Второй шанс — 2

— Два купил. Взял бы больше, да уже всё смели из киоска.

— Ха, это верно, наш журнал не залёживается. А авторские экземпляры тебе придут почтой в течение недели. Что у тебя там на творческом фронте?

— В течение месяца, думаю, второй роман о похождениях Виктора Фомина будет готов.

— Молодец, как напишешь — сразу приезжай с рукописью. Можно и почтой отправить, но надёжнее самому приехать. В конце месяца, как ты знаешь, придёт перевод на сберкнижку твоей мамы за вычетом уже выплаченного аванса. И так каждый месяц, пока роман будет идти в печать.

— Да, конечно, Борис Николаевич, я помню, что в договоре написано, и в этом плане совершенно не переживаю.

— Это хорошо, а то некоторые, хм… авторы просто терроризируют нашу редакцию своими звонками и письмами с вопросами, когда же им перечислят деньги. Все подписывали договора, где чёрным по белому прописаны суммы и даты, а всё равно наяривают… Да что говорить, писатели и поэты, а уж тем более публицисты в массе своей люди немолодые, хоть мы и стараемся вливать в наш журнал свежую кровь, а старости свойственны нервозность и недоверие. Как будто у нас не СССР, а какие-нибудь Штаты, где обман и нажива за чужой счёт возведены в абсолют.

Ну это уже вы, Борис Николаевич, привираете, подумал я, в тех же Штатах всё делается согласно букве закона, а за его нарушение следуют огромные штрафы или тюремный срок. Это у нас, скорее, кинут и скажут, что так и было ходи потом, добивайся правды. На примере тех же авторских прав, наша «Мелодия» просто нагло ворует песни западных исполнителей, которые не получает от фирмы грамзаписи ни цента. Но вслух я этого не сказал, не хватало ещё портить с Полевым отношения. Возможно, он просто так выразился от незнания ситуации.

А тем временем настал черёд моего 16-го дня рождения, который должен зафиксировать моё совершеннолетие. И вечером пятницы, 10 марта за столом в нашей новой квартире собрались я с родителями, бабушка, которую я всё-таки привёз на такси, Валентин, Юрка, Лена, Игорь с Андрюхой, Пашка Яковенко, которого я не видел с сентября… и Инга. Как говорится, алаверды, сначала я к ней на день рождения, а теперь она ко мне. Заодно и с родителями наконец-то познакомилась.

— Хорошая девочка, скромная и симпатичная, — улучив момент, шепнула мне мама.

— За то и выбрал, — хмыкнул я.

Все пришли с подарками, у кого-то подороже, у кого-то подешевле — у всех в семьях разный достаток. А Инга, краснея почему-то от стеснения, вручила мне часы «Ракета 2628 Н» с двойным календарем. Так же, сам не зная с чего покраснев, принимая подарок, я чмокнул Ингу в щёку. О таких часах в эти годы в первой своей жизни я даже и не мечтал. Все, конечно, обалдели, просили посмотреть, а потом я весь вечер форсил в них, то и дело гордо поглядывая на циферблат в хромированном корпусе.

На столе блюда сменяли одно за другим. Мама расстаралась, одних салатов было четыре наименования, по советским меркам, и уж тем более по меркам небольшого провинциального города вполне даже прилично. Нам с ровесниками было позволено даже пригубить разлитого по рюмкам вина. Я заикнулся, что вино пьют из бокалов, а из рюмок водку, на что батя тут же отреагировал:

— Это ты вроде как намекаешь, чтобы тебе в рюмку водки плеснули? Не, я могу, мать, правда, меня щас вилкой в бок за такие слова пырнёт, — добавил он, покосившись на грозно сдвинувшую брови маму.

Мама не утерпела, похвалилась свежим номером «Юности», демонстрируя моим друзьям, какой у них талантливый товарищ. В общем-то, я и сам собирался это сделать, только чуть попозже. В девятом часу для бабушки вызвали такси, а когда она уехала, мы с молодёжью закрылись в моей комнате, и тут я врубил, наконец, музон. В этот вечер мы слушали только песни нашей группы, Игорь с Андрюхой, впервые это слышавшие, заценили альбом на пять с плюсом. Инга, что характерно, с нашим творчеством тоже была незнакома, как-то она не спрашивала, и я не предлагал, а тут вот подвернулся случай. Я прогнал даже «Волколака», хотя всем больше всего понравилась баллада за нашим с Валентином авторством. А вот Пашка, как выяснилось, уже был счастливым обладателем записи «какой-то неизвестной группы», которая попала к нему от старшего брата, а тот привёз её от знакомого из Москвы. И теперь, когда выяснилось, что в этом деле замешаны не только его земляки, но и бывший одноклассник, Пашка от восторга чуть не писал кипятком.

Около десяти вечера, когда все друзья засобирались по домам, я пошёл провожать Ингу домой. В эти дни уже пробивалась оттепель, но к вечеру снова подморозило, и нужно было внимательно смотреть под ноги, чтобы не надвернуться на заледеневшей снежной каше. Я взял Ингу под руку, и она с готовностью прижалась ко мне, так и дошли до её дома, болтая по пути о всякой всячине.

— А ты замуж за меня пойдёшь? — огорошил я её вопросом уже у самого подъезда.

— Когда? — часто-часто заморгала она.

— Ну, в шестнадцать жениться, наверное, рановато, — с самым серьёзным видом заявил я, — а вот когда мы отучимся в своих вузах…

— А ты куда собрался поступать?

— Есть мыслишка попробовать поступить в Литературный институт.

— Ты серьёзно?!

— А почему нет? Жаль, конечно, ещё два с лишним года терять в училище, но других вариантов нет. Хотя, в общем-то, после «железки» и в армию загреметь можно на два года, тогда с институтом придётся обождать. А вообще мечта — заселиться на дачку в Переделкино, я бы сидел на веранде за пишущей машинкой, а ты приносила бы мне кофе…

— Так, это что ещё за патриархат?!

Она вроде бы шутливо толкнула меня в бок, однако я не без труда сохранил равновесие.

— Ой, извини!

— Да ладно, — улыбнулся я. — Главное — получить от тебя принципиальное согласие. Тем более помнишь — я поклялся любить тебя и только тебя.

— Конечно помню…

Она остановилась, посмотрев мне в глаза.

— Макс, хочешь, я тоже дам такую же клятву?

— Инга…

— Я тогда настояла на том, чтобы ты поклялся, и все эти дни мне было… не знаю, стыдно что ли перед самой собой. Ты принёс клятву, а я нет. Теперь я хочу сделать то же самое. Я хочу, чтобы мой первый мужчина оставался моим единственным на всю жизнь… Не перебивай, я понимаю, что сейчас в нас с тобой говорит юношеская влюблённость, что жизнь длинна и случиться может всякое… Но, Макс, это мой выбор, и я клянусь тебе, что тоже буду любить только тебя одного. И замуж, само собой, пойду только за тебя.

Она улыбнулась, привстала на цыпочки и … Как же я люблю с ней целоваться! И плевать, что редкие прохожие с неодобрением, а кто-то даже с завистью смотрит на нас, сейчас во всём мире существуем только я и она.

У подъезда, прежде чем окончательно проститься, достаю из-за пазухи свёрнутые в трубочку и скреплённые чёрной резиночкой для волос листы моего эссе, протягиваю Инге.

— Что это?

— Помнишь, мы с тобой ещё только когда начали встречаться, фантазировали на тему, как могла бы развиваться история нашей страны? В общем, я написал небольшое эссе, антиутопию, почитай, может, тебе будет интересно.