Вторники в замке

– Как по-вашему, сколько времени все это займет? – Селия взглянула на брата и сестру, гадая, сколько дней им еще предстоит прожить под бременем этой напасти.

Лицо Рольфа вновь окаменело, а в глазах промелькнула тень паники.

– Ну, – сказал он, – будем надеяться, что не десять лет.

Лайла жестко рассмеялась:

– Значит, мы избавимся от совета, когда ты станешь достаточно взрослым, чтобы править единолично, и заменим предателей теми, кому сможем доверять.

– Если мне позволят дожить до этого времени, – тихо сказал Рольф. – Сдается мне, что, как только Хелш прочно утвердится в Слейне, совет попросту избавится от меня и коронует Хелша под именем Сиянна Восемьдесят Первого.

Глава 12

– Рольф Эдвард Дэрик Брайс, сын покойного короля Сиянна Семьдесят Девятого, смиренным просителем предстал ты перед собранием сим, – монотонно и нараспев произносил епископ. – Ищешь ты принять корону и скипетр королей, предшествующих тебе, и править здесь, в замке Сиянн, яко хранитель чародейного сего строения и повелитель всего королевства Слейн.

У Селии зазудело в носу. Наверное, от ладана.

В новом платье из золотого атласа она стояла позади епископа и держала в руках кадильницу. Рядом с ней стояла Лайла, тоже разодетая в золотой атлас, и держала оливковую ветвь, смоченную в дождевой воде, – этой водой она в самом начале церемонии окропила макушку Рольфа. Селии полагалось время от времени помахивать кадильницей и распространять по залу благовонный дым, вдохнув который Селия неизменно начинала кашлять.

Всякий раз, стоило ей закашляться, епископ бросал на нее возмущенный взгляд; новое платье было такое жесткое, что, казалось, могло бы стоять и само по себе, а ярко-алый кушак затянули так туго, что Селия едва могла дышать. В общем и в целом, решила Селия, все происходящее никак нельзя назвать многообещающим началом правления Рольфа в качестве короля Сиянна Восьмидесятого.

Будущего, конечно, ведь он пока не король.

– Ты преклоняешь колена в сем зале, яко желающий принять бремя королевское, править Слейном и исполнять волю сего превосходного замка, творения загадочного и великого. Готов ли ты ступать по чертогам его и внимать его прихотям, кои направили бы тебя на путь отеческой заботы о подданных твоих?

– Готов, – ответил Рольф.

– Готов ли ты жить каждодневно ради одного лишь блага страны Слейн, земель ее, зверей и доброго люда?

– Готов, – повторил Рольф.

Епископ с кислым видом махнул рукой. Селия спохватилась, поспешно замахала кадильницей и чуть не заехала Лайле по колену этой плоской бронзовой чашей. Она поймала взгляд Рольфа, и брат подмигнул ей, еле заметно улыбнувшись. К вящему неудовольствию епископа, Селия улыбнулась в ответ.

– Ежели существует в сердце твоем хотя бы единое сомнение в том, что можешь ты принять корону и скипетр Слейна, – продолжал епископ, подходя к концу церемонии, – молви об этом здесь и сейчас!

Рольф должен был ответить: «У меня нет сомнений», – но не стал.

Вместо этого он поднял голову и очень отчетливо произнес:

– Если б и были в сердце моем сомнения, замок обнажил бы их. Если бы не был я годен стать королем, замок изгнал бы меня. Поскольку этого не случилось, я принимаю корону и скипетр, которые столь великодушно даровал мне замок Сиянн.

В зале воцарилась мертвая тишина, и Селия энергично замахала кадильницей, чтобы не поддаться соблазну зааплодировать. Возмущение, отразившееся на лице епископа, почти сразу сменилось задумчивостью, и он без малейших колебаний взял корону и водрузил ее на голову Рольфа. Корона была великовата – у придворного ювелира не хватило времени подогнать ее под нужный размер, – однако непостижимым образом не сползла на переносицу и замерла выше, придав Рольфу суровый вид. Затем епископ вручил ему скипетр, и Рольф, как его учили, поцеловал усаженное драгоценными камнями круглое навершие и прижал скипетр к груди.

– В сей день и в сем зале нарекаю тебя королем Сиянном Восьмидесятым. Правь же мудро и справедливо, король Сиянн! – торжественно возгласил епископ.

Рольф выпрямился, в последний раз склонил голову перед епископом, а потом повернулся к своим подданным. Он воздел скипетр, и собравшиеся разразились приветственными криками и аплодисментами.

Селия и Лайла тоже кричали, хлопали и улыбались. На лице Лайлы блестели слезы, и Селия вдруг с удивлением поняла, что и сама плачет. Отрадно было, что приветственные возгласы не затихают так долго, что люди повскакали на ноги и мужчины воодушевленно подбрасывают в воздух шляпы.

Двое пажей приняли оливковую ветвь и кадильницу у Селии и Лайлы, и сестры вслед за Рольфом двинулись вперед по длинному проходу и вышли на залитый солнечным светом замковый двор. Здесь было столько народу, словно во дворе собрался весь Слейн. Кроме того, многие забрались на стены и свешивались из окон, выходивших на замковый двор, и у всех лица сияли радостью, все неистово кричали приветствия и славословия. Рольф помахал собравшимся, и они в ответ бурно замахали, что-то выкрикивая нараспев.

– Что они кричат? – шепотом спросила Лайла, не шевеля губами (этому искусству Селия отчаянно завидовала).

– «Восемьдесят», – ответила младшая принцесса.

И впрямь, во дворе все единым хором скандировали: «Во-семь-де-сят! Во-семь-де-сят!» Селии стало чуточку грустно: хотя родные и близкие будут по-прежнему называть ее брата Рольфом, для всех остальных отныне он станет Сиянном Восьмидесятым. Быть может, от этой перемены ему сейчас немного не по себе. Быть может, так же когда-то чувствовал себя их отец.

Но если родители вернутся, станет ли Рольф опять просто Рольфом? Наверное, им придется лишить его королевского титула? Селия подозревала, что Рольф не будет возражать, скорее всего, даже обрадуется. Она точно знала, что вздохнет с облегчением, что будет засыпать и просыпаться счастливой, когда отец и мама наконец вернутся.

– А они вернутся, – чуть слышно проговорила она.

Рольф поднял руки, призывая к тишине, и с улыбкой дождался, пока не затихнут последние возгласы.

– Благодарю вас, – сказал он, и слова его, благосклонно подхваченные замком, разнеслись отчетливо и ясно по всему двору. – Я счастлив, что мои подданные встречают меня так тепло и сердечно.

По толпе опять прокатились приветственные выкрики.

– Как я понимаю, снаружи, за самыми воротами, нас ждет грандиозный пир!

Шум поднялся такой, что нельзя было уже различить ни слова. Лайла еще несколько дней назад обсудила с кухаркой планы предстоящего пиршества, а кухарка в свою очередь наняла всех, кто умел вращать вертел или замешивать тесто, дабы накормить до отвала всех, кто пожелал посетить коронацию, – от принца Лулата Гратского до поселковых козопасов.

– Что такое? – Из-за шумной компании аристократов выступил эмиссар по зарубежным странам. – Я не слышал, чтобы мы собирались устраивать пирушку для селян.

Он улыбался широкой и чрезвычайно фальшивой улыбкой.

– О, все в порядке, – легкомысленным тоном заверил его Рольф. – Я заранее отдал прислуге все необходимые распоряжения.

– Впредь вам следует извещать нас о подобных маленьких прихотях, – проговорил эмиссар покровительственным тоном, и Селии захотелось пнуть его в лодыжку.

Рольф небрежно кивнул и снова повернулся к восторженно шумящей толпе. Снова он вскинул руки, призывая к тишине, и начал было: «А теперь мы все…», но эмиссар перебил его на полуслове.