Вторая молодость Фаины

Мы пошли на звуки лая, он раздавался немножко в стороне от того места, где мы находились, и вскоре вышли на небольшую полянку.

Нам открылась такая картина, что я чуть не расплакалась. В центре полянки сидел большой чёрный вислоухий пёс, рядом с ним маленький белый, и Полинка с Дуней.

— Вы что не откликались-то? — первым подбежал к ним капрал Васильев.

— А мы не слышали, — сказала Дуня, вытирая кулаками слёзы со щёк.

— Фая-я-я! — вдруг завизжала Полинка.

И я, подбежав, рухнула на колени, и не только потому, что так было удобнее малышку скорее к себе прижать, но и потому что ноги вдруг перестали меня держать, как будто всё это время в них было напряжение, а сейчас, раз и отпустило.

Краем уха услышала, как кто-то из местных сказал:

— Здесь, возле болота, такой воздух, что гасит звуки. Они, может, и слышали, как мы кричим, но думали, что это ветер. Здесь такое часто бывает, поэтому мы и не ходим сюда.

И болтун Федот сразу поддержал:

— Говорят, если за Голубиной сопкой человек пропал, то его уже не найти...

Капрал Васильев разозлился:

— Да хватит уже трепать-то! Нашли же!

— Ну, это нам очень повезло, — сказал Федот, который видно никогда и ничего не оставлял без ответа, но за то, что его пёс нашёл девочек, я готова была ему простить его излишнюю болтливость.

И вообще, я так обрадовалась, что мне было плевать, что он говорит. Я схватила Полинку, обняла её:

— Девочка моя! Ну как же ты так меня напугала!

Полинка скуксилась, собираясь заплакать.

— Ну что ты, не плачь, маленькая, — сказала я, сама глотая слёзы, и еле сдерживаясь, чтобы не разрыдаться в голос от облегчения, — Я же тебя не ругаю. Я же просто очень-очень испугалась...

Возле костра на полянке, где мы устроили основной штаб, девчонок завернули в пледы, дали им по кружке горячего травяного чая и по булке. А я порадовалась, что не все такие простофили, как я, и, что нашёлся кто-то умный и взял с собой еду.

Дуня рассказала, что сначала они с другими девочками шли все вместе, но стало понятно, что так грибов не наберёшь, и они стали расходиться.

— Сперва-то все перекрикивались, — сказала Дуня. — Полинка-та за мою юбку держалась, да и собака с нами была. И она потрепала по лохматой голове Атамана, которому до своей клички ещё расти и расти.

А потом, как я поняла, Дуня, а вместе с ней и Полинка, так увлеклись, что обо всём забыли.

— Тама была дорога из грибов-та, — даже сейчас, пережив ночное приключение, у Дуни это прозвучало мечтательно.

И я поняла, что, увлёкшись грибами, они зашли в ту часть леса, в которой уже не смогли сориентироваться, в какую сторону идти.

И, на наше счастье, они не дошли до болота. Вернее, дошли, но Дуня вспомнила, что как только начинает мох пружинить под ногами, то надо сразу бежать обратно. Именно поэтому им удалось избежать «встречи» с трясиной.

Потом Дуня повредила ногу, поэтому они выбрались на полянку и стали ждать, что их найдут. А когда из леса выскочил огромный чёрный пёс, они сначала подумали, что это волк. Тогда Дуня загородила Полинку, но потом они увидели, что он машет хвостом и, вместо того чтобы съесть плачущую от страха Дуняшу, облизывает её щёки тёплым языком.

Согревшись и передохнув, мы пошли обратно. Обратный путь мне показался долгим. Видимо, когда мы шли искать, мы все были на адреналине и даже не заметили, что каким-то образом прошли очень много километров, прежде чем нашли девочек.

А вот обратный путь был сложнее, и, когда мы выбрались из леса, уже светало.

Полинка уснула на руках одного из отставников, Дуня шла, прихрамывая и опираясь на палку, которую ей сделали солдаты.

И несмотря на всю ситуацию, которая сложилась, и то, что я не доехала ни до Москвы, ни до Петербурга, я была счастлива. Счастлива, что всё так получилось. Потому что нет ничего более страшного, чем терять близких.

Спать хотелось неимоверно. Силы мои кончились ещё где-то в лесу, но я шла, стиснув зубы, держась только на силе воли и уговаривая себя продержаться.

Выйдя из леса, все разошлись, деревенские направились в деревню, а мы пошли к имению.

В доме быстро помылись и легли спать. Я попросила нас с Полинкой не будить, во сколько встанем, во столько встанем.

Поэтому, когда я проснулась, судя по ощущениям, было уже позднее утро. Полинка, спавшая вместе со мной, тоже сразу открыла глаза.

Мы с ней умылись, а когда умывались, она меня спросила:

– И что, Фая, ты больше не уедешь?

Я вздохнула:

– Нет, маленькая, не уеду.

Я задумалась, а потом добавила:

— Видишь оно как всё произошло, если бы можно было мне уехать, то, наверное, бы ничего не случилось, пока меня не было.

Я снова тяжело вздохнула, но сразу же улыбнулась, ещё не хватало мне впадать в уныние, хорошо же всё:

– Пойдём одеваться и завтракать.

Я одела Полинку и пошла одеваться сама, а Полинка вышла на небольшой балкончик.

– Фая! – вдруг позвала Полинка, высунув нос с балкона обратно в спальню.

– Что, Полинка? – спросила я, продолжая зашнуровывать платье.

– Фая, а помнишь дядю, который мне Атамана подарил?

– Да, Полинушка, – я улыбнулась, – очень хорошо помню. Дядя Алексей его зовут.

– Да-да, – сказала Полинка, – хорошее имя.

– Почему это? – спросила я.

– Потому что там нет буквы жжжжжжжжжж, – зажужжала Полинка и расстроилась: – У меня не получается.

– Ничего, Полинка, тренируйся каждый день и научишься, и будешь не хуже Атамана рычать. А что это ты вдруг про дядю Алексея вспомнила, а, Полюшка?

Полинка хитренько улыбнулась и, прищурившись, сказала:

– Ну так, вспомнила…

Мне это показалось странным. Сердце сбилось с ровного ритма…неужели?..

Я подошла к окну, но никого там не увидела, ну кроме обычной картины, двор, и охрана на воротах.

«Чудес не бывает, – подумала я, усмехнувшись про себя, – а если и бывают, то ночью в лесу я весь лимит израсходовала.»

А вслух сказала, постаравшись, чтобы в голосе не звучала та безысходность, которая вопреки всему меня снова охватила, когда вспомнила про Алексея.

– Пойдём-ка на завтрак, Полинка.

По дороге в столовую мы встретили Кузьму. Выглядел старик неважно, я уже хотела его поругать, что он встал после того, как у него сердце прихватило, но потом поняла, что ему нужно было убедиться в том, что с Полинкой всё хорошо.

– Как ты, Кузьма? – с тревогой спросила я.

– Фаина Андреевна, простите старика… – и мне показалось, что Кузьма собирался упасть на колени.

– Кузьма, я не сержусь, – сказала я, делая шаг и подхватывая Кузьму под руки, – не надо, всё уже хорошо, – я действительно не собиралась старику ничего выговаривать.