Вторая могила слева

– Никакой вы не идиот…

– Идиот, - перебил он, пришпилив меня к месту таким отчаянным взглядом, что даже дыхание сперло. – Я тогда подумал, что он ей угрожает. Ну правда, как можно быть таким тугодумом? Он пытался меня предупредить, что происходит что-то нехорошее, что от меня ничего не зависит, а я на него наорал. Угрожал ему всем, чем только можно, от суда до… до… убийства. Господи, что же я наделал? – спросил он сам себя.

Я тут же поняла, что, когда все закончится, Уоррену обязательно понадобятся две вещи: хороший адвокат и хороший психотерапевт. Бедняга. Большинство женщин убили бы за такого преданного мужчину.

– Что еще вам о нем известно? – поинтересовалась я. Наверняка он кое-что нарыл о прошлом этого парня.

– Ничего. То есть не очень много.

– Ладно, расскажите, что знаете.

Уоррен безнадежно пожал одним плечом:

– Мими исчезла сразу после нашей с ним ссоры. Не было времени узнать больше.

– И вы решили, что она сбежала вместе с ним?

Кулак на столе сжался сильнее.

– Говорю же, я идиот.

Я почти слышала, как его зубы скрипят от ненависти к самому себе.

– Вам удалось выяснить, откуда они знакомы?

Глубоко вздохнув, он ответил:

– Да, они вместе учились в старших классах.

У меня в голове зазвучали звуки победы в игровом автомате. Опять школа.

– Уоррен, - проговорила я, снова привлекая к себе его внимание, - вы сами еще не поняли?

Его брови вопросительно приподнялись.

– Двое людей, с которыми ваша жена училась в школе, мертвы, а сама она исчезла.

Он моргнул, в глазах блеснуло понимание.

– Тогда что-то случилось? – спросила я. – Она когда-нибудь говорила о том, что было в старших классах?

– Нет, - отозвался Уоррен так, будто нашел ответы на все вопросы.

– Дерьмо.

– Нет-нет, вы не понимаете. Она никогда не рассказывала о том, как ходила в школу в Руисе до переезда в Альбукерке. Отказывалась. Несколько раз я расспрашивал, однажды даже пытался надавить, но она так разозлилась, что неделю со мной не разговаривала.

Я наклонилась вперед, чувствуя, как завихрилась внутри надежда.

– Там что-то случилось, Уоррен. И обещаю вам, я выясню, что именно.

Он обеими руками взял мою ладонь:

– Спасибо.

– Но если в процессе я умру, - добавила я, тыча в него пальцем, - то удвою свой гонорар.

Едва заметная улыбка смягчила его черты:

– Заметано.

Наш разговор подошел к концу, и тут же в допросной появился адвокат Уоррена. Они тихо заговорили, а я подошла к двустороннему зеркалу, уткнулась в него носом и ухмыльнулась.

– Говорила же, - сказала я, указывая большим пальцем себе за спину, - невиновен. Будешь знать, как садить «хвост» мне на задницу.

Все-таки месть – чудесная штука.

***

 Я съездила в кафе «Шоколадный кофеек» с фотографией Мими, но ничего не добилась – никто ее не помнил. Мы немного пофлиртовали с поваром Брэдом, потом я вернулась в офис, но Куки там уже не было. Она ушла пораньше, чтобы поужинать с дочкой. Каждый раз, когда двенадцатилетняя Эмбер оставалась с отцом, Куки настаивала на совместном ужине, поскольку переживала, что Эмбер будет не по себе. Внезапно до меня дошло, что за годы знакомства с Куки я никогда не видела ее бывшего. Странно. Я даже не представляю, как он выглядит, хотя говорит она о нем постоянно. Большинство из того, что она рассказывает, нельзя назвать хорошим. Правда, иногда она упоминает и приятные моменты. А иногда – так и просто замечательные.

Я спустилась вниз перекусить и обнаружила в баре папу. Он бросил полотенце бармену Донни. Донни – индеец с умопомрачительной мускулатурой и густыми длинными черными волосами, за которые любая женщина душу бы продала. Мы с ним никогда не были, так сказать, лицом к лицу. В основном потому, что он гораздо выше меня.

Я наблюдала за папой, который направлялся к моему столику. Это мое любимое место, укрытое в темном углу, откуда я могу незаметно наблюдать за остальными. Сама я не особенно люблю, когда за мной наблюдают. Разве что наблюдающий будет не меньше метра восьмидесяти, с сексуальным телом и такой же улыбкой. И не будет серийным убийцей. Это сразу плюс.

Аура папы все еще была непривычной. Как правило, его окружают яркие цвета, которые теперь были тусклыми и серыми. Только однажды я видела его таким. Тогда он был детективом и работал над серией жестоких похищений детей. Все было так плохо, что он даже не позволил мне вмешаться. Мне было двенадцать – достаточно для того, чтобы знать все и немного больше, и все-таки он ответил отказом на мое предложение помочь.

– Привет, милая, - поздоровался папа, изображая фальшивую улыбку, не отразившуюся в глазах.

– Привет, пап, - отозвалась я, улыбаясь точно так же.

Он принес нам обоим по сэндвичу с ветчиной и сыром. То, что доктор прописал.

– М-мм, спасибо.

Папа с улыбкой наблюдал, как я откусила кусок, прожевала, проглотила и запила глотком чая со льдом.

– Ну ладно, - сказала я наконец и посмотрела на него, - мне уже жутковато.

Тревожно рассмеявшись, папа ответил:

– Извини. Просто… ты так быстро растешь.

– Расту? – Я откашлялась в рукав. – Я уже вполне выросла.

– Точно. – Он по-прежнему был где-то не здесь. В другом времени. В другом месте. Через несколько секунд он вернулся в реальность и посерьезнел. – Милая, а твои способности… их больше, чем ты мне рассказывала?

Я откусила еще кусок и вопросительно свела брови.

– Ну, ты умеешь… умеешь делать всякие трюки?

На прошлой неделе меня пытался убить один редкий козел, муж бывшей клиентки. Рейес спас мне жизнь. Опять. И сделал это в своей обычной манере. Появился из ниоткуда и перерубил позвоночник того мужика одним молниеносным движением меча. Этот случай не был первым – позвоночники всяких преступников оказывались перерубленными без каких-либо внешних свидетельств и ран, способных объяснить эти феномены с медицинской точки зрения. Я начинала опасаться, что папа успел сложить два и два.

– Трюки? – переспросила я самым невинным голосом на свете.

– Ну, например, тот человек, который пытался тебя убить на прошлой неделе.

– Угу, - промычала я, откусывая еще раз.

– Ты его… ты… ты можешь?..

– Ничего я ему не делала, пап, - сказала я, проглотив кусок сэндвича. – Говорю тебе, там был кто-то еще. Он толкнул того мужика на лифт. Наверное, удар был таким сильным, что…

– Ну да, – покачал головой папа. – Так я и знал. Просто наш судмедэксперт говорит, что такое невозможно. – Он посмотрел на меня. Взгляд теплых карих глаз был пронзительным.