Вторая жизнь

Вместе мы поднялись на второй этаж, и зашли в распахнутую настежь дверь квартиры.

– Я только на минутку вышла, помойное ведро выкинуть, - сказала девушка, увидев мой вопросительный взгляд.

Мысленно я приготовился к неприятным объяснениям с мамой Ларисы и очень обрадовался, когда Лариса сообщила, что дома одна.

– Родители уехали к папиному брату в Тюмень, на две недели. Попросили меня приезжать цветы поливать. Ну, я заодно решила еще уборку сделать.

– А ты разве не здесь живешь?
– удивился я.

– Нет, я в Лоухском районе живу, работаю учительницей начальных классов, сообщила Лариса, снимая пальто.

Оставшись в откровенном домашнем халатике, она вдруг резко покраснела, и наглухо запахнув его, ринулась в комнату. Уже оттуда крикнула.

– Ты раздевайся, проходи на кухню.

Я разделся, отыскал тапочки по размеру и прошел на кухню. Ничего особенного там не было. Но чистота царила идеальная. Через пятнадцать минут появилась Лариса. Вместо халата на ней был строгий черный костюм, видимо она в нем ходила на работу. В ее ушах появились дешевенькие сережки, и в воздухе повеяло ароматом Красной Москвы.

Рыжие волосы были сплетены в толстую длинную косу.

– Ты чай будешь пить?
– спросила она смущенно. Тут из глубин моей памяти выплыл нечаянно подслушанный разговор семиклассниц.

В раздевалке болтали несколько девчонок, не подозревая о моем присутствии.

– А мне, девки, нравится Сапаров Саша, когда школу закончу, я за него обязательно замуж выйду, - сказал одна из них, по голосу похожая на Лариску Ветрову.

– Ой, прямо так и выйдешь! На него знаешь, сколько девок заглядываются, тебе рыжухе с веснушками там делать нечего, - раздался скептический голос еще одной девицы. Тогда я даже не обратил внимания на эти слова. Но сейчас с новым интересом смотрел на девушку, для которой, оказывается, был первой любовью.

Мы пили грузинский чай и заедали его жесткими мятными пряниками.

Я смотрел на свою соседку и думал, что зря не обращал раньше на нее внимания. Из голенастого гадкого утенка выросла замечательная девушка. Она не была красавицей, но шарма и очарования в ней было предостаточно, хотя, возможно, так казалось только мне.

– Лариса, а ты случайно не замужем? = спросил я в один момент.

– Еще чего!
– возмутилась та.
– Даже не собираюсь.

Она даже порозовела от возмущения.

– А за меня пойдешь?
– неожиданно для самого себя, спросил я.

Чашка с чаем выпала из рук девушки и ударившись о пол, раскололось пополам.

Одновременно нагнувшись за ее останками, мы стукнулись лбами.

Потирая лоб, я выдал:

– Посуда бьется, жди удач.

– Я согласна, - неожиданно сказала Лариса.

– На, что?
– не понял я.

– Согласна выйти за тебя замуж.

Это было, как ураган, как наваждение. Наверно у нее в роду были ведьмы. Иначе я не могу объяснить, испытанные эмоции.

Когда и как мы очутились в кровати, не помню ни фига. Когда наваждение закончилось, часы на комоде показывали половину девятого вечера.

– Родители меня потеряли, - подумал я.
– Машина часов с пяти во дворе стоит, а водителя нет.

На моем плече сопела Лариса. Рыжие волосы из развившейся косы занимали всю подушку. Одной рукой она обнимала меня, как будто боялась, что я уйду, пока она спит.

Она не была девушкой, но мне это было все равно. Впервые в этой жизни встретил женщину, от которой у меня реально сносит крышу, и не собирался так просто расставаться с Ларисой.

– Ладно, с женитьбой, конечно, погорячился, но никто не говорит, что надо уже завтра бежать в загс. Это дело нехитрое,- думал я.
– Посмотрим, для начала приглашу ее на послезавтрашнюю встречу, в ресторане. А завтра сыграю роль Ричарда Гира и приодену простушку, а то мои гости меня точно не поймут. Конечно, у меня таких возможностей не имеется, как у американского миллионера, но и время сейчас другое, обойдемся складом Горпромторга, а еще лучше, с утра позвонить Ирине Алексеевне.

– Чудо рыжее мое, просыпайся, - шепнул я девушке. Та, открыла глаза и сразу натянула на себя одеяло, укрывшись с головой.

– Эй, ты чего спряталась?

– Мне стыдно, - глухо донеслось из-под одеяла.

Уговаривать Ларису я не стал и принялся одеваться. Когда, одевшись, я подошел к двери, одеяло сдвинулось, и оттуда показалась рыжая голова.

– Ты, что так и уйдешь, даже не попрощаешься?
– обиженно спросила девушка.

– Ну, если некоторые девицы не хотят высунуть нос из-под одеяла, ничего другого делать не остается, - был мой печальный ответ.

– Хотят, хотят, - закричала Лариса и, накинув комбинацию, подбежала ко мне.

– Так то лучше, - сообщил я в ответ и мы снова начали целоваться. Потом еще немного посидели на кухне, я, не вдаваясь в подробности, сообщил, что завтра мы должны совершить тур по магазинам, потому, что послезавтра у меня званый вечер по случаю новой должности.

Услышав, что это за должность, Лариса на время потеряла дар речи. А потом до моего ухода не могла придти в себя.

Домой я пришел в десять вечера. Маман была на вздрыге, она уже звонила в ресторан, интересовалась, нет ли меня там. Поэтому сразу набросилась с упреками.

– Ну, мамочка прости, так получилось. Я у девушки задержался.

– У какой такой девушки,- сразу спросила та.

– Из соседнего подъезда.

Мама посмотрела на меня со странным выражением. Потом глянула на отца.

– Ну, что я говорила!- победно крикнула она.
– А ты все рыжая, рыжая, несимпатичная. Понял? Не спорь со мной никогда.

– Мама, как ты догадалась?
– удивленно спросил я.

– Эх, мужики, ничего вы вокруг себя не видите, - сообщила она.
– Эта девочка на тебя глаз положила давным-давно, я лет шесть назад заметила, как она тебя за углом караулит, чтобы вместе в школу идти. Хорошая девочка, вежливая, старательная. Молодец, добилась своего. Умница. Не то, что твои прости господи, которых ты на дачу возишь. Может, хоть теперь успокоишься?

В общем, через несколько минут разговора мама уж начала соображать, что она наденет на свадьбу сына, кандидатура Ларисы устраивала ее полностью.

Меня она пока тоже устраивала, вот только женитьба в мои планы никак не входила. К сожалению, гражданский брак сейчас не приветствовался, а уж мне, как коммунисту, и подавно.

Утром, когда я вышел на улицу, Лариса уже стояла там, дожидаясь меня. В своем зеленом кримпленовом пальтишке и желтой пушистой кепке, она напоминала нахохлившегося цыпленка. Я подавил невольный смешок и сказал: