступов. Что жители посёлков вокруг Луганска «поели всех собак»…
И за такие писания Кундрюцкова получила кучу премий, украинский паспорт из рук самого Порошенко и руководящие должности в украинских СМИ!..
Каморин почувствовал, что взбешён и что ему непременно нужно выплеснуть своё возмущение. Не пытаясь обдумать своё действие, он мгновенно вывел на «стене» Ксении вслед за постом Кундрюцковой гневную реплику: «Карибы оплачены кровью жителей Донбасса!»
Эмоциональная разрядка принесла ему удовлетворение. Спустя четверть часа он уже чувствовал, что воспринимает маленькое виртуальное происшествие «with amusement», как говорят англичане. То есть как нечто забавное, доставляющее скорее приятные переживания. Его возмущение бесстыдными писаниями Кундрюцковой улеглось: в сущности, она тоже типичная нимфа, жаждущая успеха любой ценой… Главное для него заключалось в том, что он раскрылся перед Ксенией как тайный доселе посетитель её страниц в социальных сетях. То есть признался в том, что она ему не безразлична. Впрочем, скоро она узнает ещё и о том, что он завещал ей всё своё имущество. Он сделал это, потому что после смерти два года назад от инфаркта его жены Александры других дорогих людей у него на свете не было.