Второй прыжок с кульбитом и пистолетом

От внезапных откровений у Веры округлились глаза, а Антон чуть дар речи не потерял:

— Солнышко, хватит сочинять, будет тебе глупости молоть…

Алена гнула свою линию:

— Я тоже так хочу! — ротик причудливо скривился, из прекрасных синих очей закапали слезы. — Тоша, сейчас же научи меня лечебной гимнастике!

— Но послушай, заинька, — запричитал парень в панике. — Ты и без того красавица писаная, куда тебе еще?

— Да что ты говоришь?! — воскликнула она сквозь слезы. — Красы много не бывает! Анька Швец всегда была кобылой на ходулях, а теперь цветет и пахнет, Верка вон стала куколкой резной. И даже собственная мама блестит медным тазиком, чище нового самовара… Мне срочно надо стать краше, в оркестре хуже замарашки нет! Тоша, миленький, ты меня хоть капельку любишь? Научи секретным упражнениям, не дай погибнуть в начале жизни!

— Все будет хорошо, только не волнуйся, — Антон принялся гладить тонкие пальчики, бормоча всякую ерунду, которую принято нести в таких случаях. — Ну что ты как маленькая? Все образуется, у тебя нет проблем, ты жива и здорова. Главное, в ладу с душой быть…

Душещипательную сцену Вера перенесла стоически, даже не пикнула. Наверно потому, что в это время кушала лимон. Лимона, правда, не приметил, но впечатление такое создалось.

По ходу дела совсем чуть-чуть я ментально надавил с посылом покоя — рыданья со стенаниями стали затихать, а потом Алена прикрыла глаза и замерла. Обернувшись, моргнул Вере — встав на цыпочки, та понятливо подсунула ухо.

— Видишь у нее свечение над головой? — прошептал я.

Вера отрицательно покачала головой. Тогда такой же вопрос пошел Антону.

— Есть такое дело, — присмотревшись, согласился парень. — Реально нимб, как на иконах рисуют. Только бледненький. И в транс она выпала моментально!

Сияние над головой Алены висело многоцветным облаком, переливающимся и зыбким, при этом доминировал светло-голубой тон. Не углядев нимба, Вера попробовала его нащупать, однако прикоснуться к феномену не удалось. Неяркое свечение никак не ощущалось, рука проходило сквозь него беспрепятственно. Как говорится: ни дать, ни взять, ни продать, ни заложить.

От обиды девчонка даже ножкой топнула, и удалилась перебирать хрустальные фужеры.

***

Выпроводить Алену удалось только после клятвы в гимнастической преданности.

— Скоро сюда на утреннюю зарядку будет ломиться вся улица, — хмуро заметила Вера, сортируя посуду.

Мне все-таки удалось уговорить ее жабу поделиться добычей, дабы выручить немного денег. Оставалось только до Люськиного киоска дойти.

— Слава богу, середина лета. Многие одноклассники по морям разъехались, а те кто остался, по гостям не шастают, готовятся к вступительным экзаменам, — вздохнул Антон.

— Скажите мне, люди, — осенило вдруг Веру, — если на Алене висит нимб, тогда почему на мне нету?

— У всех людей должна быть аура, — припомнил я древнюю аксиому. — По-научному это называется биополе, а если совсем упрощенно — дух.

— А у меня почему духа не видно? — Вера ткнула пальцем в ростовое зеркало древнего шкафа.

— Не всем дано такое разглядеть, — я развел руками. — И у нас с Антоном только через раз получается.

— Господи, хоть караул кричи, — Вера прищурилась в попытке увидеть сияние. — Ауры нет, сисек нет, зато губы алеют, точно как у вампира!

Потом она до колен натянула майку, и сокрушенно вопросила:

— Ну вот почему у Алены грудь до носа торчит, а у меня даже вниз ничего не свисает? Ровная степь, сколько ее ни разглядывай… Чтобы кочки заметить, надо фантазией обладать. Хоть гантели дурацкие бери, да под платье запихивай! — отпустив футболку, Вера рухнула на тахту. — Зато папашка объявился. Дед, а когда он намерен на свиданку заявиться?

— Вот только иронии не надо, — отрезал я строгим тоном. — Для нормального человека дети — это крест, который несут с радостью. А этот крестик твой отец нашел только сейчас. Так бывает, винить его рано.

— И что бы ты сделал на его месте? — Вера стрельнула хитрым взглядом исподлобья.

Антон тоже заинтересованно притих.

— Ну, не знаю, — я задумался. — Знаки внимания какие-нибудь.

— Подарки? — хмыкнула она одобрительно. — Это я люблю!

— Для огня любви нужны дрова. В принципе, годятся любые материалы, которые попадутся под руку — меха, камни, красивые металлы… Самые обычные денежные знаки, в конце концов.

— Продолжайте перечислять, — благосклонно разрешила Вера.

— Наверное, поинтересовался бы проблемами и прочими трудностями жизни, — продолжил я. — Еще бы Антона за шкирку потряс. Ну так, слегонца, но хорошенько.

— Зачем?! — изумилась она.

— В педагогических целях, на всякий случай.

— Да вы его сначала целоваться научите, чтоб хоть было за что! — в сердцах воскликнула Вера.

— Хм… Я это умею… — промямлил Антон.

— А я не в теме, — отрезала Вера. — Но вообще-то. Дед, папаша время для педагогической поэмы упустил. Это мой парень, понятно? Сама потрясу и сама шею намылю, если надо будет. А кто его тронет, тому головы не сносить.

Глава сорок шестая, в которой кончается черешня, но появляется груша

В саду было прохладно, солнце еще не набрало силы. От далекой станции доносился неразборчивый женский голос, читающий бесконечную железнодорожную молитву.

На скамейке под яблоней Антон штудировал учебник, а Вера, забравшись ему под руку, листала странички интернета с айфона. Я же методично таскал малину из тарелки, наслаждаясь тихим утром, напоенным запахом мальв и яблок. Перед тем как бросить ягодку в рот, каждую внимательно рассматривал и одобрял. Глубокое блюдо слив тоже манило жадный взор, но сначала следовало добить малину. Антон злился, его мои ухватки отвлекали. Тем более что Вера тоже сбивала парня с мысли, цитируя вслух интересные фразы по поводу ауры. Тема оказалась раскрученной, и материала в сети лежало изрядно.

План по ягодам выполнить мне не удалось — раскрылась калитка, и в нее вошел Федор с малышом на плече. Следом показалась женщина, тоже оснащенная ребенком, только девочкой, в юбочке и с косичками. Двухгодовалые малыши были обряжены в нарядные матросские костюмчики, и они спали.

— Здрасти, — прошептал Федя. — Парень, надо поговорить.

— Господи, да что же это такое? — подумал я печально, предчувствуя недоброе. — Дом Советов, а не подворье.

Антон со мной согласился, однако досаду не выказал. Вместо этого он привстал и представился.

— Люба, — прошелестела в ответ женщина. Вера же просто кивнула — видимо, знакома была с обоими персонажами. Телефон она с заметным сожалением сунула в карман.

— Присаживайтесь, — вежливо предложил Антон. — Компот, сливы?

— Выручай, парень, — Федя отмахнулся от угощения. — Детей у меня сглазили. Орут, капризничают. И спят только на руках. Ночью одна пытка, не знаю, что и делать.

От таких речей аж в зобу дыхание сперло. Блин! За кого тут нас держат?!

— А в больницу? — сдерживаясь, уточнил проблему.