Вторая и последующие жизни (сборник)

— Ты и ты — на кухню. Строгать и резать. Еду в смысле.

С едой все решали, как и при любом походе на дачу. Каждый вез с собой что-то вкусное в достаточном количестве, включая мясо для шашлыка, ну а картошка местная — хозяйская. Мы с Монстром вошли своим паем в размере 14-ти бутылочек портвейна «Анапа». Тоже кстати. Вообще-то бутылок изначально везлось 16, но в электричке оказалось довольно холодно. Да и новый год уже шел по стране… Короче, мы не удержались.

— Вы двое во двор. Елку наряжать.

— А дома у тебя елки нет? — жеманясь, спросила одна из девушек.

— Нет, радость моя, — расцвел ответной улыбкой хозяин. — Не запасся.

— Жалко.

Его палец поочередно уперся в Монстра и меня.

— Вы остаетесь тут девушек развлекать.

Монстр тут же потянулся к голубому экрану.

— Телевизор не включать! Я его уже под видак настроил.

То, что никакой другой почетной обязанности нам не досталось, оказалось не дискриминацией, а предусмотрительностью. Мы с Марком учились в одном классе, и он точно знал, что мы люди совершенно криворукие. Есть такая людская порода — за что не возьмутся — все не так получается. Но если у кого-то «не так» могло каким-нибудь изобретением или открытием обернуться, то у нас обычно оборачивалось неприятностями. Иногда для нас, иногда для окружающих, а чаще всего — для всех вместе.

За стенной что-то зажужжало, застучало, а у нас было тихо.

— Салат, наверное, режут, — предположила одна из блондинок, разглядывая Монстра.

— Нет, — галантно возразил он. — Это молотком мясо отбивают. Или топориком… Знаете, есть такие… Специальные… С шишечками на попке.

Две другие девчонки демонстративно вздохнули. Разговор о кулинарии не клеился. Скучные им кавалеры попались.

— Интересное вам что-нибудь рассказать? — вкрадчиво поинтересовался Монстр.

— Ну расскажите уже…

Монстр посмотрел на меня, а я, в свою очередь, на Монстра…

— Ну ладно… Слушайте случай из моей жизни… Ехал я как-то в город Лос-Анжелес. Сижу в купе и вдруг дверь настежь, и вваливается ко мне мужик. Здоровенный, между прочим, мужчина, похожий на артиста Смирнова. И начинает орать на меня. Что ему во мне не понравилось сказать не могу. Не знаю попросту. А он кричит и норовит меня за грудки ухватить. И до того это меня обозлило, что вы даже представить себе не можете.

Монстр лицом изобразил и злобу, и отчаяние.

— А сказать к слову, топорик у меня за голенищем лежал. Вот такой же, каким там сейчас мясо отбивают. Ну схватил я мужика, тюкнул раз и голова с плеч долой, даром, что мужчина видный из себя. Подхватил я тулово-то и в окошко благословил, а голову не успел.

Открывается тут дверь, и я, недолго думая, под себя её и положил, голову-то.

«Ну, — думаю, — Верно товарищи его пришли и порешат меня сейчас со всеми сопутствующими обстоятельствами…»

Но — ничего. Гляжу, а это проводник. У меня, понятно, гора с плеч, а тот культурно так спрашивает.

К вам такой-то не заходил и описывает мне того мужика прямо точь-в-точь.

— Нет, — говорю я конечно — не заходил, а вот чайку принести это было бы соответственно. А сам, заметьте, на голове сижу. Постоял он, постоял, глазами пошарил и ушел. А я в туже минуту и голову выбросил.

Приезжаю я в Лос-Анжелес, выхожу с вагона и вижу — народ стоит, читает чего-то. Я поближе протолкался, гляжу объявление. А там написано среди прочего «Сам роста не больно высокого, а обезвредил главаря банды».

Думал я сначала, что ловят меня, а, оказывается, наградить хотели….

Он посмотрел на девушек так, словно ждал, что кто-то из них залезет в карман и достанет оттуда медаль «За отвагу». Или, на худой конец, почетную грамоту дружинника. Но никто ничего такого не сделал.

Девицы переглянулись. Вранье было такое беззастенчивое, что нуждалось в сиюминутном опровержении.

— Да ладно тебе. Врешь ведь и не краснеешь…

— Не вру. А приукрашиваю действительность.

В действительности Монстр в прошлом году и вправду с кем-то подрался в электричке, но без тех кровожадных подробностей. Девушки его подвига не оценили.

— Скучно…

— А хотите мы стихи почитаем? — неожиданно предложил Монстр.

— Неожиданное предложение, — сказала брюнетка и оказалась абсолютно права. Это настолько не походило на сквернослова и хулигана, каким мой друг не только казался, но и был на самом деле.

— Да вы не сомневайтесь. Мы мно-о-ого стихов знаем.

Девушки в предвкушении завозились, устраиваясь поудобнее. Монстр прокашлялся.

— Вам лирическое что-нибудь?

Все трое разом закивали, словно однояйцовые близнецы.

Глядя в глаза блондинке, он проникновенно сказал:

— Вот стих про хорошего человека. Хорошего, но дурака.

«Я живу анахоретом Как тебе и обещал И кляну себя за это Что такую клятву дал. С женским полом я не дружен От мужчин отбился я А и впрямь, кому я нужен? Ах тоска, тоска моя… Все в душе как брага бродит Но иначе — ни-ни-ни Потому в тоске проходят Ночи все мои и дни…»

— Я его знал, — подтвердил я. — Этого человека, он действительно был дурак.

Я знал, что говорил — стихи эти написал я.

— Ой, мальчики! Какие вы слова знаете! — ужаснулась одна из девушек. — «Анахорет» — это приличное слово?

— Самое приличное, — заверил её Монстр. — Мы еще много приличных слов знаем.

— Вы, наверное, и в библиотеку ходите?

— Как в школу, — кивнул я, присоединяясь к монстровой славе. — Чуть свободное время как мы с другом шасть — и в библиотеку…

Монстр понял, что внимание прекрасного пола ускользает и влез в разговор.

— А вот еще почти про новый год!

В нас бутылка брызжет пеной Просветляя мрак ума. С ней нам море по колено И не страшен дождь дерьма…

— Вот этого не надо! — Строго сказала вторая блондинка. — Не надо пошлости.

— Хорошо — покладисто согласился я. — Вот вам остросоциальное.

Я привстал и, выставив ногу вперед, стал похожим на памятник Ленину. Некрупный. В натуральную величину.