Встретимся в раю

— Учтем, — сказал генерал. — Торопись, Кухарчук!

И отключился. Из приемной в кабинет заглянул молодой прилизанный подполковник, адъютант:

— Господин генерал… На проводе — губернатор.

Полковник, командир восьмого дивизиона, пошел к двери, но генерал яростно замахал рукой: сиди! Видеофон на генеральском столе ожил, и потное одутловатое лицо губернатора целиком заняло экран:

— Вадим Кириллович! — тонким голосом заверещал губернатор. — Что за стрельба в центре Москвы? Да еще в такой момент, а?

— Извините, — вздохнул генерал. — Буду готов доложить минут через десять.

— Не надо! — закричал губернатор, наливаясь багрецой.

— Мне уже сам, понимаешь, сам звонил и вставлял дыню!

— Вы хотите переадресовать ее мне? — спросил генерал.

— Тебе, тебе! А то мне жмет, понял?

— Извините, — сказал генерал. — Вынужден прервать нашу беседу — важное сообщение…

И сердито выключил экран. Они с полковником, разделенные блестящей палубой стола, посидели несколько минут молча. И оба вздрогнули, когда из оперативного зала позвонил штабс-капитан Пахомов. Он доложил, что кортеж с председателем Европарламента следует точно по графику.

— Значит, успел Кухарчук, — вытер лоб генерал. — Подготовь приказ, Денис Вячеславович, о внеочередном призводстве в подпоручики. Всему наряду по десять кредитов премии. Н-да… Жаль, о сыне не договорили. Слышал, как на меня орала эта жаба? На его-то вопли наплевать… Наплевать и растереть. Меня другое заботит, Денис… Голову даю на отсечение, кто-то тщательно состроил мне козу. Кухарчук верно все усек! Представляешь, каково тут работать, когда под тебя копают? Ну ничего, суки рваные, на дно со мной пойдете…

Генерал еще что-то бормотал, уставившись в окно с бронированным стеклом, а полковник вышел и тихо прикрыл за собой громадную, обитую кожей дверь.

— Разговаривает генерал? — приятельски кивнул адъютант.

— Разговаривает, — усмехнулся полковник.

Проезжая Страстную площадь, председатель Европарламента, сухой и маленький старичок, сказал секретарю по-польски:

— Глянь, Збышек, настоящие работяги… Ну, вон там, где панелевоз и блоки кучей. Касками машут… А то казалось, что меня приветствуют одни переодетые полицейские. Значит, русские отучаются от очковтирательства и показухи! Я бывал в Москве не раз, когда работал в секретариате у Терека… Ах, как тогда умели пускать пыль в глаза эти русские! Ты, Збышек, не представляешь…

Генерал-лейтенант между тем очнулся и вызвал к себе начальника следственного отдела. Перед ним генерал поставил две задачи. Кто составлял расписание постов и график движения патрульных нарядов? Почему в оцеплении на Тверской образовался разрыв? Кроме того, генерал приказал поднять прошлогодние документы о взяточничестве подрядчиков на строительстве высотного комплекса в Замоскворечье. Если не изменяет память, в махинациях был замешан один из губернаторских чиновников по особым поручениям. Память генералу не изменяла. Он просто хотел еще раз убедиться в полноте своего досье на губернатора.

А командир восьмого дивизиона тем временем возвращался к себе в часть. У Страстной площади он приказал водителю остановиться, вышел и огляделся. Действительно, загораживая проезд на Страстной бульвар, стояло два длинных панелевоза. Рядом пофыркивал автокран. Почти все бетонные блоки и перемычки, послужившие для баррикады, уже были сложены в желтый японский грузовик с ковшеобразной платформой. Монтажники в белых касках, бросив рукавицы, перекуривали, окружив грузовик. И лишь когда полковник обошел панелевозы, он увидел за ними косо осевшую на передние колеса обгоревшую «татру». Сажа и серые клочья углекислой пены пятнали машину и асфальт. Значит, Кухарчук и тут пошевелил мозгами — вон какую ширмочку поставил… Генерал прав, погоны подпоручика он вполне заслужил.

Посреди улицы торчал фургон кримилаборатории. Старший следственной группы, знакомый майор, отдал кому-то лазерную рулетку и поспешил к полковнику.

— Любуетесь работой своих орлов, Денис Вячеславович? — ухмыльнулся майор. — Я бы им руки поотрывал… Они ведь нас чуть не оставили без материала. Два трупа! А? Как в тире, мерзавцы, работали: одного — в переносицу, другого — в висок. Один жив, но для допросов созреет через неделю, не раньше.

— Ничего, — благодушно сказал полковник. — Вам, следопытам, все на блюдечке подай — и вещдок, и преступника, желательно в браслетах… Мне известно, что одна машина прорвалась и ушла. Вот и ловите свой материал!

— Поймаем, — пообещал майор. — А вообще… Денис Вячеславович… Странная картина. Впечатление такое, что ваши ребята специально крошили этих камикадзе в «татрах».

Полковник нахмурился, и майор заспешил:

— Повторяю, это только мое впечатление. Ведь проехать по Тверской в сторону Триумфальной площади «татры» уже не могли — свалили блоки на ту сторону. По сю сторону дорогу перекрыл патруль. Нормальный человек в такой ситуации поднимает руки и сдается. Зачем же ему лепить между глаз? Причем оба застрелены из «смита», а не из автомата. То есть не торопясь работали ваши мальчики.

— Ты свои намеки, Шмаков, оставь при себе, — отрезал полковник. — Сначала попробуй встань с «мерседесом» перед «татрой», которая прет, как танк! Вот тогда я посмотрю, что будешь делать — советовать сдаваться, стрелять или штаны пачкать…

— Разберемся, — пожал плечами майор. — И если вы ручаетесь за своих…

— За своих ручаюсь!

Полковник снова сел в машину, и командирский «мерседес» с золотым орлом и мигалкой, завывая, понесся по Тверской, по Садово-Триумфальной, по Долгоруковской, бывшей Каляевской, по Палихе, пока не затормозил на Александровской площади, еще недавно именовавшейся площадью Борьбы. Здесь и располагался восьмой дивизион. Ворота его выходили на Новую Божедомку, бывшую улицу Достоевского.

Дневальный доложил, что за время отсутствия полковника… И так далее. Полковник кивнул молодому лопоухому патрулю и побежал по лестнице к себе. В прохладном коридоре на втором этаже курил у окна трубку замначопер Стовба.

— Как оперативка, Денис Вячеславович? — спросил капитан. — Собак на нас не вешали? Вроде не за что…

— Обошлось, — сказал полковник. — Сегодня было не до собак. К тому же дивизион опять отличился.

— Слышал, — покивал Стовба. — Кухарчук дал копоти на Тверской. Что удивительно — везде успевает.

— Да уж, — сказал полковник. — Генерал посулил утвердить производство в подпоручики. А всему наряду распорядился выдать по десять кредитов. Кроме того, персонально Кухарчуку еще пять кредитов за разгон республиканцев. Вот такая бухгалтерия. Сопьется Кухарчук…

— Он не пьет, — сказал Стовба. — Везет же некоторым дуракам, Денис Вячеславович…

— Ты что несешь! — повысил голос полковник. — Ребята, понимаешь, честь всего городского управления спасли, а ты…

— Я не о ребятах, — Стовба поковырял спичкой в погасшей трубке. — Я о Бешеном Диме говорю. Опять, значит, вывернулся… Вот если бы кортеж застрял у баррикады… Да если бы, не дай Бог, в него пластик бросили. Вот тогда генералу — крышка. Уже завтра командовал бы складом где-нибудь в Бутырке… А то в ней же и сидел бы.