Вторая жизнь майора. Цикл

— И стала?

— Нет. Рыбка отобрала все, что дала, и остались они со старым корытом и старым домом. Вот так вот.

— И почему рыбак слушал ее? Он что, не понимал, что есть границы, которые переходить нельзя?

— Вот мы и подошли к главному, — поднял я указательный палец. Непроизвольно я произнес это вслух, и Генри выжидательно на меня посмотрел. Я улыбнулся ему. — Отдыхай, Генри, это я не тебе сказал.

К нам подошли Брык и Мурана.

— Андроид серии КУ 22456 — 8700 номер 201234, — отреагировала на мою реплику Мурана, — ты сам видишь, что этот главный для нашего существования опасен. Позволь, я убью его.

— Не позволю, он мой друг и командор. Сиди уже.

— Сижу.

Я вздохнул:

— И что с ней делать?

— Оставить здесь, — подсказал Генри.

— Его тоже надо убить. — Мурана ткнула пальцем в Генри.

— К ней спиной лучше не поворачиваться, — озвучил свои опасения мой помощник.

— Генри, не переживай, — отмахнулся я. — На корабле мы возьмем ее искин, отсканируем его программу и подработаем.

— Брык, ты глупец, — ровным голосом сообщила Мурана свое мнение. — Их точно нужно убить. Иначе они убьют нас.

— Не убьют. Помолчи просто.

— Не буду молчать.

— Не будешь? Тогда отгадай загадку. Зимой и летом одним цветом.

К моему удивлению, Мурана замолкла.

— Вот мы и подошли к главному, — повторил я. — Почему муж слушался свою жену.

— Почему? — переспросила Шиза. Ей было очень интересно узнать, почему же рыбак слушался свою такую умную, глупую жену.

— Потому, что она была красивой, Шиза. И он находился во власти ее красоты. Если бы у них был царем мудрый Соломон, рыбак бы слушал его наставления и знал, что красота суетна. Но он, к сожалению, был из другого народа и был падок, как все мы, на женские прелести. Мораль сей сказки такова: наличие у женщины одновременно красоты и ума до добра не доведет.

— Но она же мир не разрушила. Только свое семейное счастье.

— Это потому, что она была недостаточно умной, — парировал я. — Сработал закон равновесия. Это еще не плохой конец. Обычно, если умная женщина становится королевой, ей отрубают голову. Я знаю десять таких случаев. Анна Болейн, вторая жена Генриха Восьмого. Кэтрин Говард, пятая жена Генриха Восьмого. Джейн Грей, королева на девять дней. Мария Стюарт. Мария-Антуанетта, жена Людовика Шестнадцатого… э-э-э… это те, кого я помню. А у многих народов жен правителей после смерти этих правителей убивали и клали рядом с мужем.

— Какое варварство! Ну у тебя и планета! Луковицы, которые оживают, Деды Морозы с рогами, на которых они ходят со Снегурочками, золотые рыбки-магички… А главное, у вас убивают умных женщин, достигших высот власти. В каком ужасном мире ты жил, Виктор!

— Это потому, что они достигли высот власти, используя ум и красоту, детка, нарушая вселенское равновесие.

— Нет такого закона! Не ври.

— А ты докажи обратное, — усмехнулся я. Подождал и, не дождавшись ее ответа, проговорил: — Не можешь доказать свою позицию, не спорь.

Через час мы продолжили путь. К вечеру добрались до небольшого оазиса рядом с развалинами. На удивление, на нас никто не нападал. Мы расположились в разрушенном доме, он был более пригодным для ночевки, чем другие, и рядом было озерцо, окруженное колючим кустарником. Небольшое, но с пресной водой.

— Пить из него нельзя, — остановила меня Шиза, когда я к нему направился с намерением напиться.

— Что, сестрица Аленушка, козленочком стану? — поинтересовался я, но остановился в двух шагах от кустов.

— Оно отравлено. Там живет какое-то существо, выделяющее сонный яд.

Я подошел поближе, раздвинул кусты и покачал головой — весь берег озерца был усеян костями. Видимо, подводный хищник питался обильно. Твари пустыни приходили сюда, пили воду и засыпали, а чудо-юдо рыба-кит вылезала и жрала спящих. Удобно и безопасно.

Я вернулся к нашему лагерю, покопался в кармане и достал последний брикет из сухпайка. Протянул Генри.

— Ешь, тебе нужны силы для дальнего похода.

— А вы, босс? Как же вы?

— Я могу долго обходиться без воды и пищи. У нас, жителей сектора, есть куча преимуществ по сравнению с вами, жителями открытого мира. Давай ешь, не тушуйся.

Я лег на спину, закрыл глаза и стал думать. В предгорьях остались мои друзья и невеста. Как они там? Все ли у них в порядке? За всеми событиями, произошедшими со мной за это время, я ни разу не вспоминал Гангу, а тут навалилась тоска. Я откровенно скучал по моей диковатой и прекрасной невесте, по ее небольшим клыкам, которые она очаровательно показывала, когда гневалась или смеялась. Скучал по ее изумительной фигуре. Думая о Ганге, машинально нащупал нить, ведущую к ней, и потянул за нее. Сам не понимая, как это делаю, добавил в нее энергии. Просто пожелал добавить, и нить уплотнилась. Я мысленно отправил по ней посыл.

— Ганга, как ты там без меня? — мысленно обратился я к ней. — Не соскучилась?

Неожиданно нить задрожала, и через пару мгновений мне пришел ответ:

— Ты… живой?

Надо же! Я и не предполагал о существовании такого способа связи. Орчанка меня услышала и ответила. Я мечтательно улыбнулся. Как же хорошо с ней!

— Жив, и это я.

— Где ты?

— Далеко. В Инферно.

— Зачем тебя туда понесло?

— Помогал одному человеку. Я был должен ему.

— Значит, жив. Ты с кем? С молодой девкой, которую спас?

— Нет, — мысленно рассмеялся я, — с молодым парнем, которого спас.

— Ты… ты просто чурбан. Когда нить порвалась, я… я не знала, что думать. Как ты мог так поступить со мной?

Вот это ход! Я был удивлен ее эмоциям, они передавались мне, я чувствовал ее гнев — горячий, искренний — и не понимал его мотивов. Я спасся и наладил с ней связь… Додумать я не успел.

— Когда появишься, бродяга, я тебя… я тебе… — Последовала маленькая заминка. — Твое бессмертное яйцо оторву, вот. Нет, сначала замуж выйду! Забеременею, а потом оторву. Нет… — Она сбилась. — Сначала ты женишься на мне, я забеременею, потом ты женишься на моей сестре Ильридане, она тоже забеременеет, потом мы тебе все оторвем.

Я услышал, как она разрыдалась.

Ну как с ними разговаривать? Вместо того чтобы обрадоваться, сразу стала ругаться, и это только начало. А что будет, когда она станет женой?

Отпустив нить, я разорвал общение. Пусть успокоится.

Меня накрыла истома, и напряжение, жившее во мне последние десять дней, стало медленно уходить. Услышав легкое шевеление, я лениво открыл глаза и тут же вышел в боевой режим. Коварная Мурана уселась рядом с Генри и потихоньку тянула к нему руку, так чтобы не заметил Брык. Ее пальцы вот-вот должны были схватить моего помощника за горло. Он лежал, как и я только что, с закрытыми глазами и отдыхал.