Вторая жизнь Арсения Коренева. Книга вторая

— Вон, глянь, Мясников, кажись.

Обладатель «Столичной» показал своему собутыльнику на административное здание за воротами нашего вратаря, где большое окно выходило на ледовую площадку. За стеклом угадывались несколько фигур, в одной из них, грузноватой, можно было и впрямь определить второго секретаря обкома партии. К тому же Мясников был большим поклонником хоккея, да и этот стадион был построен методом народной стройки по его инициативе и под его руководством.

И не только стадион… Праздник поэзии в «Тарханах» стал ежегодно проводиться с его подачи. В 83-м распахнёт двери единственный в мире Музей одной картины. Вообще музеи — страсть Мясникова, при нём по области их расплодится с десяток точно. Музей Мейерхольда, музей Куприна, музей Малышкина…

И команду он поддерживал, насколько я помню. Квартиры, машины, зарплаты — всё выбивал. Но ходили слухи, что и разносы игрокам устраивал в случае безвольных поражений, и тренера мог сменить своим волевым решением.

Ну да ладно, внимание на площадку. Там хозяева понемногу склоняли чашу весов в свою пользу. Естественно, болельщики надрывались, скандируя то «Дизель!» «Дизель!», то «Шайбу!» «Шайбу!». Ну и мы с Таней не отставали, так что ближе к концу игры малость охрипли.

Наши вели — 3:1, когда за пару минут до финальной сирены на льду случилось ЧП. В этот момент наш нападающий рвался к воротам соперника, защитник подцепил его клюшкой, и потерявший равновесие форвард со сей дури влетел в голкипера «Сибири».

— Ух-х, — раздалось над стадионом.

Раздался свисток судьи, а хоккеисты разом склонились над распластавшемся на льду и не подававшим признаки жизни вратарём. Главный судья тем временем жестами призывал кого-то со скамейки запасных «Сибири». Оказалось, доктора. Невысокий толстячок ловко перевалился через борт, и мелкими шажками, но быстро засеменил к лежавшему на льду вратарю. Тот по-прежнему лежал без движения.

— Сознание потерял, — сказал кто-то из рядом стоявших. — Ну щас понюхать дадут нашатыря, сразу очнётся.

Что там происходило на льду, видно было плохо, так как вратаря с врачом обступили игроки новосибирской команды, да и наши периодически подъезжали, чтобы справиться о здоровье пострадавшего. В том числе и Саша Серняев — второй бомбардир команды за всю её историю. Больше него только Коля Князев наколотил, который специально до сорока лет играл, чтобы превзойти рекорд одноклубника. Но это ещё будет в будущем… Пока же Серняев подъехал к нашему наставнику, начал что-то объяснять, делая головой движения в сторону ворот команды соперников, где происходило сейчас главное действо. По выражению лица хоккеиста я понял, что дело плохо, и даже расслышал, как Серняев сказал:

— … пузыри крови из рта.

Мать моя женщина, дело плохо. Скорее всего, от удара ребро сломалось и пробило лёгкое, если кровь, как сказал Саша, пузырями. И счёт идёт буквально на минуты.

— Разойдись! — заорал я бешеным голосом, и мгновение спустя уже был возле бортика.

— Э, ты куда?! — попытался преградить мне путь на лёд сержант из оцепления.

— Я врач.

И пока сотрудник правоохранительных органов переваривал информацию и решал, можно ли пускать на лёд вроде и постороннего, а вроде и врача, учитывая ситуацию с происходящим на площадке, я уже перемахнул через бортик и так же, как и доктор новосибирской команды чуть раньше, засеменил к группе хоккеистов, окруживших место трагедии.

— Расступитесь! — гаркнул я, протискиваясь внутрь этого живого кольца.

Дело было плохо, парень, с головы которого стянули шлем с маской, и впрямь пускал ртом пузыри. А доктор «Сибири» сидел на коленях возле пострадавшего и явно не знал, что предпринять.

— «Скорую» вызвали? — первым делом поинтересовался я у него.

— Да, кто-то из наших поехал сказать, чтобы позвонили, — пробормотал он, и запоздало спросил. — А вы кто?

— Врач, специализируюсь на подобного рода травмах, — нагло приврал я. — Сейчас я буду применять ещё не конца апробированный, но весьма действенный метод, поэтому всем, — я повысил голос, — всем просьба не мешать.

После этого задрал на вратаре свитер, под которым оказались ещё пластиковый нагрудник (откуда-то этот термин всплыл в моей голове) и простая майка.

— Помогите снять нагрудник, только аккуратно, не слишком шевелите пострадавшего, — скомандовал я.

Мою просьбу/приказ выполнили, на что ушло около минуты. Моим глазам предстала обширная гематома на левом боку нежданного пациента, доходившая до середины грудины. Ну хоть наружу рёбра не торчали.

— Ещё раз повторяю — не мешайте, — громко сказал я, незаметно активируя браслет и кладя ладонь на красновато-фиолетовое пятно.

Закрыв глаза, я сразу увидел мысленным взором, как мои «паутинки» рванули исследовать характер повреждения, и буквально несколько секунд спустя имел ясную картину травмы: перелом ребра, пневмоторакс, гемоторакс… У меня тоже кольнуло в левом подреберье, словно бы и у меня отломилось ребро и проткнуло плевру лёгкого. Ничего, знал же, что отголоски чужой беды и меня коснутся. Моей задачей было восстановить целостность этой самой плевры, убрав в сторону осколок ребра. А всем остальным займутся хирурги в больнице, куда отсюда повезут бедолагу.

Только бы не мешали, только бы не мешали — билась в голове мысль. Нужно всё делать быстро. Словно бы услышав мои мысли, «паутинки» заработали со скоростью, превышающей обычную раза в два, а то и три. Но и энергии на этот процесс уходило в разы больше.

Тем не менее дело спорилось. Осколок ребра мои «паутинки» аккуратно убрали в сторону так, чтобы в дальнейшем, когда будут транспортировать тело, он не повредил никаких внутренних органов. А далее принялись за восстановление плевры. Рана была длиной где-то три сантиметра, и мои подручные аккуратно её «склеили», стала как новенькая.

Дзинь! Вот и всё. Я открыл глаза, мутным взором посмотрел на вратаря. Кажется, жизни неожиданно возникшего на моём врачебном пути пациента уже ничего не угрожало, дыхание его выровнялось, и кровь перестала пузыриться на его губах.

— Смотрите, а кровь-то уже не идёт, — прокомментировал кто-тио из хоккеистов.

— И точно, — добавил другой.

Тут же все загалдели, а я сидел на коленях, опустив голову и закрыв глаза. Не сказать, что задача передо мной стояла слишком уж сложная, но пришлось напрячься в связи с лимитом времени, потому и энергии потратилось в разы больше, нежели проделай я то же самое в спокойной обстановке. Хотелось вообще рухнуть на лёд и притвориться ветошью, но мне хватило сил не падать в глазах окружающих в буквальном смысле этого слова.

— Что вы сделали?

Я открыл глаза. Вопрос исходил от доктора. Я слабо улыбнулся:

— Это долго объяснять. Главное, что теперь за жизнь вашего вратаря можно не опасаться.

— Но как?! Уму непостижимо!

Он смотрел на меня со смесью удивления, неверия и даже лёгкого страха. У меня же сил даже на разговоры не оставалось. Но нужно было что-то ответить.

— Всего лишь интерн, который читает много современной медицинской литературы, и применяет свои знания на практике, — банально отговорился я.