Второй Беличий Песок

Ей правда не удалось ничего объяснить своему бывшему самцу Милдаку, но разве что из-за того, что у животного крыша была не на месте и вообще его строго цокая нельзя было назвать белкачом. К лету Ситрик узнала от кого-то из родичей, что олуха просто-напросто убили: совершенно оборзев, он позвал своих сотрудников по трясине "пойти проучить это глупое животное", где под глупым животным подразумевалась сама Ситрик. Естественно он выразился бы куда более грубо, но для этого просто не имелось слов в беличьем языке - тем не менее, сотрудники уловили соль. Настолько, что согласовав сие с милиционерами по цокалищу, завели дурака не к промдвору Треожисхултов, а на испытательный полигон, и оставили в срубе "ждать". Дождался он фугасного снаряда из пушки, который мало что оставил от туловища; просто грызи были люто рациональны и не стали убивать туловище просто так, а заодно проверили действие фугаса, ведь такая возможность бывала крайне нечасто. Выслушав это, Ситрик помотала ушами и решила забыть про.

Помимо всякой текущей возни, доставлявшей немалую радость, серенькая то и дело оседала возле избы бабки Апухьи, где собирались грызи, занимавшиеся так цокнуть углублённым изучением изображения по плоскости, тобишь рисования. Там можно было просто как поцокать и поржать до боли в боках, так и найти белку - как правило именно белку - которая за некоторое вознаграждение согласится отрисовать что нужно. Вслуху полного отсутствия других способов запечатлеть изображение, это дело являлось как искусством, так и чисто прикладным ремеслом - как объяснить на пальцах, как выслушит бледнейшая поганка? А так показал картинку и всё чисто. Ситрик естественно была не в той категории, которая искала, а рисовала лично, изведя уже порядочную гору всяких красящих материалов и толстой бумаги. Впрочем никак нельзя цокнуть, что она только тем и занималась, что рисовала - потому что даже это надоедает и надо проветривать пух.

Проветривши пух, она всё-таки заваливалась к избе, потому как там было весело и можно услышать хотя бы Чейни, давнюю подругу; эта белка как раз скорее только и делала, что рисовала, не зная никаких тормозов, и имя Чейнсовина, тобишь цепная пила, не особо соответствовало характеру грызуньи. Зачастую грызи собирались кругом и выслушивали кого-нибудь, имевшего что цокнуть, свыть или спеть; по этому поводу Ситрик часто хватали за уши, да она была и не против ни разу. Впрочем, постоянно петь "про пушню", как называлась расхожая грызунячья песенка, ей всё же надоедало, и Ситрик разнообразила, так цокнуть, репертуар. В частности белке очень в пух пришлось сочинение каких-то песняров, потому что это была былина о Большом Песке, произошедшем много десятилетий назад, когда грызи Кишиммары - страны что находилась западнее - устроили разнос бурскому шняжеству, потерявшему нюх и совесть. Грызунья влезла на большую бочку, чтобы её лучше было слышно, хитро улыбнулась и затянула громко и сильно:

Как в Кишиммарской стране, в северных местах

Прут трясины тыщами, нагоняя страх.

Думают о крови, точат топоры

Ждут больных животных из-за большой горы.

Конец тупака уж слышон,

И солнце осветит лесок!

Весь Мир будет очень пушон,

Вперёд, бельчачий Песок!!

Вдаль по родной земле прошёл ушлёпок-шнязь!

Встанем хвостом к хвосту, уложим его в грязь!

Бронь на лесных дорогах, на востоке гром!

Бурских чумных хорьков вынесем ведром!

Пуши слушали, вытаращив уши, потому как уж кого, а от Ситрик такого не ожидали - но не это главное, впечатление произвела сама былина в белкином исполнении, каковое нельзя было не признать попавшим в пух. Пожалуй после этого песенка действительно стала известной в Щенкове, а до этого ни-ни.

– Ну ты выдаёшь, грызо!
– цокнула Чейни, похлопав Ситрик по плечу, - Хотя в пушнину безусловно!

– Что есть то есть, - потёрла коготки серая, - Это йа недавно на причале услышала, грызи из этого, как его... цокалища Шабатон, вот. А ты вид на Куриную горку уже нарисовала?

– Да йа бы и нарисовала, но напух нужно синей краски, потому что из красной синюю не сделаешь, а там река и пруды, двое. Если их чёрным или жёлтым покрасить, будет тупо, а если зелёным, то не видно вообще.

– Пум-пурум-пум, - задумалась Ситрик, пырючись в небо.

Задумывались они так уже далеко не первый раз. Впринципях, всё что нужно для изрисовывания бумаги, в цокалище имелось - но цокалище большое, и пока всё найдёшь, опушнеешь почище енотовой собаки. Вслуху этого у причастных грызей возникла мысль нарочно сделать склад, он же лавка, с карандашами, кистями и красками всех нужных наименований. Подумав, что это в пух, Ситрик начала деятельность: для начала нашла пушей, готовых этим заниматься - потому что сама она могла подсобить, но напух не окапываться там пожизненно. Затем требовалось тупо найти помещение и некоторое количество единиц Добра, чтобы не запросто так забирать товары. Вся эта возня требовала опять-таки носиться по цокалищу и трепать грызей за уши; пока было возможно, Ситрик ходила на лыжах - вдоль дорог имелись проторённые лыжни и каталось там легко. В половодье, само собой, она перебиралась в основном по гатям, как и все остальные, и использовала курсировавшие по канавам лодки. Когда же земля высохла, белка схватилась за велогон, имевшийся в сарае у семьи - он был довольно тяжёлый, но всё равно получалось раза в два быстрее, чем пешком, а если с горки, так и во все пять.

Поскольку цоканье шло не о тысячах тонн, Ситрик рассудила просто и пробила идею для начала разместить склад просто в сарае у одной из причастных белок - тем более при осмотре выяснилось, что там просто срач, который нечего особо оберегать. Именно там поставили полки, ящики и коробочки для создания запасов - точнее, Запасов, что совсем не одно и тоже. У причастных же грызей был самый основной ресурс - Дурь, и не менее основной инвентарь в виде собственных лап, а также составленной Ситрик схеме того, где что лежит. Всмысле и где что лежит в сарае, и где это можно достать в цокалище, с указанием цены. Цена была не то чтобы средняя, а как была так и оставалась, если ничего не случится - грызям просто будет лениво менять ценники, вот и всё.

В воздухе отчётливо понесло, и в том числе надвигающимся летом, а следовательно на носу был первомай. Ситрик использовала одно из зеркал, которые в частности имелись в лавке в некотором количестве, чтобы ослушать, как она выслушит, пардон за каламбур. Выслушила она ничего, разве что на левой лапе шерсть была выкрашена пятном фиолетового цвета, потому как белка вляпалась в фуксиновую краску. Отмыть эту штуку не имелось никакой возможности, срезать весь пух под корень было не в пух, но тем не менее пятно мозолило глаза.

– Оу, щенковский огородовой!
– фыркала Ситрик, пялясь на шерсть, - Как же это убрать?

– А напущища?
– пожала плечами Чейни.

– Выслушит не в пух, вот что, - цокнула серенькая, - Конечно не то чтобы уж совсем никак, но хотелось бы.

– Нуээ... возьми да покрась фуксином ещё, - от балды предложила Чейни, - Как будто так и надо.

– Хмм... А вот это стоит попробовать!

– Только не вздумай потом цокнуть, что это йа тебя уговорила.

Ситрик не собиралась ничего цокнуть, а взяла краски, развела да и выкрасила шёрстку, так чтобы пятно перестало быть пятном. Она сразу сообразила, что полностью фиолетовая белка - это не особо в пушнину, а вот частично... В итоге получилось так, как получилось - лапки оказались фиолетовыми ниже локтей и колен, частью покрасился хвост и ушки, а в дополнение белка добавила чёрного цвета, чтобы было. Ну а уж гриву она выкрасила в тёмно-красное ещё раньше.

– Пух ты!
– удивилась Чейни, услыхав результат, - Совсем другой песок!

– Ну, может быть, - почесала за ушком Ситрик, - Только интересно, через сколько времени пух приобретёт свою прежнюю окраску.

– Не знаю, вот заодно и проверим.

По крайней мере до первомая никаких изменений в цвете пушнины замечено не было, а многочисленные Треожисхулты, собравшиеся на эт-самое, потешились фуксиновой белкой и одобрили, что неудивительно - никаких проблем от этого не предслышалось, зато среди куч рыжих белок будет одна нерыжая. Как и предуцокивала Чейни, яркие чёрные уши вызывали некоторый подъём хохолков среди встречных белкачей - а вслуху общего сбора, встречных было полно, и общее количество хохолкоподъёма составило, слышимо, значительную сумму. Воодушевившись этим, Ситрик после первомая ещё подкрасила шёрстку, и в частности сделала чёрные полоски под глазами - под одним одну, а под другим две, наверное чтобы не спутать. На этом белка решила, что хватит применять краску не по назначению, и стала применять её по назначению.

– Слушай Мак, а почему?
– цокнула Ситрик.

Грызи просиживали хвосты в читальной комнате учгнезда, потому как хотелось и выслушать буквы, и морозец снаружи стоял достаточный, чтобы вспушиться тридцать три раза. Пушей сюда сейчас набилось предостаточно, но цоканье стояло тихое, чтобы не создавать громкого - только и слышалось, как трясутся уши.

– Потому что Ъ, - уверенно ответил Макузь, не успев оторваться от книжки, и только потом поднял уши, - А?

– Бэ, - улыбнулась белка, - Йа точнее хотела спросить, зачем вообще такая лютая пилка жажи?