Вторая армия

Во главе войска шел 19-летний Ёситоши Сибукава, формальный глава всего острова Тиндэй. С ним из центра прибыли 2000 опытных самураев. Правда, почти все пешие. Трудно лошадей везти по морю, особенно, зимой. Мицусада Сёни собрал 9000 воинов, совсем мало (как отметил пленник) ибо часть его провинции и так занята чосонскими бандитами.

— Господин Мицусада сильно раздосадовался на то, что Сибукава отобрал у него общее командование, — без умолку болтал пленник, с ужасом глядя на раскаленные лезвия ножей в жаровне. — Потому он сам отказался от руководства своими войсками и передал его сыну. Самому младшему — Нориёри. Но всё равно поехал с войском, дает сыну советы, но незаметно, чтобы не уронить честь. Правда, все об этом знают…

Кроме Сёни и их слуг к армии присоединились 6000 воинов Отомо, клана, который очень разозлило то, что чосонцы прогнали их из Хакаты. А вот Оучи и вправду «не успели» соединиться, хотя, их владения располагались ближе. Ли Чжонму не удержался и хмыкнул.

— Уж не знаю, чему тут ухмыляться, генерал, — пробурчал городской командующий Мита Хаата. — Семнадцать тысяч (если я еще не разучился считать) против шести с лишним.

— Много есть поводов, полковник Хакаты! — резко осадил его Ли Чжонму. — Их всего семнадцать тысяч, а могло быть больше двадцати. Войском командует мальчишка, да еще и чужак на Тиндэе, а мог опытный даймё. У врагов явный разлад. И главное: мы о них знаем почти всё, а они о нас — почти ничего. Редко когда выходишь на битву с таким удачным раскладом. Для полного счастья только одного не хватает.

— Это чего же? — криворукий командир был полон скепсиса.

— Заставить их драться на выгодных для нас позициях. Позовите Садаку!

Командир сводного отряда Рюдодзи и Мацуура спустился от лагеря, расположенного среди зарослей. Генерал Ли почему-то очень не хотел, чтобы союзники участвовали в предстоящем сражении и отправил их охранять лагерь. Вернее, «охранять». Гото Арита даже возмутился по этому поводу, намекая, что у Армии Южного двора каждый боец на счету.

«Я не вижу в них духа для войны со своими прежними господами, — хмуро бросил старик. — Стоя вдалеке, они, в худшем случае, просто убегут. А будут рядом, в строю — оголят фланги… Или вообще, ударят по нам. Куда им деваться?».

«Их господин находится в плену! — спорил долговязый самурай. — Это такой удар по их чести! Они наверняка хотят искупить и покарать тех, кто отнял свободу у их господина!»

«Не знаю, — покачал головой полковник-пират из Хакаты, услышавший эти слова. — Хисасе-то в плену у Сёни. То есть, у своего господина. Разве тот не в праве распоряжаться теми, кто ему служит? Может, наоборот, все эти Мацуура захотят перед сюго выслужиться? Чтобы простил их хозяина».

Ниппонцы смерили друг друга тяжелыми взглядами, а Ли Чжонму только укрепился в желании поставить Мацуура подальше. Но теперь его планы поменялись.

— Садака, там, за рекой — войско Сибукавы и Сёни, пленивших твоего господина. Мне нужно, чтобы ты выманил их на нашу сторону. Просто угрожай, изображай атаку, но держись на расстоянии. Главное, чтобы они все увязались за тобой и вышли в район вон того озера внизу. А там они уже мимо нас не пройдут. Повторяю: в бой не лезть. Вот тут, слева от укреплений мы откроем для твоих людей коридор, и вы спокойно дойдете до лагеря. А мы уже прикроем вас.

Садака лишь молча поклонился и направился к своим людям.

— А теперь ты им уже доверяешь, мой генерал? — Звезда, слышавший давешнюю перепалку с Аритой, покачал головой.

— А это неважно, — ответил Ли Чжонму. — Я не хочу посылать ни один из своих полков. Они устанут на долгом марше. Могут просто не успеть занять свои позиции. А союзники принесут пользу в любом случае. Если заманят врага к озеру — значит, им можно доверять. Ну, а если перейдут на сторону Сибукавы и Сёни — то всё равно приведут их сюда. Разве плохо?

— Так они же перейдут на их сторону!

Старый генерал только пожал плечами.

— Было семнадцать тысяч — станет восемнадцать. Велика ли разница?

— Но Садака столько всего о нас знает?! — тут уже и Гванук не удержался.

— Придется рискнуть.

Наблюдатели из роты Сука регулярно докладывали генералу о происходящем. Мацуура и Рюдодзю действовали безыскусно и в лоб: вышли к самой реке и начали обстреливать растянувшиеся силы северян. Командиры на местах пытались отстреливаться, движение армады смешалось, пока руководство армией выясняло, что случилось и как на это реагировать. Понеслись гонцы с приказами — и тысячи конных самураев кинулись в воду. Благо, Онга здесь была не шире полусотни шагов. И все-таки кони с седоками передвигались тяжко и медленно, да еще и под стрелами Мацуура. Как ни хотелось последним атаковать врага на выходе из воды, но Садака помнил приказ генерала Ли и дал приказ отходить. Конница Сёни собралась в кулак, а потом довольно быстро догнала уходящих южан… да наткнулась на ряды копий асигару. Откатилась назад, поджидая свою пехоту, а Садака снова дал приказ отходить.

Неведомый (пока) командир коалиционной армии понял, что его силы разделяют и дал приказ (или подсказал формальному командиру), что надо переправляться всеми силами. Это дало отряду Мацуура-Рюдодзи еще немного времени, и в конце концов, Садака все-таки вывел полчища северян к озерцу, выше которого уже стояла изготовившаяся к бою Армия Южного двора.

Глава 5

Всё время, пока Садака носился по долине Онги, Ли Чжонму расставлял свои полки. Собачий полк споро выкатывал свои пушки на площадки внутри реданов, расставляли ящики с ядрами, картечью, пороховыми зарядами. Правда, большая часть пороха оставалась наверху, в лагере — так приказал Ли Чжонму в целях безопасности. Перед реданами широкой тонкой линией выстраивался Дубовый полк. Наконец-то, Дуболомы расчехлили свое оружие… Гванук с высоты вала одного из реданов разглядел его и выпучил глаза.

Это и впрямь было похоже на дубины! Только какие-то странные: сделанные из железа и дерева, странного вида и очень длинные. Дуболомы за месяцы сидения на Ноконошиме вообще радикально изменились. Ежедневные тренировки (старый генерал называл это красивым словом муш-тра) делали их какими-то одинаковыми, похожими друг на друга, ровно, братья. Дуболомы ходили ровными шагами, плечом к плечу, лица всегда спокойные, чуть ли не мертвые. Совсем непохожи они стали на прежних крестьян. Но и на других воинов, вроде Головорезов Звезды, тоже не походили.

Внешне Дубовый полк тоже заметно изменился. Практически все они были одеты в специально пошитую одинаковую одежду с необычными карманами. Штаны воинов вышли на редкость длинными и узкими, верхнюю часть прикрывал кожаный нагрудник с усиленными плечами, а головы защищали одинаковые каски-полусферы с козырьком и небольшими нащечниками. У некоторых они были железные, но у большей части — из меди. Дуболомы были также увешаны перевязями с различными небольшими сумками и иными непонятными предметами, а на поясах у них висело по два кинжала: большой широкий тесак и узкий, похожий на кол.

Шесть рот Дубового полка вытянулись тоненьким строем, закрывая все реданы.

Слева, между центральным укреплением и берегом горной речушки, генерал Ли приказал построиться ополчению Хакаты. Позади, на всякий случай, разместил три роты Головорезов. Четвертая их рота расположилась среди канониров, для поддержки и охраны. По другую сторону от реданов выстроились почти намертво сросшиеся полки Бамбука и Стены (их даже уже в армии назвали одним полком Бамбуковой Стены). Впереди — лучники Ыльхвы, за ними — плотный строй копейщиков Ли Сунмона. Здесь, на правом фланге места были открытые, так что позади пехоты Ли Чжонму велел выстроить конный полк Ариты.