Вторая любовь

Во время перелета Дороти-Энн переоделась в свободные легкие брюки цвета хаки, коричневую рубаху и строительные ботинки с металлическими набойками и высокой шнуровкой.

Она указала на север, где рядами сгрудились таинственные, окутанные туманом горы.

— Это южное побережье Пуэрто-Рико. Создается впечатление, что до него можно допрыгнуть, но между островом и Светящейся бухтой двадцать две мили открытого моря. Порой здесь дуют довольно сильные ветры. Ага, вот начинается и посадочная полоса.

Прямо под ними единственная дорожка пролегла белым пробором от моря внутрь острова. В дальнем, тупиковом ее конце стояли припаркованные маленький реактивный самолет компании, два двухмоторных самолета и вертолет «Сикорский», сконструированный специально для перевозки тяжелых грузов. С высоты все они казались игрушечными.

— Нам придется сделать поворот и зайти на посадку с моря, — пояснила Дороти-Энн. — Ах, да, пока я не забыла. Внизу вас ждет пилот и «сессна». Как только мы приземлимся, вы с ним полетите до Гуаники, чтобы взять яхту.

— «Сессна»? — Хант сделал вид, что обижен. — После этого летающего дворца я не заслуживаю ничего лучшего, чем скромный, едва шевелящийся попрыгунчик?

Дороти-Энн расхохоталась.

— Что я могу вам сказать? Жизнь сурова.

Они пристегнули ремни безопасности, пока пилот заходил на посадку. Когда вышли шасси, их слегка тряхнуло, моторы зашумели чуть громче. Потом самолет быстро пошел вниз, и скоро им уже казалось, что он несется по гребням волн.

— Вот мы и долетели, — произнесла молодая женщина.

Вода стремительно проносилась мимо, меняя свой цвет от густого аквамаринового до бледно-бирюзового, и тут колеса коснулись посадочный полосы.

— Отличная посадка на три точки, — одобрительно заметил Хант.

Турбины пронзительно взвыли, когда пилот включил реверс, и огромный лайнер начал замедлять ход. Подобно птице, рожденной летать, на земле машина выглядела нескладной и тяжеловесной, пока неуклюже катилась по взлетно-посадочной полосе к пункту назначения — белому металлическому терминалу, выглядевшему как непомерно разросшийся садовый бельведер.

— Кто эти люди? — задал вопрос Хант, указывая через иллюминатор на группу мужчин, выстроившихся в ряд наподобие солдат. На всех красовались желтые каски.

Дороти-Энн вздохнула:

— Группа встречающих.

К самолету подогнали металлический трап, и Оберто, главный стюард, отодвинул в сторону дверь основного салона, впустив в самолет поток солнечного света и пропитанного влагой воздуха.

Дороти-Энн и ее спутник освободились от ремней и встали.

— Идите вперед, — попросила женщина Ханта. — Мне придется поговорить с встречающими. Пилот ждет вас около «сессны». Мы увидимся на борту яхты. Скажем, сегодня ближе к вечеру. Хорошо?

Уинслоу улыбнулся.

— Ближе к вечеру это просто замечательно, — негромко ответил он и неожиданно по-братски чмокнул ее в щеку.

Дороти-Энн подавила вздох. Прикосновение его губ оказалось шоком. Она поднесла руку к щеке, и на ее лице отразилась целая гамма переживаний — и смущение, и удивление, говорившие, что ее явно застали врасплох. В первый раз после смерти Фредди ее поцеловал мужчина, другой мужчина, и ее затопило глубокое чувство вины.

«Стану ли я испытывать угрызения совести всякий раз, когда меня будет целовать мужчина? — думала она. — Неужели гибель Фредди оставила меня эмоционально искалеченной?»

Ей оставалось только надеяться, что это состояние временное, и оно пройдет. Просто она так горюет.

Хант не заслуживает фригидной женщины. Он заслуживает лучшего…

Дороти-Энн выждала минуту, чтобы в голове прояснилось от личных переживаний, потом спустилась по трапу и поздоровалась с теми, кто пришел ее встретить. Представлять кого-либо не было необходимости. Миссис Кентвелл знала всех восьмерых мужчин.

Четыре архитектора, три инженера и Курт Экерман из отдела особых проектов, прилетевший на маленьком самолете компании.

Дороти-Энн пошла справа налево, пожимая руки всем по очереди. Она со всеми была в приятельских отношениях и тепло приветствовала каждого.

— Здравствуйте, Хельмут, — улыбнулась она сдержанному инженеру-немцу. — Как поживает ваш новорожденный?

— Очень хорошо, миссис Кентвелл. Я звоню жене каждый вечер.

— Добрый день, Джим. — Гений из Принстона, сторонник альтернативного образа жизни. — Вы связались с нашим отделом кадров по поводу пособия на члена семьи?

— Да, мы с Робби никогда не сможем вас как следует отблагодарить, миссис Кентвелл.

— Этторе, — поздоровалась Дороти-Энн с выдающимся итальянским архитектором. — Рецепт приготовления спагетти по-болонски, присланный вашей матерью, заставил меня прибавить в весе!

— Она пишет, что ваш пирог с курицей просто великолепен!

Миссис Кентвелл для каждого нашла приветливое слово.

Курт Экерман стоял последним. Как всегда, вундеркинд индустрии развлечений, с убранными в хвост волосами, выглядел меланхоличным и погруженным в себя.

Он надел очки от солнца с синими стеклами и без оправы, поверх белой майки — незастегнутая рубашка навыпуск с короткими рукавами. На майке отпечатан постер советского времени в конструктивистском стиле, изображающий несущийся вперед черно-красный паровоз, сопровождающийся надписью кириллицей.

— Я решил, что мне лучше заскочить сюда и увидеться с вами, — так он объяснил свое появление на острове.

— Почему? — Дороти-Энн подозрительно взглянула на него. Ее встревожили и его сдержанность, и мрачное выражение лица.

— Нет, нет, не волнуйтесь, — успокоил Экерман своего босса. — Мне просто нужно обсудить с вами один личный вопрос. Наедине.

— Вы же знаете, что я всегда в вашем распоряжении. Мы можем поговорить в машине.

Курт протянул ей каску, которую держал в руке. Женщина взяла ее, но вопросительно посмотрела на Экермана.

— Новые правила, — пояснил он. — На этом настаивает страховая компания. Если строители не будут постоянно носить каски вне помещений, даже вне зоны строительства, то страховые взносы вырастут.

Дороти-Энн кивнула, надела каску и последовала за ним к зеленому «рейнджроверу». Остальные направились к двум забрызганным грязью джипам «рэнглер». Пока машина ехала по летному полю, женщина слышала, как единственный мотор «сессны» кашлянул, захлебнулся, потом затарахтел. Но тут караван свернул за терминал и двинулся по немощеной дороге, похожей на туннель, проложенный среди высоких деревьев, закрывающих небо сплетенными ветвями.