Второгодка. Книга 3. Ученье свет

— Неожиданная? — широко улыбнулся Чердынцев. — А я думал, ты ждёшь не дождёшься, чтобы встретиться и поблагодарить.

— Так это вы меня вырвали из пучины морской? — усмехнулся я. — Большое вам человеческое спасибо. А то в компании Альберта Маратовича Раждайкина было, скажем прямо, невесело. Расскажите, пожалуйста, как вам удалось так быстро меня выдернуть.

— В нашем деле важно, с кем ты водишь дружбу и с кем приятельствуешь, — ответил он.

— Похоже, у вас могущественные друзья.

— Да, это точно, — согласился он. — Люди серьёзные, ответственные и всеми уважаемые, — Например, господин Назаров. Старший. Ты знаком с его сыном.

— Знаком, знаком, — подтвердил я. — Мы, кстати, куда едем? До областной больницы не подкинете? А то я и так припозднился. Надо же маму забрать.

— Вот ты какой, Краснов, — снова засмеялся Чердынцев. — Дай тебе палец, так ты же по локоть отхватишь, а то и по плечо. Ладно, так и быть, доедем до областной больницы. Правда, из-за тебя у меня все планы полетели.

— И не говорите. С планами одно расстройство.

Я кивнул и набрал мамин номер.

— Серёжа, привет! — ответила мама. — Меня выписали, скоро приеду.

— Погоди, погоди, — воскликнул я, — я уже еду, уже в пути.

— Да зачем?!

— За тобой. Скоро буду!

Поговорив, я повернулся к Чердынцеву.

— Мало было выцарапать тебя из загребущих лапок Раждайкина, — сказал он и покачал головой, — и подвезти до больницы, ещё, наверное, и в цветочный магазин попросишься.

— О, да, точно! Не знал, как намекнуть.

— Вот-вот я об этом и говорю. Непонятно только, что ты-то дашь взамен? Тёплую улыбку и доброе слово?

— Доброе слово в наше время не так уж мало значит, — заметил я.

— Доброе слово в любое время значит немало, но помимо добрых слов должны быть и добрые дела. Понимаешь мой намёк?

— Да какой уж тут намёк-то? — усмехнулся я. — По-моему, вы говорите максимально прямо, безо всяких намёков.

— Ну я-то говорю, а ты всё молчишь.

— Я не молчу, а тихо поражаюсь вашим невероятным возможностям. Быстро вы меня отбили.

— Быстро не значит просто.

— Расскажете?

— Я сделал несколько снимков у школы, и у меня получился неплохой репортаж с места события. Я сфотографировал, как товарищ Раждайкин размахивал удостоверением, как в сопровождении штатских лиц засовывал тебя в одну из двух машин и увёз. Получилась, может быть, не слишком профессиональная, но с познавательной точки зрения очень даже толковая серия фоточек.

— Неплохо, — согласился я.

— Неплохо? — покачал головой Чердынцев. — Не неплохо, а прекрасно! Номера этих автомобилей были нам известны, и это продемонстрировало, что товарищ Раждайкин проводил не официальную операцию, а действовал в сотрудничестве с Усами и его ЧОПом.

Чердынцев замолчал и вопросительно посмотрел на меня.

— Это действительно было очень круто, — похвалил его я.

— А другой товарищ, — продолжил он, — Назаров-старший, не твой школьный приятель, а его папа, владеет целой сетью федеральных телеграм-каналов. Улавливаешь?

— Сетью ручных блогеров, — кивнул я.

— Ручных блогеров, — подтвердил Чердынцев. — И эти ручные блогеры с огромным удовольствием начали разгонять новости о беспределе, творящемся в нашей области. И не где-нибудь, а прямо в центре города, у школы, на глазах у детей. Настоящий бандитизм в духе ревущих девяностых.

— Лихих девяностых, — поправил я.

— Хорошо, — засмеялся Чердынцев, — лихих. Ну а дальше всё закрутилось. В областную администрацию один за другим посыпались тревожные сигналы о происходящем в наших краях, и, соответственно, руководителю ведомства, к которому относился товарищ Раждайкин, были адресованы очень неприятные вопросы. А учитывая, что наш губер с Щегловым на ножах и только ищет повода, чтобы его сковырнуть, сам можешь оценить гениальность операции.

— Да, не могу не согласиться, — кивнул я. — И гениальность оцениваю, а ещё выше — оперативность. Совершенно невероятно. Полтора часа, и я на свободе.

— Именно так. Видишь, какое к тебе отношение? Доброе, дружеское и даже по-хорошему отеческое. А чем ты отвечаешь?

— Успехами в учёбе, — пожал я плечами. — Как каждый ответственный школьник моего возраста.

— Какой ты школьник? — засмеялся Чердынцев. — Ты юродивый какой-то. Ну что это такое, а? Ты пойми, идёт большая игра, взрослые дяденьки закусились. Не по-детски закусились. А тебе-то чего надо в этой сваре? Ты-то зачем сюда лезешь? Чисто по-человечески хочу понять.

Я прищурился, разглядывая Чердынцева.

— Для начала поставлю точки над «и», — продолжил он. — Щеглов редкостный мудак и скотина.

— В отличие от праведного олигарха Назарова, да? — уточнил я.

— Ну ладно, ладно, не юродствуй, хватит. Сейчас говорим о Щеглове. У него, между нами, руки по локоть в крови.

— Полагаю, — кивнул я, — Назаров всё-таки хочет покарать его не за это?

— Нет, — покачал головой Чердынцев. — Конечно же не за это. У них свои счёты. Щеглов припёр Назарова, посадил его людей, разрушил и отжал бизнес. Не сейчас, а давно. С тех пор наделал ещё кучу разных гадостей и продолжает гадить сейчас. Не даёт развернуться, построить важное предприятие, которое принесло бы области большое количество рабочих мест и налоговых отчислений.

— Ну ладно, ладно, Александр Николаевич, за советскую власть не агитируйте. Это всё понятно. Только олигархи те же бандиты. Не все, конечно. Но…

— За Назарова я ручаться не стану, — повёл плечами Чердынцев. — Хороший он или плохой, не мне судить. Но то, что он делает сейчас, пытаясь унасекомить Щеглова, мне нравится. И поэтому на этом отрезке мне с ним по пути. Вот и всё. Такие мои мотивы.

Я состроил удивлённую физиономию:

— Чисто за интерес, что ли?

— Нет, — ответил он просто. — За деньги. Но в совмещении полезного и приятного я лично не вижу никакого криминала.

— Ну да, — кивнул я. — Наверное.

Мы уже давно въехали в город и теперь неслись по центру. Лавируя между машинами, железным потоком заполонившими дорогу в обоих направлениях.

— Только вот меня не покидает мысль, — пожал я плечами, — что вы почему-то абсолютно уверены, будто необходимые вам материалы находятся у меня.

Он усмехнулся.

— Так не только мы уверены в этом, — сказал Чердынцев. — Уверен и Раждайкин. А стало быть и Щеглов. Сейчас ему дали по ушам, и он хватку ослабил, но это не конец. Он ужасно разгневан, ты должен понимать. А значит, станет ещё злее и яростнее, и пока мы его не уделаем, ты будешь в постоянной опасности.