Вторая мировая: ошибки, промахи, потери

К отрядам по обезвреживанию бомб нередко обращались с просьбами разобраться с другими странными предметами. Один из офицеров, только что разрядивший бомбу, сидел в кафе и пил чай, когда к нему подошла пожилая дама, сказавшая, что во двор ее дома упал обломок аэроплана. На вопрос, как этот обломок выглядит, она ответила, что он напоминает большой котел.

«Полагаю, мне лучше пойти вместе с вами и взглянуть, что это такое», — предложил офицер, и они направились в дом, расположенный в нескольких кварталах.

Четыре вытертые ступени вели вниз с кухни во внутренний дворик, окруженный высокой кирпичной стеной. Прямо у лестницы, почти скрытая резными перилами, лежала авиабомба!

«Мы построили лестницу так, чтобы было удобнее доставать из подвала уголь».

Муж старой дамы сколотил новую лестницу в опасном соседстве с одной из тех морских мин, что немцы сбрасывали на парашютах на наземные цели. Прозванные лондонцами «сухопутными минами», эти устройства были настроены срабатывать на определенное атмосферное давление, и взрыв над землей вызывал большие разрушения.

Зарево над Англией

На протяжении трех месяцев навигационные лучи «Люфтваффе» пересекались высоко в воздухе над Королевскими доками, но потом они передвинулись к самому центру Лондона. Около 7 часов вечера 29 декабря 1940 года немецкие бомбардировщики появились над Сити, районом банков, где находится большая часть архитектурных памятников Лондона. Первыми летели «следопыты» из 100-й боевой группы. На штурманских картах этот район был обозначен как цель «Отто». Следопыты сбросили 10 470 зажигательных бомб, и весь район озарился пламенем пожаров. По общему убеждению, это была самая страшная ночь за все время «блица». 136 участвовавших в налете бомбардировщиков действовали на небольшом удалении от своих баз, и поэтому за счет уменьшения запасов горючего они взяли максимальную бомбовую нагрузку. Огромное количество зажигательных бомб привело к возникновению сильных пожаров, подобных которым Лондон не видел со времени Великого пожара 1666 года. Для многих эта ночь сохранилась в памяти как ночь гибели города. В ту декабрьскую ночь были разрушены восемь церквей работы Рена. Пострадало и прекрасное здание Ратуши пятнадцатого века.

Еще со времен «блица» «Люфтваффе» выбирали для особо крупных налетов ночь с субботы на воскресенье. В это время конторы Сити, занимающего квадратную милю, практически совершенно пусты. Уровень воды в Темзе был очень низким. Пожарным приходилось пробираться по холодной глубокой грязи, чтобы подвести воду к насосам. Власти к тому времени еще не ввели обязательные противопожарные наблюдательные службы. Пожары разгорались никем не замеченные, и нарушенная телефонная связь затрудняла передачу сообщений о новых очагах возгораний. Зажигательную бомбу можно загасить за полминуты, если под рукой есть ведро с песком. Герберт Мейсон, чья фотография собора Святого Павла, окруженного огнем пожаров, стала одним из символов войны, писал:

«Я в одиночку мог предотвратить ущерб на сумму в сотни тысяч фунтов, но здания были заперты, и никто не мог проникнуть внутрь. Нас было так мало. Картина была очень трагичной».

Жар и огонь создавал такую угрозу, что пожарные — как и в 1666 году — разрушали здания, создавая преграды на пути распространения искр и огня.

Налет завершился через три часа. По волшебно-счастливому стечению обстоятельств северную Францию затянули густые тучи, и плохая видимость не позволила продолжить выполнение операции, которая по замыслу должна была продолжаться девять часов. На следующий день погода ухудшилась еще больше, и так продолжалось до тех пор, пока немецкие аэродромы не завалил снег. Великобритания получила небольшую передышку.

Ночные бомбардировки продолжались, однако очевидцы свидетельствуют, что подобного кошмара больше не повторилось. С большим запозданием, но власти все же организовали службу противопожарных дежурств. В начале войны центральное правительство и местные власти были застигнуты врасплох немецкими бомбардировками.

Король и королева на ночь уезжали в Виндзор, и большинство лондонцев искали способы найти ночлег своим семьям подальше от города, ставшего мишенью ночных налетов. Те же, кому это оказалось не под силу, столкнулись со всеобщим нежеланием властей предоставлять удобные бомбоубежища, в которых можно было находиться и днем и ночью. Также оставались большие проблемы с предоставлением жилья людям, лишившимся крова. Однако недостатки местных властей не оставались незамеченными, и чиновники, обходящие оставшиеся после налетов развалины, постоянно выслушивали гневные обвинения горожан.

Но постепенно усовершенствования радаров, которыми оснащались ночные перехватчики, позволили Королевским ВВС бороться с немецкими бомбардировщиками. Специальные отряды английских истребителей стали барражировать ночное небо над немецкими аэродромами, готовые атаковать возвращающиеся с задания немецкие бомбардировщики, садящиеся на освещенные взлетно-посадочные полосы с зажженными посадочными огнями.

Маршал авиации Шолто Дуглас, ставший командующим истребительной авиации, всячески старался внедрить в качестве ночного перехватчика двухмоторные американские истребители «Дуглас Хавок»:

«Самой многообещающей мыслью, на развитие которой было потрачено много средств, времени и сил, было увеличение дальности действия установленного на самолетах радара. Известный под названием «Турбинлайт», он требовал совместного применения с прожектором… За неприятельским самолетом, ставшим мишенью английских истребителей, пристраивались два самолета. «Хавоку» предстояло отыскать немецкий бомбардировщик с помощью радара и осветить его лучом прожектора так, чтобы следовавший рядом «Харрикейн» сблизился с противником и поразил его».

Использовать прожектор мощностью 2700 миллионов ватт, установленный на самолете, было задачей весьма непростой. А летать на «Харрикейне» в связке с нагруженным таким образом «Хавоком» было практически невозможно. Как жаль, что потратившему «много средств, времени и сил» на развитие этой идеи Шолто Дугласу не пришло в голову, что как только летчик «Хавока» обнаружил на экране своего радара неприятельский бомбардировщик и пристроился к нему в хвост, ему больше не требовался летящий рядом помощник в лице «Харрикейна». Он мог сам поразить немецкий самолет имеющейся у него пушкой.

По мере того как англичане все больше узнавали о системе немецких навигационных лучей, меры противодействия становились все эффективнее. Высокочастотные сигналы, передаваемые английскими передатчиками, искажали систему наведения, но и здесь бывали сбои. Так, англичане заранее узнали о намеченном на 14 ноября 1940 года налете на Ковентри, но станции-глушители не смогли настроиться точно на частоту сигнала немецких систем — разница была такой же, как между свистом и писком, едва различимая для слуха человека; но точные частотные фильтры немецких приемников без труда выделили навигационные лучи из шума. Именно это позволило немецким бомбардировщикам-разведчикам отыскать Ковентри, и после этого сменяющие друг друга волны бомбардировщиков нанесли по городу опустошительный удар. Центр Ковентри, в том числе древний собор, был полностью разрушен; погибло множество мирных жителей, однако сотрудник департамента городской инженерии написал: «Многие утверждают, что бомбовые удары наносились без разбора, но наши исследования показали, что немцы атаковали строго определенные цели, стараясь поразить промышленные объекты».

Навигационные лучи работали довольно эффективно, но уже в начале января 1941 года большие потери и усиливающееся противодействие англичан убедили командование «Люфтваффе» перенести налеты с промышленных центров в глубине острова на цели на побережье, отыскать которые было гораздо проще с помощью навигационных лучей. Семь ночей в мае немецкие бомбардировщики наносили массированные успешные удары по Ливерпулю и побережью в районе Мерси. Центр города был превращен в руины. Взорвался корабль, загруженный 1000 тонн боеприпасов, предназначенных войскам на Ближнем Востоке, что причинило большой ущерб портовым сооружениям и стоявшим рядом судам. Не менее 160 человек погибли в бомбоубежище в одной из школ, еще 60 в больнице. Для расчистки улиц от развалин были привлечены войска. Больше 70000 человек остались без крова.