Вся жизнь — игра

А теперь еще этот дурацкий оперный персонаж, этот Паваротти-Отелло и мельничку поломал…

Лучано же истолковал ее слезы иначе: не сомневался, что изобличил неверную Дездемону и она боится справедливого возмездия.

Он воздел ракетку к небу, как клинок:

— Признайся же! Назови сама его имя!

В ответ раздался только всхлип:

— Отстань, дурак. Что ты понимаешь!

— Я? Все понимаю! Я знаю, кто это был! Ну, кто?

— Дед Пихто в дырявом пальто, — снова всхлип.

— У тебя прятался Джорджио Кайданников! Я узнал его ракетку!

От неожиданности Рита перестала плакать. Лучано, Лучано, сорокалетний ребенок! Если б ты только знал, сколь близок ты к истине — не по факту, а по сути! Да синьорина Солнцева была бы счастлива спрятать Джорджио не только на своем балконе, но и… под своим одеялом. И если бы это ей действительно удалось, то тебя, дорогой, здесь и близко бы не было. Ты оказался б третьим лишним. И Костя стал бы лишним. Все были бы лишними, ненужными…

Ах, если б такое в самом деле было правдой! Но это, увы, правдой не было, а потому Маргарита могла с чистой совестью возразить:

— Какие глупости.

Она вновь была совершенно спокойна. Наблюдала за итальянцем, слегка склонив голову к плечу — такая прекрасная в длинном вечернем платье, в котором ходила на концерт…

Лучано был озадачен тем, что она не оправдывается, не защищается.

Странное поведение Дездемоны натолкнуло его на новый вывод, утешительный лично для него:

— А возможно… ты не знала, что он был там?

— Все возможно, — сухо сказала Маргарита.

— Си, конечно, не знала! Ведь ты была со мной, мы слушали музыку! Весь вечер!

— Угу, музыку. Весь вечер.

— Значит, он пробрался тайно. Как вор.

— Любопытно, что собирался украсть?

— Твою честь!

— Девичью, что ли?

Она потупилась с притворной стыдливостью. Ей снова становилось весело. Нашел девочку, дурачина!

Но Лучано не врубался в тонкости русского языка. Джузеппе Понтини — тот оценил бы весь юмор происходящего. А этот взрослый теленок вообще не осознает, насколько он нелеп.

Теленок же вновь на глазах превращался в разъяренного быка. Только теперь его гнев был адресован уже не Маргарите, а ее обидчику, который посмел… и так далее и тому подобное…

Синьорина же, в его понимании, была уже не преступницей, а, напротив, жертвой. А как же! Над ней ведь едва не совершили насилие… при помощи ракетки «Рибок», вероятно.

Явно вынашивая кровожадные планы, Джерми решительно направился к дверям.

— Постой-ка! — остановила она. — Как насчет того, чтобы на коленях просить прощения? Публично?

Он помахал серебряной ракеткой-клинком:

— Перед вами извинятся, синьорина! Публично! На коленях! Я обещаю. Но извинится истинный виновник. Подлец! Клянусь, я заставлю его!

— Что ж, попробуй. Попытка — не пытка, как сказал бы твой диретторе. Иди.

И Лучано удалился — по-военному, чеканным шагом.

Он шел призвать подлеца к ответу.

Глава 11 СОН В РУКУ

Не было еще и семи утра, как в дверь забарабанили. Но Маргарита не могла проснуться.

После ночных треволнений пришлось проглотить двойную дозу снотворного, но и оно помогло не сразу: то кровать казалась кособокой, то простыня мятой, чуть ли не плиссированной, то стойкий запах кофе будоражил.

Когда все-таки удалось забыться — легче не стало. Пришли сны, но были они сумбурными и тревожными…

— К барьеру! — кричали секунданты. Это были Борька и Глебка в черных цилиндрах. По их команде неразлучные друзья Пигма и Сая, ставшие во сне врагами, начинали сходиться, чтобы свести друг с другом счеты. В их руках сверкали серебряные отточенные клинки: вот какое оружие выбрали влюбленные для дуэли!

Их лица были искажены ненавистью — и продолжали искажаться дальше, будто пластилиновые маски в фильме ужасов. Миг — и сходятся уже не Ритины одноклассники, а Костя с Лучано.

Звон стали, удар, еще удар! Брызнула чья-то кровь, и Ритка Солнцева, пятнадцатилетняя девчонка, кинулась разнимать дерущихся. А сражались они, как вдруг выяснилось, в лоджии.

Константин оступился — и вот он уже падает за ограждение. Но до асфальта, слава богу, не долетел — превратился в соловья и засвистел сюиту Генделя.

А кровь-то чья была? О, Лучано ранен в самое сердце. Но из раны сочится… черный кофе. Чернеет постепенно и лицо Джерми, и вот он уже не итальянец, а злобный мавр по имени Отелло.

Он уже протянул к горлу Риты Солнцевой скрюченные темные руки с розовыми ладошками: сейчас задушит. Вот ей уже… не хватает воздуха…

Но тут пришло спасение. Кто-то невидимый, но благородный занес над курчавой головой мавра серебряную ракетку фирмы «Рибок» и лупит, лупит Отелло по макушке, как по теннисному мячу!

Рита попыталась разглядеть своего заступника, однако контуры его то фокусировались, то вновь расплывались…

Вот, фокус наведен. Сердце колотится от счастья. Сомнений нет, это Он! Георгий! Его серые глаза с насмешливым прищуром. Джорджио! Гера! Или Владимир? Только нос у него почему-то картошкой.

Теперь она ясно увидела: это Джузеппе Понтини. Ракетка в его руке превратилась в огромный золотой ключик. Ключ от страны счастья… Старик протягивает его Маргарите, указывая на дверцу, скрытую за нарисованным на холсте камином:

— Откройте, синьорина!

— Откройте, синьорина! Это я, Джузеппе Понтини! Беда, Маргарита!

Она села на сбитой постели, протерла глаза. Нет, это уже не сон: в дверь номера действительно долбят. Да так, что петли вот-вот не выдержат.

Метнулась ко входу прямо в прозрачной ночной сорочке, с перепугу долго не могла отпереть: после ухода Лучано на всякий случай закрылась на два замка. К которым, правда, подходил один и тот же гостиничный ключ — к сожалению, простой, а не золотой.