Вторая молодость Фаины

– Да, Алексей Сергеевич. Но мы с вами можем это обсудить по дороге в лабораторию.

– Да-да, конечно... – несколько растерянно произнёс Алексей и посторонился, пропуская меня вперёд.

Сегодня он приехал не сам, он приехал в экипаже с кучером.

Погода с утра была пасмурной, небо застыло серыми тучками в ожидании дождя, поэтому экипаж был крытым.

Усевшись в него, мы остались вдвоём, и Алексей сразу спросил:

— И что же сказала вам моя матушка?

Я нашла в себе силы улыбнуться и ответила:

— Матушка ваша очень вас любит, Алексей Сергеевич, и желает, чтобы судьба ваша была устроена. Поэтому сегодня она попросила меня не задерживать вас надолго, отпустить пораньше, поскольку у вас судьбоносный день.

Алексей нахмурился и поджал губы:

— И что же вы, Фаина Андреевна, ей ответили?

Мне понравилось, что он не стал оправдываться или что-то объяснять, в тот момент мне бы это показалось ложью.

— Я ответила, — спокойно сказала я, — что ни в коей мере не собираюсь мешать вашему счастью, Алексей Сергеевич. Что наши отношения с вами сугубо деловые. И сегодня я постараюсь отпустить вас пораньше.

Он вдруг наклонился ко мне ближе, настолько близко, что я почувствовала тепло его дыхания.

— Это правда? Только деловые? — спросил он.

Я отклонилась, прижавшись спиной к спинке сиденья, и нашла в себе силы сказать:

— Да. Разве может быть иначе, Алексей Сергеевич? Как сказала ваша матушка, мы же разных сословий, мыслим по-разному. Разве может между нами быть что-то другое?

И вдруг я увидела, как помертвело лицо Алексея. Я буквально услышала, как он стиснул зубы. Он тоже откинулся назад, прижавшись к спинке своего сиденья, и до самой лаборатории мы больше не проронили ни слова.

Я смотрела в окно. Иногда мне казалось, что он смотрит на меня, потому что я кожей чувствовала его взгляд, но, может быть, это просто были мои мысли.

В лаборатории мы управились за час, а когда вышли, шёл дождь. Он был необыкновенно холодным, как будто за этот час кончилось лето, и с Невы стал дуть порывистый осенний ветер. Я сняла шляпку, чтобы она не улетела, и почувствовала, как растрепалась причёска.

— У меня есть время, — сказал Порываев. — Давайте я отвезу вас до дома, Фаина Андреевна.

Но я, представив, как мы будем ехать молча, ничего не говоря, покачала головой:

— Помогите, пожалуйста, найти извозчика.

И уже скоро я ехала обратно в холодном казённом экипаже и думала о том, почему не сказала ему, что действительно почувствовала, когда узнала об обеде с невестой.

Но внутренний голос говорил мне: «Он не рассказывал тебе, значит, сам считает тебя деловым партнёром.»

А я возражала: «А почему тогда он спросил, правда ли это?»

Внутренний голос убеждал: «Мать Алексея Порываева права, не настолько ещё общество стало демократичным, не настолько размылись границы между сословиями, чтобы общество приняло брак дворянки и купца.» Но я-то не дворянка, подумала я. Я Фаина Андреевна, бухгалтер с рудника...

«Эх, Фаина Андреевна...» — правильно говорят, что годы — это ещё не показатель мудрости.

Приехав домой, я отправила Тихона в больницу узнать, как там Митрофан, и, если его готовят к выписке, попросила мужчину заехать на вокзал и купить билеты обратно в Екатеринбург.

Глава 61

Алексей

Алексей вернулся домой весь промокший. Он и сам не понял, почему. Ведь специально поехал в крытом экипаже, чтобы было удобно и тепло Фаине. Но почему-то, когда она отказалась ехать с ним, он нарочно открыл окно, и косой дождь, попадая внутрь, залил весь пол в экипаже, да и его самого с головы до ног.

Это же Петербург, не Москва. Здесь не просто дожди, здесь ливни. Но даже этот холодный ливень не смог погасить того злого жара, который охватил Алексея при мысли о том, как она к нему относится. И он решил поговорить с матушкой, не понимая вообще, зачем она пошла к Фаине.

Алексей подумал о том, что и сам, в принципе, всегда относился к людям с долей здорового цинизма, если человек может ему помочь, то и он может помочь человеку. Конечно, он делал гораздо больше, особенно тем людям, которые были ему симпатичны. Но почему-то, когда у него появилось ощущение, что использовали его, хотя для деловых отношений это нормально, но ему казалось, что это уже больше, чем просто деловые отношения, ему стало так больно, что он чуть не сгорел.

Он вспомнил, как вёз Фаину и её племянницу от особняка Вышинского по Гатчинской дороге. Как она доверчиво прижималась к нему и как ему было хорошо.

Когда он уткнулся носом в её макушку, от неё пахло фруктами и пылью. Он тогда думал о том, какая она смелая, открытая и сильная. И в тот момент не думал ни о какой сословной разнице. И вдруг: «А разве может быть как-то иначе между нами?» — и это ощущение было будто в кружку с чистой родниковой водой упал кусок птичьего помёта от пролетевшего мимо голубя.

«Не может, — подумал Алексей, — Если так подходить к этому, то не может».

Он вышел из экипажа и, не обращая внимания на то, что дождь продолжал лить как из ведра, не открывая зонта, пошёл к дому. Войдя в прихожую, он сразу увидел мать.

— Алёша, — сказала матушка, поднимаясь с кресла, в котором сидела, явно ожидая, когда он приедет, — что произошло? На тебе лица нет! Да ты весь мокрый!

Она всплеснула руками и позвала слуг.

— Гости уже приехали, Алёша. Давай обсушись, переоденься и заходи в Зелёную гостиную. Мы ждём тебя!

Алексей кивнул, не в силах что-либо ответить, и опустив глаза вниз, посмотрел на лужу, которая натекла вокруг его ботинок.

Пока старый слуга Михаил помогал ему снять верхнюю одежду, он пытался привести мысли в порядок. И к стыду своему, даже не мог вспомнить имя тех, кого матушка позвала в гости. Знал только, что это смотрины, а вот имя невесты не помнил.

«Хорош! — пожурил он себя, — так увлёкся «своими делами» … Да даже не своими, а её! Что забыл обо всём на свете»

Примерно через двадцать минут, переодевшийся, умытый, Алексей вышел из своих комнат. Волосы у него ещё были влажные, немного темнее, чем обычно, но мужчину это не портило, наоборот.

Благодаря всё тому же Михаилу он «вспомнил», что в гостях у них сегодня был известный петербургский купец Василий Яковлевич Леонтьев с супругой Марией Ильиничной и дочерями. Старшая, Юлия Васильевна, и младшая, Надежда Васильевна. Обе уже ходили «в невестах».

У купца было два предприятия: ситценабивная фабрика, располагавшаяся на окраине Петроградской стороны, на Ждановке, и большой салотопенный завод у Московских ворот. Завод был недавно построен, но уже давал приличную прибыль.