Вторая жизнь Арсения Коренева книга четвёртая

— А если не встречу? Вдруг я очень терпеливая и… верная?

Я обнял Маринку, чмокнул в щёку.

— А если я не такой терпеливый и верный?

Теперь уже настала очередь девушки вздыхать.

— Я понимаю, что москвички не чета нам…

— Брось, там коренных москвичек – раз-два и обчёлся, — рассмеялся я. — А если серьёзно, то сходиться им с провинциалом, не имеющим в столице даже собственного жилья, никакого резона нет. Ну да, за счёт песен я добился кое-какой известности, и в средствах, скажем так, не обделён, так что какая-то москвичка на такое вполне может клюнуть. Но и я не собираюсь кидаться на первую встречную… Да чего загадывать, жизнь может повернуться по-всякому. Поэтому давай не будем ничего загадывать, а станем жить так, как нам подсказывает сердце. Оно никогда не обманывает. Уж поверь мне, как молодому, но достаточно опытному кардиологу.

Едва уволившись, сразу махнул в пионерлагерь на «Родительский день». Договориться со старшей пионервожатой – конопатой девицы с бюстом, как у Нины Филатовой – оказалось легко, и вскоре счастливый Маратка уже мчался мне навстречу.

— Дядя Арсений, как здорово, что вы приехали!

Я подхватил его на руки и прижал к себе, чувствуя знакомое по прошлой жизни отцовское чувство. Так-то, конечно, я больше подходил под категорию «старший брат», но себя-то не обманешь. Да и мальчишка относился ко мне практически как к отцу.

— Кормят вас тут как? — первым делом поинтересовался я.

— Вкусно, — изрёк парень. — Вкуснее, чем в детском доме. Правда, добавку не всегда дают.

— Порции маленькие?

— Да вроде обычные, а через час уже снова есть хочется.

— Это всё свежий лесной воздух и активный образ жизни, — заявил я со знанием дела. — Ну ничего, сегодня будешь объедаться.

И я полез в сумку… Следующие минут пять Марат просто не мог говорить, потому что челюсти его были заняты пережёвыванием пищи.

После перекуса мальчишка устроил мне настоящую экскурсию по лагерю, делился впечатлениями, всё ему тут, как я понял, нравилось. Даже вступил в шахматный кружок и, несмотря на юный возраст, обыгрывает более старших пионеров. И Витёк со своими дружками обходили его стороной. Ещё бы, после того-то, как я обещал ему вечную слепоту!

После обеда мы искупались в местном озере с необыкновенно чистой, однако холодной водой из-за бьющих со дна источников. Потом лежали на небольшом песчаном пляже, тут я и поведал Марату, что переезжаю в Москву.

— Так что не получится у нас с тобой гулять в Пензе по выходным, — вздохнул я.

Парень стоически пытался держать лицо, но я всё же заметил, как мелко задрожали его губы, и торопливо добавил:

— Не расстраивайся, я буду навещать детский дом, помогать, как сейчас помогаю, и с тобой будем видеться… Знаешь что, у вас же будут осенние каникулы?

Мальчишка кивнул.

— Так вот я попрошу Викторию Павловну отпустить тебя на недельку ко мне в Москву. Покажу тебе главный парк страны, который называется парк имени Горького. Там такие аттракционы… А мороженое какое в Москве – ты такого ещё никогда не ел.

Видя, как глазёнки Марата загорелись, я мысленно выдохнул. А то так расстроился поначалу парень, что чуть не до слёз. Знал бы я, что с этой диссертацией мне будет совсем не до Марата…

Созванивались мы и с Лариным. Тот на всякий случай, как я его и просил, прошёл полное медобследование, которые никаких новообразований в его организме не выявило. И вообще после моего экстренного вмешательства профессор чувствовал себя даже помолодевшим.

Перед переездом в столицу пришлось выписаться из квартиры, благо что в ней оставалась прописанной ещё мама. Выйдя замуж, она не стала прописываться у новоиспечённого мужа и, как оказалось, правильно сделала.

Аренду гаража я, естественно, продлевать не стал. Похвалил себя за предусмотрительность, что не стал его покупать, а то так бы и стоял бы пустой, пришлось бы ещё и самому искать покупателя. С другой стороны, я не исключал тот факт, что когда-нибудь вновь вернусь, но почему-то считал его маловероятным. Так мне моя чуйка подсказывала. В этой реальности я хотел выжать из себя максимум, в том числе с помощью подарка небес, который скрывался под кожей правого запястья, а Москва могла дать такой шанс.

Едва не забыл позвонить Шумскому. Открытым текстом (а чего тут секретного?!) сказал, что переезжаю в столицу.

— Вот это новость, — крякнул в трубку Владимир Борисович. — Даже не знаю, то ли вас поздравлять, то ли себе сочувствовать. Знаете что, давайте всё же встретимся сегодня на нашем месте, в сквере, часов в семь вечера.

Встретились. Поговорили. Шумский намекнул, что и сам вскоре может оказаться в Москве, а пока дал номер телефона своего столичного коллеги. Коллегу звали Сотников Андрей Валентинович.

— Доверять ему можете, как если и не самому себе, но как мне точно, — заявил Шумский. — Я этого человека больше двадцати лет знаю, когда-то вместе заканчивали пограничное училище КГБ. Он о вас уже знает.

— А что насчёт видений? — спросил я.

— Ах да, совсем из головы вылетело… О видениях вы лучше никому не говорите. Только мне при личной встрече. А мы ещё с вами, думаю, встретимся. Если видения будут очень уж важными, то звоните, я по возможности приеду.

Следом позвонил Мясникову, напросился на приём. А то как-то неудобно было сваливать втихую, это больше похоже на побег. Напросился на личный приём, сказал, что отниму не больше десяти минут, а о причине, несмотря на вопрос Мясникова, не сказал. Мол, всё при личной встрече.

— Арсений Ильич, ну как же так? Мы так рассчитывали на вас, создали вам все условия… Что вам такого предложили в Москве, что вы от всего отказываетесь?

Это была первая реакция второго секретаря обкома партии, когда в его кабинете я сообщил о своём грядущем отъезде в столицу.

— В принципе, всё то же самое, Георг Васильевич, — сказал я. — Но при этом, если можно так выразиться, уровнем выше. Опять же, больше, скажем так, подручных материалов для написания кандидатской, больше возможностей публиковаться в специализированных изданиях, редакции которых находятся в столице. Возможно, что Москва не для меня, что даже не сдам кандидатский минимум и придётся возвращаться не солоно хлебавши. Ардаков сказал, что в случае чего меня ждёт обратно.

— Ну, если Ардаков сказал…

— Опять же, не так много времени осталось до Олимпиады. Я слышал, город закроют, а я, считайте, уже москвич, смогу своими глазами каждый день видеть олимпийскую Москву, посещать соревнования… А вам, Георг Васильевич, большое спасибо за всё! Если понадобится моя помощь – обращайтесь, не стеснитесь. Приеду при первой возможности или даже прилечу. Ну или вы ко мне. Давайте я вам оставлю телефон своего хорошего знакомого, у которого пока планирую остановиться в Москве. Фамилия его Ларин.