Вторая и последующие жизни (сборник)
Шрифт:
Подсвеченный изнутри пульт казался важным и значительным — там горели окошки индикаторов, цветные огоньки на панелях и даже светилось несколько каким-то чудом уцелевших табло. Лепота!
Ковыряться в нем я не стал, а обошел рубку, на ходу проклиная свою техническую безграмотность.
Если б я оказался внутри человеческого тела я знал бы что делать, что чего стоили мои знания числа костей в человеческом скелете, функциях кишечного тракта и биохимии крови?
А разрушения оказались ужасны. Настолько, что я не удивился, если б корабль прямо на моих глазах взял бы и развалился. Под ногами валялись куски приборов и внутренней обшивки. Я хрустел
К передатчику я не притронулся и даже постарался обойти его подальше — мало ли что? На мгновение мне даже почудился укоризненный голос Макса:
— Что ж вы так, доктор! Если б вы его не трогали!
А я был немного мнительным, и вдобавок мне очень хотелось выбраться отсюда. Не решаясь даже внимательно рассмотреть беспорядок, что остался на месте передатчика, я осторожно отступил в глубину темноты и бардака.
Не моя епархия. Заниматься этим все равно придется Максу.
При всей своей технической безграмотности, я понимал, что корабль уже мертв. Это чувство было сродни тому, что я испытывал, пытаясь спасти умирающего — в какой-то момент непонятно откуда приходит уверенность, что все уже бесполезно — и лекарства и действия. Все. Человек умер, и чуда воскрешения не будет…
Примерно тоже самое я испытывал сейчас. Этому кораблю не подняться, не унести нас отсюда и главной надеждой на жизнь теперь становился не двигатель, а передатчик. Я снова оглянулся на него и вздохнул. Уж больно хлипкой выглядела эта надежда.
Наконец я добрался до секции аварийных запасов. Сдвинув стенку, осмотрел ряд баллонов из аварийного наддува, тез самых, что спасли нам жизнь (или, по крайней мере, отсрочили смерть) после того, как корабль получил, по меньшей мере, две сквозных пробоины от метеоритов. Манометр показывал давление меньше половины нормы, и мне захотелось поднять баллон и качнуть его, чтоб услышать, как там плещется жидкий кислород, но я, разумеется, этого делать не стал. Насколько этого запаса нам хватит, я также думать не стал — больно нехорошие мысли от этого заводились.
Обойдя развалины, вернулся к раненому, и, присев у того в ногах, задумался о том что мне известно о планете. Получалось что ничего. Вообще ничего. Точнее почти ничего. Что я мог сказать точно, что сила тяжести тут примерно равна земной. Возможно, Макс знает больше него, а значит, придется ждать возвращения его из небытия.
К тому времени, как Макс проснулся я уже кое-что сделал — сгреб осколки оборудования в одну кучу и рассортировал её на несколько небольших, решил, что починить внешние заслонки на иллюминаторе можно, и придумал парадокс: чтоб понять, что ждет нас за стенами корабля нужно выбраться из корабля, но чтоб выбраться из корабля нужно знать, что нас ждет на той стороне — скафандров стараниями тех же метеоритов, у нас уже не осталось. Я крутил этот парадокс туда и сюда, надеясь если не решить его, то хотя бы занять время, но тут заворочался Макс.
— Как вы себя чувствуете, коллега?
Я спросил его так, словно мы находились не в разбитом корабле, а в палате хорошего госпиталя. То есть профессионально бодро спросил. Макс молча ворочал глазами. Лицо окрашивала нездоровая бледность. Та самая, которая так легко переходит в жар. Я коснулся его лба, и это касание привело Макса в себя.
— Метеориты…
Пальцы его вцепились в койку, он хотел подняться. Я удержал его.
— Все в порядке, Макс. Мы вне их
досягаемости.Ну ведь ни капли не соврал! Все сказанное — чистая правда.
— Как вы себя чувствуйте?
— Голова…
Макс коснулся рукой бинтов.
— Контузия. Метеорит… — объяснил я, не вдаваясь в подробности.
Пальцы Макса пробежали по койке, соскользнули с одеяла и коснулись пластика, не ощутив дрожи работающего двигателя.
— Где мы?
— На поверхности и пока вне опасности.
Я дал раненому воды.
— Вы не разглядели планету? Когда я проснулся, мне было как-то не до того.
Макс мотнул головой, то ли отрицательно, то ли стараясь прогнать боль.
— Посмотрите справочник.
Он показал рукой на полку.
— Синий переплет…
Я поднялся, выбрал книгу.
— Где мы?
— Надеюсь, что в системе ЕК 3е4.
Нужная таблица нашлась быстро.
— Три планеты. Самая дальняя от звезды. Масса пять земных…В атмосфере метан и благородные газы…
— Нет. Мы не там. Ищите что-нибудь с земной массой. Тяготение тут на уровне земного…
С минуту я изучал листы, даже посмотрел на обороте.
— Тут стоят черточки.
На всякий случай я показал страницу Максу. Вдруг да тот увидит в черточках некий тайный смысл, недоступный пониманию работников медицины?
— Вы что-нибудь понимаете?
Макс посмотрел на страницу и вместо ответа спросил.
— А что у нас с передатчиком?
— Я не знаю, как его чинить…
— Даже так?
Макс постарался посмотреть на передатчик, и я поддержал его.
— Денек вы еще полежите, а потом мы им займемся… Я не стал им заниматься без вас — все-таки вы в нем, я надеюсь, разбираетесь лучше меня…
Макс попытался присесть и это ему частично удалось.
— Черточки, Доктор, означают отсутствие информации. Скорее всего, исследовательский автомат разбился при посадке. Или вовсе сюда не долетел.
— И больше ничего?
— Ничего.
— Справочник… — Я презрительно отбросил книгу. Макс слабо усмехнулся из-под бинтов.
— Зато теперь мы можем пофантазировать. Представьте, что за стеной льет дождь из серной кислоты и, может, валуны из чистого золота.
— Я бы предпочел, чтоб там оказалось немного кислорода и съедобная белковая жизнь.
— Кстати о белковой жизни… Сколько у нас кислорода?
Я подумал, стоит ли говорить правду и волновать больного человека, но врать не стал.
— Двухсуточный запас из наддува. Если удастся починить поглотитель, то можем продержаться, по крайней мере, неделю…
Макс попробовал встать, но его повело, и он уселся, обхватив руками голову.
— Лежите! — прикрикнул я. — Лежите, я вам говорю! Вам нужно лечь!
— Нам нужно выжить, — отозвался Макс слабым голосом.
— Я так и знал, что не стоило говорить вам об этом, — огорченно сказал я, но помог товарищу удержаться в вертикальном положении.
— Помогите мне встать.
— И не подумаю.
Несколько раз Макс попытался подняться. Но каждый раз слабость укладывала его на койку. Руки мои дергались, чтоб помочь товарищу, но каждый раз я удерживал себя от этого. Макс был человеком самоуверенным, и ему следовало лично убедиться, что советы врача — не сотрясения воздуха, а самая что ни на есть истина.
После третьего раза я все-таки намешал из аптечки микстуру и подхватил товарища под руку.
— Выпейте, командир.
Тот не спрашивая, что это, выпил и крутанул головой, ища воду, чтоб сбить с языка горечь.