Второгодка. Книга 3. Ученье свет

— Но не слишком оперативно, раз жизнь он к тому времени потерял, — усмехнулся он.

— Жизнь, — чуть прикрыв глаза, сказал Раждайкин, — имеет огромную ценность, которую невозможно выразить. А вот отъём этой жизни вполне выражается в цифрах и даже не всегда стоит дорого. Но суть в чём? Я человек решительный. И я могу дарить жизнь, а могу отнимать. По правде, Харитон был редкостной мразью. Думаю, ты это знаешь. Не просто так же ты ему раскроил череп и прострелил ногу. Скажу так. Поводов лишить его жалкой жизни у меня было много. Ещё до тебя, ещё до того, как мне поручили это дело. Можешь мне поверить, этот подонок заслужил свою пулю, может быть даже и не одну. Но закон есть закон, и он не спрашивает, хорошим был человек Харитон или ничтожеством.

— Должно быть, то, что вы от меня хотите, представляет колоссальную ценность, раз ради этого вы отправляете на тот свет целого живого человека, — сказал я.

— Ты немного не о том думаешь, — покачал он головой. — Только сама жизнь представляет реальную ценность. Только сама жизнь у тебя одна, и заменить её другой жизнью не получится. Говорят, что человек до двадцати одного года не особо ценит жизнь, но зато очень ярко ощущает боль. Найти подход можно к любому человеку!

— Ко Нгуену, кажется, не удалось.

— Дался тебе этот Нгуен! — резко воскликнул Раждайкин. — Его жизнь уже давно принадлежала мне и была исключительно в моих руках. Так что, когда её забрать, когда не забирать, решал только я. В общем, я надеюсь, что ты понял. В настоящий момент у следкома нет подозреваемого. Но есть ориентировки. И в моих силах сделать так, чтобы эти ориентировки так и остались записями в деле, либо обрели плоть и кровь в лице Сергея Краснова. Так что…

— Что?

— Решай, какой вариант тебе больше нравится, — сказал он. — Вопрос звучит довольно нелепо, ответ ясен без длительных умственных потуг. Но раз ответ ясен, отдай мне то, что надо мне, и живи спокойно.

— У меня возникли два своих вопроса, — задумчиво произнёс я. — Первый. А как я могу быть уверен в том, что вы, товарищ майор, сдержите своё слово?

Он поморщился.

— Второй вопрос, — продолжил я, — может быть даже ещё более интересный. А что вам от меня нужно-то? Чем я могу вам помочь? Видите ли, у меня проблем выше крыши. И без вас. Цыгане, деньги, несчастная любовь, плохие оценки, напряжение дома и с учителями.

— Мне нужны жалкие бумажки, которые сами по себе не стоят ровным счётом ничего, — сказал Раждайкин. — Нгуену я дал определённое время, и он пообещал за это время забрать документы у тебя. Но он не справился и был наказан. Видишь, какая штука жизнь? Все связаны между собой, как сообщающие сосуды. Каждый из этих сосудов соединён с другим. Харитон не справился и отдал свою жизнь. И теперь твоя жизнь завязана на его смерть. Если не справишься ты, то история пойдёт дальше. Человек — ничто. В общем, если ты не тупица, если у тебя есть хоть немного… масла в голове, я дам тебе время на принятие решения. Посиди, подумай, в принципе можешь даже пожить здесь у нас какое-то время.

— Подловили, — покачал я головой. — Серьёзно подловили. Тколько, боюсь вас разочаровать. Никаких бумаг и документов у меня нет. И не было никогда. Так что всё ваше красноречие оказывается ненужным и бесполезным. Предлагаю нам на этом разойтись по домам и больше не встречаться.

Раждайкин помолчал. Посмотрел мне в глаза. Понаблюдал и, наконец, кивнул.

— Значит, желаешь по-плохому, да?

Лицо его стало жёстким и собранным.

— Артур! — крикнул он, и дверь моментально распахнулась. — Давай-ка, отведи этого умника.

— В подвальное? — уточнил высокий и мощный Артур.

— Да, — коротко кивнул Раждайкин и добавил уже для меня. — Я готов двигать по самому жёсткому варианту. Идти до конца. А вот готов ли ты? Сомневаюсь.

— А вот я в вас не сомневаюсь, — подначил его я. — Судя по тому, что вы, по вашим словам, сделали с Харитоном. И мне это не нравится. Но что я могу сделать, если у меня нет того, что вам нужно…

Я даже руками развёл для убедительности, но Раждайкина, естественно, жестами было не убедить.

— Ты всё равно мне отдашь. Не сомневайся. Мать, подруги, родственники. У каждого имеются болевые точки. Ты мой.

— Звучит сомнительно, — улыбнулся я. — Ваши машины видели у школы, запомнили номера, пробили. Хотя нет, ещё не пробили, возможно. Меня же ещё не хватились. Но у меня тоже достаточно времени, подожду, пока хватятся, пробьют и выйдут на ЧОП, возглавляемый Усами. Дальше рассказывать? Желаете послушать? Про похищение и пытки несовершеннолетнего про склонение к самооговору, про запугивания? Могу ещё про ваш фоторобот, который некому было составить и про своё алиби, подтверждённое несколькими незнакомыми друг с другом людьми. А бумаги ваши мне без надобности, если уж на то пошло. Что в них содержится, мне интересно? И как я могу их использовать? Заработались вы видимо, товарищ майор. Дичь творите.

— Давай, — кивнул позеленевший от злости Раждайкин своему Артуру. — Уводи его. Туда, к крысам поближе.

Артур молча кивнул и выжидательно на меня уставился.

— Вставай, — поморщился майор. — Или хочешь, чтобы тебя на руках поносили? Это можно. Но у этого и последствия могут быть соответствующие.

Зазвонил телефон и Раждайкин чуть изменился в лице. Звонил явно кто-то из начальства. Он приложил мобильник к уху и ответил. Из телефона сразу заорали. Заорали так, что звуки голоса разнеслись довольно далеко. Правда, слов было не разобрать, но, судя по тону, начальство разозлилось ни на шутку.

— Виноват, — один раз сказал Раждайкин, а остальное время молча слушал, что ему говорят старшие товарищи.

Наконец, разговор закончился. Майор сохранил непроницаемость и внешнее спокойствие.

— Началось? — дружеским тоном поинтересовался я.

Он не ответил. Посидел немного, задумчиво меня разглядывая и, наконец, сказал:

— В общем так, хорошо подумай, Сергей. Я всё тебе объяснил. Есть фоторобот или нет, совсем неважно. Важно то, что ты точно не выкрутишься. Я тебе обещаю. Гарантирую. Поэтому даю на раскачку один день. Послезавтра следственные действия будут направлены против тебя. Или не будут. Зависит от твоего решения. На сегодня это всё. Артур, вышвырни его за ворота.

Артур не проявил никакого удивления. Он отдал мне телефон и деньги, довёл до ворот и… и всё. Я вышел наружу. На свободу с чистой совестью. В чём заключался секрет этой свободы я точно не знал, но несколько вариантов объяснения у меня появилось.

Я повернул в сторону центра и зашагал подальше от этого завода. На обратной стороне дороги я увидел знакомую машину и помахал рукой. Она отделилась от обочины, развернулась и, подъехав вплотную, остановилась рядом со мной.

— Такси на Дубровку заказывали? — донёсся до меня голос водителя из открытого окна.

— Наши люди за хлебом на такси не ездят, — усмехнувшись, ответил я.

5. Тусовщик, блин

Я огляделся по сторонам. Дорога была пустынной, пешеходы здесь явно не подразумевались, и никто, казалось не видел и не смог бы рассказать о нашей встрече.

— Ну давай, давай, не стой, — донеслось из машины.

Я забрался на переднее сиденье и захлопнул дверцу.

— Здравствуйте, — сказал я. — Здравствуйте, Александр Николаевич. Какая неожиданная и радостная встреча.