Вторая жена доктора Айболита

Он прилетел в Москву. Времени до следующего самолёта было в обрез. И лучше бы пересидеть в аэропорту. Тем более, что так меньше шансов нарваться на знакомых. Но ему не сиделось. Он должен был попрощаться, повиниться, поговорить. Айболит вызвал такси. По дороге попросил водилу остановиться возле цветочного, вышел и купил одну розу на длинном стебле.

На кладбище было тихо и пустынно. Айболит положил цветок на могилу Дианы, опустился на колени, положил руки на белые буквы, высеченные на черном камне:

Тебя настолько нет, что ты везде:

В чужих словах, в течении под кожей.

Ты мне не снишься, в этом нет нужды,

Ты наяву мерещишься в прохожих.

– Всё не так, моя хорошая. Всё без тебя наперекосяк. Наделал я ошибок. Запутался, заблудился в себе, в тебе, в жизни. Уже не понимаю, что правильно, а что нет. Плохо мне без тебя, родная. Очень погано. С тобой я точно знал, что нужно делать и как. Вот берег левый, вот берег правый, а между ними мы с тобой. И всё было понятно и честно. А теперь меня бросает из стороны в сторону. И я не вижу берегов. Хочу всё сделать так, как нужно. Хочу всем помочь, а выходит наоборот. Ты прости меня, милая, за то, что не уберег. За то, что не был рядом, – прошептал он. – Никогда тебя не забуду, родная моя. И Маша… это продолжение тебя. Ее спасу, если тебя не смог, – он обнял могильный камень и заплакал.

Маша

Почему Айболит уехал? Так внезапно оставил меня одну. Понимаю, что у него неотложные дела. Что его жизнь не крутится вокруг меня. Не я – центр его вселенной. Но так страшно оставаться одной, когда привыкла, что он рядом. Не представляю, как буду жить без Айболита, когда выйду замуж за Амира.

– Маша, ты что сидишь одна? – Раиса, как обычно, без стука, зашла в мою комнату. – А ну-ка живо приведи себя в порядок и спускайся завтракать. Кстати, могла бы и помочь на кухне, – она недовольно поджала губы. – Опять за старое взялась? Встаешь поздно, сидишь в комнате. Ты это бросай! Вот-вот станешь замужней.

– Мне не хочется завтракать, тетя. Можно я здесь посижу?

– Нет, нельзя, – отрезала она. – Ты должна быть частью семьи и подчиняться общему распорядку дня. Живо! – она подошла к шкафу, достала оттуда черную юбку в горох, белую блузку и красный пояс. – Надень. Тебе этот наряд очень идет. Волосы причеши, реснички накрась, помадой пару раз мазни светлой. Там Анжела уже с утра при полном параде. Губени намазала, аж светофор потух от зависти. А ты распустёха! Бледная, как моль.

Я пошла в ванную и встала под душ в надежде на то, что можно понежиться под тёплыми струями в одиночестве. Но тетка решительно зашла в ванную комнату.

– Если надумала прохлаждаться тут полчаса, то и думать забудь. Ополоснулась и хватит, – она сняла с крючка полотенце и бросила мне. – Быстро! Чтобы через пять минут была готова. Я жду в комнате. Без тебя не спущусь.

Я поспешно причесалась, оделась и мы с Раисой спустились в сад. Анжела бросила на меня быстрый взгляд, на миг задержавшись на красном поясе, который подчёркивал мою тонкую талию. Скривилась, положила обратно булочку, намазанную маслом и вареньем, и прикрыла пухлый живот скатертью.

– Доброе утро! – Амир взял кусок хлеба, намазал его мягким сыром с кусочками зеленых оливок и протянул мне. – Ешь. А то слишком худая.

– Вот и я говорю, – Раиса поставила передо мной чашку чая. – Надо бы жирка нагулять малость. А то вон Анжела пышечка-красавица какая! А ты, Маша, догоняй.

Анжелу перекосило от злости. Она резко встала, отодвинув стул. Но в этот момент зазвонил ее телефон.

– Алло! – прошипела она.

Но через пару минут разговора ее лицо расплылось в улыбке.

– Моя двоюродная сестра родила, – радостно сообщила она. – Ее мать позвонила только что. Они все в больнице в Хайфе. Приглашают приехать.

– Ай, какая радость! – воскликнула Раиса. – Так прямо сейчас и поедем. Тебе сейчас удобно, Амир?

– Нет, мне нужно посидеть с документами, – покачал головой он. – Так что давайте сами. У нее сын или дочь?

– Сын, – сообщила Анжела.

– Ну значит все равно придется ехать на обрезание. Там и поздравлю. А сегодня давайте сами. Без меня. Полтора часа туда, полтора обратно, плюс в больнице еще час точно. Нет, не успею.

– Маша, одевайся, – скомандовала Раиса.

– Ээээ… это не самая хорошая идея взять туда Машу, – Анжела села за стол и принялась задумчиво теребить скатерть. – Мать моей двоюродной сестрёнки – родная сестра моей мамы. И она не очень любит Машу, так как хорошо помнит ее мать. Она и с моим папой едва здоровается после того, как он признался, что мать Маши…

– Достаточно! – оборвал ее Амир. – Мы поняли. Значит Маша останется дома со мной. А вы поезжайте. Сейчас сообщу водителю, чтобы машину подготовил.

Мы с Амиром остались наедине за столом. Он отпил чай, пристально глядя на меня поверх чашки. По спине пробежал холодок. Я вскочила и принялась убирать со стола, стараясь не встречаться с ним взглядом. Я как раз перемыла всю посуду, когда Раиса и Анжела, оживлено болтая, быстро пошли к воротам. Послышался звук отъезжающей машины.

Всё! Мы наедине. Я быстро поднялась в свою комнату и заперла дверь на ключ. Что делать, если он придёт? Сказаться больной? Соврать, что голова болит и акклиматизация еще не закончилась? Да, это выход.

Ручка двери заходила ходуном.

– Марья, открой! – послышался из-за двери голос Амира.

Сердце ухнуло в пятки. Пытаясь восстановить дыхание, я медленно произнесла:

– Мне очень болит голова. Хочу отдохнуть.

– Я просто посижу рядом. Нужно поговорить, – он снова начал дергать ручку двери.

Какое счастье, что я догадалась запереть дверь! Но радость моя была недолгой. Щелкнул ключ в замке, ручка повернулась и Амир распахнул дверь.

– 16 -

Казнить нельзя помиловать

– Ты чего закрываешься от меня? – Амир зашёл в комнату.

– Не люблю открытые двери. У меня агорафобия – боязнь открытого пространства.

– Это зря. Твоя дверь должна быть всегда открыта для меня, – улыбнулся он. – И бояться ты должна только одного: моего гнева и неудовольствия. Дай лоб пощупаю. Может, заболела? В октябре у нас здесь очень много вирусов, – он положил руку на мой лоб. – Нет, всё в порядке.