Второе открытие Америки

Не имея никакого представления об обрядах христианской религии (миссионер из Каричаны служит мессу в Сан-Борхе всего три-четыре раза в год), они вели себя в церкви в высшей степени благопристойно. Индейцы любят представления; они, не задумываясь, готовы претерпеть всякого рода неудобства и тяготы, если только знают, что на них смотрят.

В тот момент, когда совершалось причастие, они стали заранее показывать друг другу знаками, что священник сейчас поднесет чашу к губам. Если не считать этих жестов, они стояли неподвижно и относились ко всему с полнейшим безразличием.

Интерес, с которым мы изучали этих бедных дикарей, послужил, быть может, причиной гибели миссии. Некоторые из них, предпочитавшие бродячую жизнь земледельческим работам, убедили остальных вернуться на равнины Меты. Они говорили, что «белые снова придут в Сан-Борху и увезут их в своих лодках, чтобы продать, как пойтос, то есть рабов, в Ангостуре».

Гуаибо услышали известие о нашем возвращении с Риу-Негру по Касикьяре; и когда они узнали о нашем прибытии к первому из больших порогов, к порогу Атурес, они все убежали, чтобы скрыться в саваннах, тянущихся к западу от Ориноко. Отцы-иезуиты когда-то уже пытались основать миссию в том же месте, носившую то же название.

Нет ни одного племени, которое было бы так трудно приучить к оседлой жизни, как гуаибо. Они предпочитают питаться гнилой рыбой, сколопендрами и червями, чем возделывать небольшой участок земли. Поэтому у других индейцев возникла поговорка: «Гуаибо ест все, что существует на земле и под землей».

Когда мы поднялись по течению Ориноко дальше к югу, жара вовсе не усилилась, а, напротив, ее стало легче переносить. Температура воздуха равнялась днем 26–27,5°, ночью 23,7°. Вода в Ориноко сохраняла обычную температуру в 27,7°. Мучения, причиняемые mosquitos, невероятно усилились, несмотря на уменьшение зноя. Мы нигде так не страдали от них, как в Сан-Борхе. Стоило заговорить или снять сетку с лица, как в рот и в нос набивались насекомые.

Нас удивляло, что температура не достигала 35–36°; из-за крайнего раздражения кожи воздух казался нам раскаленным. Мы стали лагерем на берегу Гуарипо. Страх перед рыбками Caribes помешал нам выкупаться. Крокодилы, которых мы видели в этот день, были все необычайного размера – в 22–24 фута.

14 апреля. Мучения из-за Zancudos заставили нас пуститься в путь в 5 часов утра. Слой воздуха над рекой не так кишит насекомыми, как на опушке леса. Мы остановились позавтракать на острове Гуачако, где непосредственно на граните лежит формация песчаника или агломерата. Песчаник содержит обломки кварца и даже полевого шпата, сцементированные затвердевшей глиной.

В нем можно обнаружить мелкие жилы бурой железной руды, расслаивающейся на листочки или пластинки толщиной в одну линию. Мы уже находили такие пластинки на берегах между Энкарамадой и Барагуаном, где миссионеры принимали их то за золото, то за олово. Вероятно, эта вторичная формация некогда занимала большое пространство. Миновав устье реки Паруэни, за которой живут индейцы маку, мы расположились лагерем на острове Панумана.

Мне с трудом удалось взять высоты Канопуса, чтобы установить долготу этого пункта, около которого река неожиданно поворачивает на запад. На острове Панумана растительность очень богатая. Там мы снова увидели голые скалистые выступы, группы меластомовых, заросли низкого кустарника – необыкновенное сочетание, поразившее нас раньше на равнинах Каричаны.

Горы у Больших Порогов замыкали горизонт на юго-востоке. По мере того как мы двигались вперед, мы стали замечать, что берега Ориноко приобретали более внушительный и более живописный вид.

Глава VI

Устье реки Анавени. – Гора Униана. – Миссия Атурес. – Пороги, или Raudal Manapa. – Островки Сурупамана и Уирапури.

На пути с юга на север Ориноко пересекает цепь гранитных гор. Сжатый в своем течении в двух участках, он с грохотом разбивается о скалы, образующие уступы и поперечные плотины. Нет ничего величественнее этих мест. Ни водопад Текендама [145] , ни грандиозное зрелище Кордильер не могли ослабить впечатление, произведенное на меня с первого взгляда порогами Атурес и Майпурес.

145

Около Санта-фе-де-Богота.

Если вы находитесь в таком пункте, откуда можете сразу охватить взором этот непрерывный ряд порогов, эту громадную поверхность пены и тумана, освещенную лучами заходящего солнца, то вам кажется, будто вся река повисла над своим руслом.

Два больших порога Ориноко, слава о которых распространена так широко и с таких давних времен, находятся в том месте, где река прокладывает себе путь сквозь горы Парима. Индейцы называют эти пороги Мапара и Куиттуна, но миссионеры переименовали их в Атурес и Майпурес – по названиям первых племен, которые они объединили в ближайших деревнях.

На каракасском побережье большие пороги попросту называют двумя Raudales [146] (пороги), из чего следует, что другие пороги, даже Камисета и Каричана, считаются недостойными внимания по сравнению с порогами Атурес и Майпурес.

Последние, расположенные между 5 и 6° северной широты, в ста лье к западу от Кордильер Новой Гранады, на меридиане Пуэрто-Кабельо, отстоят друг от друга всего на 12 лье. Удивительно, что об их существовании ничего не было известно Д’Анвилю, который на своей большой прекрасной карте Южной Америки указывает незначительные водопады Маримара и Сан-Борха, называя их порогами Каричана и Табахе.

146

От испанского слова raudal – поток.

Большие пороги делят область христианских поселений Испанской Гвианы на две неравные части. Поселения, расположенные между Raudal Атурес и устьем реки, называют миссиями Нижнего Ориноко; деревни между Raudal Майпурес и горами Дуида входят в состав миссий Верхнего Ориноко.

Течение Нижнего Ориноко, если, по примеру Кондамина, считать его изгибы равными 1/3 расстояния, проходимого рекой по прямой, составляет 260 морских лье; течение Верхнего Ориноко, если предположить, что его истоки находятся в трех градусах к востоку от Дуиды, равняется 167 лье.

За большими порогами начинается неведомая страна. По этой области, местами гористой, местами ровной, текут притоки и Амазонки, и Ориноко. Вследствие легкости сообщения с Риу-Негру и с Гран-Пара она относится, по-видимому, скорее к Бразилии, чем к испанским колониям. Ни один миссионер, описавший Ориноко до меня, ни Гумилья, ни Джили, ни Каулин, не проникали дальше Raudal Майпурес.

Хотя Каулин привел довольно точные данные о топографии Верхнего Ориноко и Касикьяре, он сделал это лишь на основании сведений, полученных от военных, которые участвовали в экспедиции Солано. Выше больших порогов мы обнаружили на берегах Ориноко, на протяжении 100 с лишним лье, только три христианских поселения; в них жили всего 6 или 8 белых, то есть людей европейской расы.

Не приходится удивляться, что эти ненаселенные места во все времена представляли классический пример легендарного волшебного края. Именно там, по серьезным утверждениям миссионеров, обитали индейцы, у которых был один глаз на лбу, собачья голова и рот ниже живота; именно там они видели все, что сообщали древние о гарамантах, аримаспах и гиперборейцах.

Неправильно было бы предполагать, что эти простые, часто довольно невежественные миссионеры сами придумали все эти нелепые сказки; они заимствовали их в значительной мере из рассказов индейцев. В миссиях, как на море, как на Востоке и вообще повсюду, где людей одолевает скука, любят рассказывать. Миссионер по своему положению не склонен к скептицизму; то, что индейцы повторяли ему много раз, запечатлевается у него в памяти.