Вторая планета

Мы вступили в огромный зал с большим количеством колонн. Стены были где-то далеко, сверху лился свет: резкий и неприятный. Ярко белели столы, сплошь заставленные приборами. Колбы разнообразнейших форм и размеров, от такой, в которую я мог бы засунуть голову, до размером с мизинец, трубки, шланги, какие-то металлические коробки — всё это переплеталось, громоздилось на длиннющих столах, там что-то гудело, булькало, капало, оседало и пенилось.

А между столами, куда ни глянь — оранги. В ослепительно белых халатах и шапочках, они либо медленно прохаживались, либо сидели, упёршись взглядами в колбы, либо что-то быстро записывали. Нас уже, должно быть, ждали: не успели мы появиться, как навстречу нам двинулась целая группа.

— Профессор, — шепнул почтительно толмач. — Начальник лаборатории.

Тот, кого толмач назвал профессором, шёл впереди. Это был худющий оран, уже довольно старый. Он сильно горбился, а его длиннющие руки свисали ниже колен.

— Я рад приветствовать коллег с Земли в своей лаборатории! — такими словами встретил нас профессор. — Надеюсь, вам у нас будет интересно. Начнём с небольшой экскурсии, с первого, так сказать, знакомства…

«Небольшая экскурсия» длилась несколько часов: тётя Павлина не успокоилась, пока не обошла все этажи. Меня уже и ноги не слушались, и в глазах мельтешило, а тётя Павлина всё порывалась побывать ещё на одном этаже. В конце концов замучила и профессора, который нас сопровождал.

* * *

С того дня тётя Павлина погрузилась в проблемы генной инженерии. То целыми днями пропадала в лаборатории, где для неё был выделен целый этаж и десятки орангов-помощников, то корпела над столом в кабинете, выводя формулы, такие длинные, что иногда для одной не хватало и страницы.

И при этом иногда загадочно улыбалась.

А я как-то подсмотрел: тётя бегала по кабинету. Возбуждённо размахивала руками и выкрикивала:

— Вам нужны агрессоры?.. Будут вам агрессоры!.. — Тётя Павлина мстительно засмеялась и подбежала к столу. — Вот они!.. Вот!..

Тыкала пальцем в кипы бумаг, аж стол содрогался.

Во второй раз она запела. И я понял, что тётя Павлина довольна результатами своей работы. Она всегда пела, когда у неё что-то получалось. Только лучше это пение не слушать: тётя фальшивила так, что могла бы испортить и самый лучший музыкальный слух.

В свободное время мы знакомились со страной орангов.

Я уже знал, что кроме лаборатории здесь есть много фабрик, где выращивают роботов. Тех бессловесных существ. Их выращивают в огромных камерах с постоянной температурой и давлением, в таких своеобразных инкубаторах, в специальных физиологических растворах. Выходят они из инкубаторов не детьми, а уже взрослыми, с готовыми рабочими навыками.

— Мы свели все затраты к минимуму, — объяснял нам экскурсовод. — Коэффициент полезного действия у них очень высокий. Ведь они, кроме работы, больше ничем не интересуются.

— А еда?

— Да, им, к сожалению, нужно определённое количество калорий, чтобы пополнять энергию. Но мы сконструировали породу, которая питается очень низкокалорийной едой. Пищевыми отбросами…

— А сон?

— Над этой проблемой сейчас и бьются наши учёные. Мы снизили их потребность во сне до четырёх часов в сутки. Но это, согласитесь, неоправданная роскошь. Полчаса, ну, в крайнем случае, час — и хватит… И наши учёные добьются этого, будьте уверены! Хайль!..

— А сколько они живут?

— Ровно пятнадцать лет. Учёные подсчитали, что на протяжении этих пятнадцати лет у них наивысший КПД. Наибольшая отдача…

— А потом?

— А потом мы их сжигаем.

— Сжигаете?

— Да… Мы их отправляем в крематории, а переел используют как удобрение. И это самое лучшее удобрение!

После этой экскурсии я на овощи и фрукты смотреть не мог!..

В другой день мы уже вместе с папой посещали плантации держи-дерева. У орангов был какой-то праздник, лаборатория не работала, и папа зашёл за нами.

Плантации были за городом: огромные, огороженные колючей проволокой. Вообще я заметил, что орангам присуща какая-то необоримая тяга к высоким заборам и колючей проволоки. У них даже школы были за проволокой! И все ученики — в пропусками. Стоят двое огромных орангов возле входа и проверяют пропуска у малышни! Показали одноразовые пропуска и мы — орангам, которые были уже в чёрном, с луками и дубинками.

— А чего это они с луками и стрелами? — спросил я тихонько папу.

— Это ритуальное оружие специальных отрядов, которые охраняют держи-дерево, — объяснял папа. — Кстати, ты знаешь, откуда взялось это держи-дерево? — обратился он уже к тёте Павлине. — Оно сконструировано здесь, на этих плантациях. В качестве биологического оружия.

— И они его отпустили? — ужаснулась тётя.

— Ага…

Плантации держи-дерева были обнесены высокими и довольно толстыми стенами. На стенах вымощены узенькие дорожки, огороженные с обеих сторон заборчиками.

— Чтобы никто не упал вниз, — объяснил экскурсовод.

— Я если всё-таки упадёт?

Экскурсовод лишь усмехнулся. И ткнул рукой вниз.

Там шевелилось держи-дерево. Не прикрытое травой, оно то сплеталось в зелёные клубки, то расползалось, выбрасывая перед собой тысячи колючих плетей. Подползало к стене, пробовало подняться по ней, оседало и снова лезло наверх.

— Оно что, голодное? — поинтересовалась тётя Павлина.

— Да. Скоро его будут кормить.

— А чем вы его кормите?

— Вон тем…

Экскурсовод показал рукой в сторону, и мы увидели сотни стоящих впритык клеток. Одни из них были пусты, из других выглядывали мелкие существа. «Роботы».

— Вы кормите держи-дерево ими? — спросила тётя Павлина.

Её лицо побледнело.

— Конечно, — ответил немного удивлённый экскурсовод. — Это обходится дешевле всего. Попробуйте напастись дичи, чтобы прокормить этакую прорву! Пока не началась война, мы вынуждены кормить держи-дерево вот этими существами. А потом, я надеюсь, ему хватит корма, — усмехнулся переводчик. — Который час? Без четверти двенадцать?.. Ровно в двенадцать будем наблюдать захватывающее зрелище!

Я весь аж содрогнулся: вспомнил, как оранги бросали через костёр съёжившихся существ. Папу также не привлекала будущая процедура, и он холодно ответил:

— Спасибо, но у нас мало времени. А нам ещё нужно побывать в храме держи-дерева.

Храм держи-дерева стоял неподалёку от плантаций. Это было высоченное сооружение с позолоченным куполом. Над ним торчала гигантская чёрная колючка: символ держи-дерева.

Там уже были предупреждены о нашем приходе: нас встретила толпа жрецов. Все они были в причудливых плащах, напоминающих листья дерева, с непокрытыми гладко выбритыми головами. Старший жрец выступил нам навстречу, предостерегающе поднял нал головой плеть держи-дерева, усеянную ядовитыми колючками.

— Знаете ли вы, что эти нечистые существа не имеют права даже приближаться к храму? — гневно вопросил он и ткнул плетью в сторону Жорки и Ван-Гена.

— Знаем, — спокойно ответил папа. — Но мы получили разрешение.

— Знаете ли вы, что за нарушение этого закона мы должны немедленно бросить их держи-дереву? — наступал на папу жрец; его глаза так и пылали.

— Знаем, — точно так же бесстрастно отвечал папа. — Но разрешение нам выдал сам Оранг Третий.

— Наш фюрер не мог дать такого богохульного разрешения! — завопил жрец.