Вторая гробница

Питри вошел в темную комнату, которая освещалась через смотровое окно в потолке. Картер лежал на спине неподвижно. Взгляд его был устремлен в потолок.

– Картер, вы слышите меня? – громко воскликнул Питри.

Говард чуть заметно кивнул.

– Что случилось, Картер? – Питри подошел поближе к деревянной лавке, на которой лежал юноша.

Говард не отвечал. Казалось, он что-то шепчет.

– Вы меня узнаете, Картер? Назовите мое имя!

Говард снова кивнул, но ничего не ответил.

Хильда, женщина суровой красоты и с энергичным характером, сунула голову в дверной проем и поинтересовалась, что произошло. На ней, как всегда, были широкие штаны для верховой езды и тропический шлем.

– Возможно, тепловой удар, – ответил Питри, а Ньюберри добавил: – Говард сражался с несколькими кобрами одновременно. А потом вдруг потерял сознание.

Он носовым платком обмахивал лицо Говарда.

– А кто-нибудь из вас подумал, что его могла укусить кобра?

Двое археологов повернулись к Хильде.

– Нет, – произнес Ньюберри, – я видел лишь, как он бьет лопатой по этим бестиям.

Миссис Питри прошипела что-то похожее на «идиоты», опустилась на колени возле Говарда и начала внимательно осматривать его тело.

– Вот! – вдруг вымолвила она и указала на маленькую красную пустулу на левой икре Картера.

– Ради всего святого, что же нам теперь делать? – прошептал Питри. – Нужно послать одного из рабочих в эль-Хадж Кандиль за доктором!

– Идиоты! – повторила Хильда в этот раз четко и разборчиво и, повернувшись к Питри, добавила: – Принеси мне стакан и кувшин с водой.

Потом она вскочила и покинула комнату.

Через несколько секунд она вернулась с блестящим ножом и полотенцем, которые взяла в кухне.

– Перси, держите его за ноги. – В это время вернулся Флиндерс с водой. – А ты держи туловище. Понял?

Не раздумывая, Хильда опустилась на колени, крепко схватила левую ногу Картера и сделала надрез через красную пустулу.

Сразу же потекла темная кровь, а миссис Питри все больше выдавливала ее из раны. Полотенце, которым она вытирала кровь, стало красным. Когда струйка перестала течь, она наклонилась над ногой Картера и стала высасывать кровь из раны. Затем Хильда торопливо вскочила и побежала на улицу, чтобы выплюнуть. После этого она набрала в рот воды и хорошо прополоскала его. Все это женщина повторила дважды.

Возле Картера в ожидании перемен стояли Питри, его жена Хильда и Ньюберри.

– Надеюсь, моя помощь не была запоздалой, – приглушенным голосом произнесла Хильда и полотенцем вытерла с губ следы крови.

Питри вновь протянул ей кувшин с водой, чтобы она прополоскала рот, и сказал:

– А не было ли опасно то, что ты только что делала?

– Я должна была наблюдать, как Картер умирает? – вопросом на вопрос резко ответила Хильда.

Говард, лежавший до этого момента недвижимо, неожиданно вздрогнул.

– Он приходит в себя! – взволнованно вскричал Ньюберри.

Оставаясь неподвижным и не поднимая век, Говард Картер начал медленно, запинаясь, едва слышно, но отчетливо произносить какие-то слова:

– Твое сияние прекрасно на краю неба, ты, живой Атон, живущий испокон веков… Ты наполняешь любую страну своей красотой, когда поднимаешься на восточном краю неба. Ты прекрасный, великий и сияющий, ты все еще над землей… Твои лучи обнимают земли и все, что ты сотворил…

Невидимая сила заставила его тело напрячься, и оно натянулось, как тетива. Картер немного приподнялся и потом медленно дрожа, опустился.

Хильда вопросительно взглянула на мужа.

– Ты знаешь, что означают его слова?

Питри кивнул.

– Это солнечный гимн фараона Эхнатона.

– Сэр, позвольте заметить, – запинаясь, произнес Ньюберри, – но этот гимн сохранился лишь отрывками, в отдельных бессвязных словах.

– Да, именно так, – ответил Питри и вытер со лба пот, – я и сам этого не понимаю.

– Он умер? – нерешительно спросила Хильда.

Ньюберри взял Картера за запястье и пощупал пульс.

– Его сердце бьется медленно… Чрезвычайно медленно… Но бьется!

Через час, прошедший в напряженном ожидании, из соседней деревни наконец-то приехал доктор Газал.

– Осел, – виновато пояснил он в ответ на укоризненный взгляд Питри. – Это упрямое животное просто остановилось на полпути. Я едва не забил его до смерти, прежде чем он снова тронулся с места. – Пощупав пульс Картера, он добавил: – Выживет. Когда, вы говорите, укусила его кобра?

– Я вообще ничего не говорил, – неохотно ответил Питри, – но укус, вероятно, произошел около двух часов назад. Моя жена попыталась высосать яд из раны.

– Она только что вышла на улицу.

Доктор Газал, египтянин с оливковой кожей и седыми курчавыми волосами, носил очки в проволочной оправе и, как поговаривали, с презрением относился к классической медицине, которую изучал в Берлине и Лондоне. Для каждого случая у него имелись свои травки и снадобья, и методы его были достаточно действенными.

После того как доктор оттянул веко Картера и внимательно осмотрел зрачки, он выудил из кожаной сумки колбу с желто-коричневым содержимым. Резко открыв рот Картера, он указательным и средним пальцами левой руки вытащил наружу его язык, а правой накапал на него содержимое стеклянной бутылочки. Потом доктор прижал нижнюю челюсть к верхней, напрасно ожидая реакции пациента. После этого он наложил повязку на икру.

– Он бредил, – заметил Питри, пока доктор осматривал лицо Говарда.

– Это типично для такого случая, – ответил Газал.

Флиндерс нерешительно спросил Питри;

– Вы бы сочли типичным, что пациент говорит такие вещи, которых абсолютно ничего не знает?

Доктор Газал поправил очки и оглянулся на Питри. Ничего не ответив, он вынул из сумки блокнот и начал что-то записывать.

Питри терзало любопытство, а Ньюберри не менее заинтересованно заглядывал через плечо.