Вторая жизнь Эми Арчер

– Еще одно, Джилл.

– Да?

– Не говори никому, пожалуйста. Даже сестре.

– Ну конечно. Ни словечка не пророню.

Такое чувство, будто этих десяти лет вообще не было. Брайан сидит рядом со мной в синем пластмассовом кресле в тесной, душной комнате: решетки на окне, вид на полицейские машины, что стоят на улице. Дверцы авто то и дело хлопают, воют сирены, шины скрежещут по асфальту. Где-то все время требуется срочная помощь.

А мы ждем. Стрелки часов над дверью медленно, тягуче отсчитывают минуты.

Помню, как мы поддерживали друг друга после исчезновения Эми. Как шептали ободряющие слова сквозь слезы и поцелуи, гладили друг другу руки и по очереди притворялись сильными.

Помню, как все труднее становилось подобрать слова, пока даже удушающее молчание не стало даваться легче. Однако оно было таким же невыносимым. Помню отвратительный запах выпрошенных сигарет, все сгущающуюся тень от щетины на подбородке Брайана, отяжелевшие веки, пульсирующие цифры на его электронных часах.

Помню, как открывались двери и сердце у меня останавливалось, а голова поворачивалась, чтобы посмотреть, кто там и что можно прочитать по выражению его лица. Помню, что простое покачивание головой вдруг обрело разные значения.

«Нет, никаких новостей. Но это значит, что еще осталась надежда».

«Мы ее нашли. Нет. Сожалею. Обещаю, мы найдем тех, кто это сделал».

«Нет. Ни новостей, ни тела, ни улик. И времени больше нет. И следователей больше не будет. Ни расспросов, ни объявлений, ни призывов. Нет надежды. Нет будущего. Нет конца».

Грибного цвета кофе в пластиковых стаканчиках почти остыл, на вкус – как вчерашний, но Брайан все равно пьет. Проводит руками по волосам. Они поредели с тех пор, поседели. Кажется, они все белели у меня на глазах, с каждой минутой, пока он слушал показания Даны. А потом он лежал на кровати у меня в номере, сжавшись в комок, и рыдал в одеяло, прижимая к себе компьютер.

Каждое слово Даны пронзало его насквозь, но он все равно прослушал запись несколько раз подряд, говорил, если бы десять лет назад не был так занят собой, может, девочки сейчас были бы живы.

Мой бывший муж берет стаканчик со стола и отпивает глоток:

– Возьму еще. Ты хочешь чего-нибудь?

Я качаю головой. Не успевает он встать, как дверь открывается.

Лицо Хардинга непроницаемое. У Эрншоу – почти скучающее, отчужденное. Они садятся за стол. Хардинг снимает пиджак и вешает на спинку стула. Эрншоу ставит локти на стол и соединяет ладони перед собой, словно в молитве.

– Ну что? – Голос Брайана напряженный. – Нашли Бишопа?

Хардинг кивает.

– Живого? – спрашиваю я.

Хардинг кивает снова:

– Бишоп арестован.

Охота окончена. Я нашла убийцу Эми. Теперь она упокоится с миром.

Смотрю на Хардинга, недоумевая не по поводу того, что он сказал, а по поводу своей реакции. Я мечтала об этом десять лет. Конец – пускай не мучений, но ожидания. Торжество правосудия. Надежда на новую жизнь.

Но вот свершилось… и я ничего не чувствую. Пустота. Взгляд Хардинга тревожит меня.

– Он признался? – спрашиваю шепотом.

– В изнасиловании – да, – говорит Эрншоу. – Но не в убийстве Эми.

– Ну еще бы, – нетерпеливо говорю я.

Эрншоу покашливает.

– Я не уверен, – отвечает он.

– Не думаете же вы, что он невиновен? – Я хмурюсь, злясь и недоумевая. – Неужели нельзя было надавить как следует?

– Он виновен в изнасиловании – по меньшей мере. Но в убийстве? – говорит Хардинг, ссутулившись. – Не все так просто.

– Но…

– Бишоп был довольно откровенен, миссис Арчер, – продолжает Хардинг. – Даже удивительно, учитывая, что единственное показание против него дала покойница. Видимо, даже у извращенцев есть совесть.

Звучит это не очень уверенно.

– Бишоп – пожилой, не слишком здоровый человек, раздавленный чувством вины. Он был чуть ли не рад, что мы его поймали и дали шанс примириться с самим собой. Думаю, если бы он убил Эми, он бы нам сказал.

– Но как же показания Даны? – спрашиваю я. – Бишоп сказал ей, что это он. Вы же сами слышали. – Я оглядываю всех в полнейшем недоумении.

– А-а. – Хардинг опускает голову. – Да нет, как раз не сказал.

Он придвигает ко мне распечатку азбуки Даны. Страницы испещрены пометками от руки, подчеркиваниями и вопросительными знаками. Хардинг проводит пальцем по строчкам.

– Я ничего не знаю, понятно? Ничего, – сказал он. – И ты ничего не знаешь. Уяснила? Держи варежку на замке, и я тебя не трону.

– Но он же не сказал, что не убивал ее! – кричу я.

– Нет, но, по словам Даны, он в этом и не признался. – Хардинг отодвигает стул и встает. – Собственно говоря, наоборот.

– Это смешно! – Руки у меня от волнения сжимаются в кулаки. – Он просто велел девочке молчать.

– Это мы так поняли. Надеюсь, присяжные поймут так же, – говорит Эрншоу. – Но высказывание достаточно неопределенное, чтобы адвокаты сумели найти лазейку.

– Так кто же, по его словам, убил Эми? – Брайан берет меня за руку.

– Саймон Палмер, – отвечает Эрншоу.

Он смотрит на меня так, будто ждет, что я вспомню это имя, но мне оно незнакомо.

– Работал в передвижной библиотеке, – говорит Хардинг. – Приезжал к Эми в школу.

Я вспоминаю, как он в своем тесном фургончике выдавал книжки. Маленький, но жилистый, светлые, будто пыльные волосы; очки вечно съезжали на кончик носа, и книжник смотрел поверх них. Это он окрестил Эми Девочкой, Которая Больше Ничего Не Читает. Мы с ним вместе шутили над тем, что Эми каждый раз берет одну и ту же книжку, и я помогала ему в попытках заинтересовать ее чем-нибудь еще.

Теперь-то я понимаю, что дочке хотелось поскорее убраться из фургона и подальше от Палмера. Легче всего было просто взять ту же самую книгу. Да и сама сказка могла бы мне кое-что подсказать. Человеку, который не мыл посуду, пришлось жить в собственной грязи, пока тарелок не стало так много, что он уже не мог выбраться из ловушки и остался в ней навсегда.

Закрываю лицо руками. Как я могла все это проглядеть? Как он мог убить мою девочку? Неужели это сделал тот тихий, любезный джентльмен, так хорошо ладивший с детьми? Вздрагиваю, увидев под этой маской настоящее лицо. Извращенец. Убийца. С которым я обменивалась шуточками каждые две недели, когда Эми снова брала свою книжку.

Чувствую себя униженной, обманутой. Я должна отомстить. Поднимаю взгляд на Хардинга:

– Он должен сесть в тюрьму. – Слезы бегут у меня по щекам. – Пожизненно. Пообещайте, что не дадите ему выкрутиться.

– Не дадим, – говорит Хардинг. – Главное – найти.

Брайан вскакивает.

– Так его не арестовали? – кричит он. – Чего вы ждете, черт возьми? Особого приглашения?

– Мы делаем все возможное, уверяю, – отвечает Хардинг. – Бишоп не знает, где он. Они не виделись с тех пор, как Бишоп переехал в Бирмингем.