Вторая жизнь майора. Цикл

— Честное слово, я не хотел! — произнес я вслух. — Так получилось. А ничего другого придумать не смог.

Посидел и распрямил плечи. Огонь с неба не сошел, и черти меня в ад не утащили.

— Пошел сильный поток благодати, — неожиданно проявилась Шиза. — Я знала, что ты что-нибудь придумаешь. Молодец!

Я приподнял брови. И это после солдафона! Но разбираться с непоследовательностью Шизы не стал. Только спросил:

— Откуда поступает?

— От твоих свидетелей.

— Молятся, значит. Это хорошо. — И вновь спросил: — Как там поживают производители опиума народа?

— Это кто?

— Чужие жрецы. Наши идеологические противники.

— Сам посмотри. — Шиза была в своем репертуаре.

Может, у нее были неприятные дни? — подумал я и спросил:

— Это как же?

— Дурак! Просто пожелай посмотреть.

— Да? Сейчас попробую.

Я встал, обошел хор и подошел к краю. Для этого мне пришлось забраться на стену. Я свесился и пожелал увидеть лагерь Грыза. Туман рассеялся на маленьком кусочке, и я увидел с высоты полета самолета поле и лагерь. Орки маленькими точками усеяли пространство вокруг шатров.

Я приблизил видимость, потом еще и еще. Посередине лагеря, в окружении сидящих орков стояли несколько моих шаманов. Они воздели руки к небу и что-то орали, потрясая посохами. Я еще приблизился, чтобы услышать, что они там кричат. И тут по моим барабанным перепонкам неожиданно ударило:

— Чудо! Чудо, братья! Худжгарх явил нам свой лик!

Все орки подняли головы к небу и уставились на меня. Затем раздался такой громогласный, слаженный вопль, что я оглох и чуть не вывалился за стену. Отпрянув, я прижал руку к груди. Я был напуган, как пацан, который нечаянно подглядел за голой теткой и испугался, что его застукали. Мое сердце суматошно металось в груди. Я глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться, и в это время на мое плечо легла чья-то рука. Это было так неожиданно, что я подпрыгнул и развернулся в полете.

За спиной стояли Рострум в одежде архитектора и мессир.

— Господин, — не обращая внимания на мое состояние, произнес Рострум, — надо поменять рабочих. И нас покормить.

— Хрр. Кхм. Тьфу на вас, Рострум. Вы меня напугали. Залезайте в мою сумку и отдыхайте, отъедайтесь и набирайтесь сил.

— Мы ненадолго, господин, — произнес Рострум и исчез. Следом исчезли остальные.

На стройке я остался один. Вокруг вполне осязаемые стены из темного гранита. Блоки, из которых сложены стены, солидные, сразу видно, что тяжелые. Площадки как капониры под минометы. В стенах помещения под жилье и склады. Откуда жители этого города будут брать запасы и кто здесь будет обитать, для меня оставалось загадкой. Внутренний периметр разбит на прямоугольники и разгорожен колышками с натянутыми веревками. Елки-палки, все как в жизни! Побродив, я уселся в свое кресло, одиноко стоявшее посередине горы на небольшом участке еще оставшейся травки. Немного посидев и переборов скупердяйство, создал чашку кофе, потратив часть благодати, и стал думать.

Как же нам победить посыльных Рока? Владыка большей части этого мира не мог дать своим посланникам что-то слабосильное. Хотя один джокер нам уже показали — жрецы могут вызывать существ из другого мира.

— Ну и что? — встряла в мои размышления Шиза. — Ты можешь дать Грызу портал и отправить римстарга к эльфарам. Ох, он там порезвится! — Она захихикала.

— Это кто такой?

— Я вспомнила, как зовется то существо. Это вроде джинна, он колдует и стреляет огненными шарами. И еще может летать и перемещаться короткими телепортами.

— Очень хорошо. Что еще?

— Не знаю.

— Слушай, Шиза, ты странная девочка. Тебе тысячи лет, а ты говоришь: тут помню, тут не помню. Помогай давай.

Но мое возмущение осталось без ответа. Шиза замолчала и притихла, можно было подумать, что она уснула.

— Ладно, справлюсь без сопливых бессмертных, — уколол ее я.

Что там говорилось про огонь с неба? Это то, что могут использовать пророки Худжгарха? Это можно обыграть. Я вспомнил, что рассказывала мне бабуля, укладывая спать. Странное свойство имеет человеческая память. Бывает, не помнишь, что было вчера или месяц назад, а вот детские воспоминания всегда свежие и яркие.

— У божьего народа на заре его юности жил дядька Илья, — вспомнил я сказку, рассказанную на ночь. — Он видел, что жрецы чужих богов наполнили землю Израиля. А сами израильтяне забыли своего бога.

— А какой у них был бог, бабуль?

— Бог-то? А кто ж его знает. Бога никто не видел. Только он есть, и мы видим дело его рук.

— И что он сделал?

— Он землю сотворил, моря, человека. Но ты дальше слушай.

— И участкового Егорыча? — перебил я ее. — Его тоже он сотворил?

Бабуля даже вскинулась от воспоминания поселкового участкового. Он у нее самогонный аппарат отобрал и обещал оштрафовать.

— Антихрист он! Чтоб у него его мотоцикл заглох и комары закусали. — Бабуля, выговорившись, успокоилась и продолжила: — И этот дядька решил противостоять им. Он собрал на состязание всех жрецов и говорит: "Хлопцы, если ваши боги такие сильные, то пусть зажгут костер. Вон ветки сухие. Сложите костер и просите, чтобы ваши боги его зажгли". Жрецы сложили костер и стали скакать вокруг. Они скакали и кричали: "Дай огня, дай огня!" Но огня не было. "Громче кричите, хлопцы! — засмеялся дядька Илья. — Быть может, ваши боги спят и не слышат. Или думают, что вы чужие для них". Жрецы еще пуще заскакали и стали кричать во все горло: "Кто не скачет, тот не наш! Кто не скачет, тот не наш! Мы свои! Дай огня!" Так они хотели показать своим богам, что они свои, избранные, стало быть. Но все, внучек, было напрасно. Зашло солнце, скакуны устали и упали без сил. Тогда дядька Илья приказал людям полить водой костер. Простер свою руку и попросил: "Боже, дай огня". И огонь низвергнулся с неба и запалил костер.

Вот такую историю рассказала мне бабуля. Я потом много раз просил бога подпалить костер, но он меня не слышал. Или еще чего было, не знаю, но сам по себе костер не загорался.

— Ладно, огонь мы разожжем. — Я почему-то в этот раз не сомневался. — А вот как помешать шаманам повторить этот фокус?

— С этим проблем не будет. — Это Шиза сказала свое веское слово. — Лиан откачает всю энергию, что они будут направлять на воспламенение. Так что у них этот номер не пройдет.

— Я понял. Хорошо. Это решаемо. Но как их прогнать? Что будет, если они не захотят покинуть свидетелей? Такая раковая опухоль мне не нужна. Они, как плодожорка, будут прогрызать пути в душах свидетелей, сея в них сомнение и слабость.

— Я верю, дорогой, что ты что-нибудь придумаешь, — проворковала Шиза.

— Верит она. Хорошо бы! — вздохнул я.

Утро перед состязанием выдалось ветреным и солнечным. Степь просыпалась. Шумел ковыль, и его волны серебряным морем покрывали необозримые просторы. Лорхи мычали, а в лагере начиналась утренняя суета. Еще с вечера в центре стойбища огородили площадку для состязания.

Грыз вышел из своего шатра и с прищуром посмотрел на небо. Оттуда на них два круга назад смотрел Худжгарх. Был он трехголовым и ликом страшен. Сердце Грыза сначала наполнилось страхом, а потом радостно затрепетало. Господин не оставил своих слуг! Затем уже ночью он появился у него в шатре. Долго объяснял, как ему нужно будет действовать и какое состязание предложить.

Грыз смотрел на утренний лагерь со спокойствием в душе и уверенностью в своей победе. Он рыкнул, и тут же рядом оказались трое его телохранителей. Кивком головы он позвал их за собой и вразвалочку направился к центру лагеря. Взглядом воина Грыз оглядел изменившийся стан. Снова стало чисто. Не было праздношатающихся. Часовые стояли на своих местах. Уныние и обреченность, царившие здесь до этого, сменились радостным ожиданием.

Грыз днем раньше собрал сотников, допустивших разброд и шатание, и решительно снял их с командования.