Вторая любовь

Хлопнула дверца машины.

Очень скоро.

Прозвенел звонок у двери, прозвучавший для Дороти-Энн погребальным колоколом.

Она услышала, как громко простучали по граниту и затихли каблуки миссис Планкетт. Со свистом по очереди вздохнули две пары вакуумных дверей у входа. Распахнулись и закрылись. Потоки теплого воздуха донесли звук негромких голосов, похожих на шепот заговорщиков. Прошло несколько показавшихся вечностью секунд, и зазвучали шаги двух человек, приближавшихся к Главному залу. Вместе с миссис Планкетт шел длинноногий мужчина, двигающийся намного тише.

Дороти-Энн медленно подняла глаза и увидела гибкого, похожего на фермера человека, с длинным тонким лицом, обветренной кожей и выцветшими голубыми глазами. Он носил нечто, похожее на форму, и держал в руках неизменный стетсон, на этот раз светло-серый. Вошедший так и эдак вертел перед собой шляпу, словно держал в руках руль.

Его взгляд натолкнулся на линию из шести встревоженных лиц, потом остановился на Дороти-Энн.

— Мэм, — начал он.

Миссис Планкетт представила гостя, суетливо теребя передник пухлыми пальцами.

— Это капитан Френдли, — сказала она.

Дороти-Энн почувствовала, как мир вокруг нее на мгновение сжался и вновь стал огромным.

— Да, я помню. Мы говорили по телефону. Вы координируете действия групп спасателей в горах.

Мужчина кивнул.

— Верно, мэм. — Его средне-западный акцент в живую звучал еще явственнее, чем по телефону. — Вы, должно быть, миссис Кентвелл.

Она прямо посмотрела ему в глаза.

— Да, это я.

Он тяжело вздохнул, взглянул на носки своих сапог, потом снова на мгновение встретился с ней глазами.

— Хотел бы сказать, «мне очень приятно», мэм, но учитывая обстоятельства…

Дороти-Энн кивнула. Бедняга. Он выглядит так, словно хотел бы очутиться в любом другом месте, кроме этого. Не ей его осуждать. Мне бы тоже хотелось оказаться не здесь.

— Я глубоко сожалею, мэм. Когда мы добрались до самолета, уже ничего нельзя было поделать. Все на борту были давно мертвы.

Выражение лица молодой женщины не изменилось, она лишь побелела как полотно. Как странно. Даже если вы знаете, что должно произойти, вы все равно не готовы к тому, чтобы это услышать.

Когда Дороти-Энн наконец заговорила, ее голос звучал хрипло.

— Как… как это произошло?

— Пока невозможно сказать ничего определенного. Во-первых, нам надо найти записывающее устройство, так называемый «черный ящик». И сюда высылают команду из НБТР, чтобы провести расследование.

— Когда они отдадут…

Дороти-Энн не смогла продолжать и от боли закрыла глаза.

— Если повезет, — ответил на ее невысказанный вопрос капитан, — не позднее завтрашнего дня.

Женщина открыла глаза.

— Вы сообщите мне? Я смогу увидеть его?

Капитан поджал тонкие губы.

— Я… Я не думаю, что… гм, это следует делать, мэм.

Дороти-Энн смотрела на него во все глаза.

— Что вы говорите?

Мужчина почувствовал себя неловко, он неуверенно крутил шляпу направо-налево-направо, словно двигался по извилистой дороге.

— Я понимаю, — еле слышно прошептала она.

Значит, все плохо. Мы даже не сможем увидеть его в последний раз. Мы не сможем с ним попрощаться.

Капитан Френдли постарался успокоить ее.

— Если это может служить утешением, мэм, то его смерть была мгновенной.

«Но так ли это было на самом деле? — только и оставалось гадать Дороти-Энн. — Были ли живы Фредди и экипаж, когда самолет несся вниз, вниз, вниз… Кто знает, сколько долгих миль и сколько времени?»

— Папочка! — выпалил Зак с коротким конвульсивным рыданием. — О-он… он…

Дороти-Энн почувствовала, как ее пронизала страшная боль. Неужели жалостливый крик ребенка разорвет сердце матери?

— Папочка кричал?

— Ох, дорогой мой, — напряженно произнесла Дороти-Энн. Она оглянулась, увидела, как дрожат у мальчика губы, какой болью светятся его огромные глаза, и подумала, правда слишком поздно, что ей следовало встретиться с капитаном Френдли наедине. По крайней мере, она бы смогла уберечь детей от самого страшного удара. Возможно, ей удалось бы даже сообщить им обо всем как-то помягче.

Но разве существовала такая возможность?

— Он кричал? — с вызовом повторял Зак. — Он кричал?

Дороти-Энн протянула руку, обняла его, прижала встревоженное, слишком возбужденное личико к своей груди и стала укачивать.

— Я уверена, что папочке некогда было кричать, — успокоила она. — Верно, капитан?

Молодая женщина повернула голову и с мольбой взглянула на координатора.

— Д-да, — хрипло отозвался Френдли. — Все произошло так быстро, что он не мог кричать… Мистер Кентвелл даже не понял, что произошло.

Дороти-Энн благодарно кивнула, ее глаза сверкали от сдерживаемых слез.

Капитан Френдли быстро отвернулся, не в силах дольше выдержать ее взгляд.

Он знает. Он знает, что они были еще живы, когда самолет рухнул вниз.

Ужас, царивший в самолете, не поддается пониманию.

В миле 5280 футов. Если предмет падает со скоростью двадцать футов в секунду, то это дает нам две минуты и две секунды невыразимого ужаса.

Время, которое невозможно представить.

Женщина похолодела. Ей по-прежнему хотелось сбросить сдержанность и завыть, но она боролась с собой, не желая делить свое горе с посторонним.

Собравшись с силами, Дороти-Энн произнесла:

— Я понимаю, насколько сложными и неблагодарными оказались эти поиски, капитан. Мне жаль, что я причинила вам столько хлопот.

— Никакого беспокойства, мэм.

— И я вела себя непростительно. Могу я вам предложить выпить? Кофе или чай? Может быть, что-нибудь покрепче?

Капитан покачал головой.

— Нет, мэм, но все равно спасибо. Если я могу…

— С нами все будет отлично, капитан.

— Что ж… если вы в этом уверены, — мужчина колебался.