Второй Шанс 3
Шрифт:
— Не перебивай. Что нужно для того, чтобы грабить соседей?
— Воины!
— Воины! — передразнил меня Альфонсо. — Не воины, а армия! Слышал ли ты о Иосифе Флавии?
— Нет!
— Так слушай! Это был иудей, и весьма хитрый. Так вот, когда иудеи подняли восстание в Иудее, во время правления императора Нерона, тот послал туда полководца Веспасиана. Надо сказать, что сам Веспасиан был сыном погонщика мулов. И это низкое происхождение, однажды, даже спасло ему жизнь!
— Это как?
— Он заснул в театре, когда Нерон играл на кифаре. Император, который считал себя великим
— Это почему? — удивился император.
— Потому, что ты своей игрой, как божественный Орфей, смиряешь грубые чувства животных! Вот ты и усыпил сына погонщика мулов! Что с него взять!
Разумеется сравнение с самим Орфеем, очень сильно польстило, падкому на такие вещи, Нерону. Тот смягчился. Наказывать Веспасиана не стал, и отправил его в Иудею. А там вспыхнуло восстание. Веспасиан стал его подавлять. И вот они стали штурмовать иудейскую крепость Моссаду. Когда оставшиеся защитники поняли, что крепость падет, они решили, чтобы не сдаваться в плен к римлянам, покончить жить самоубийством.
— А почему бы им не погибнуть было в бою, вместо того, чтобы убивать себя? — спросил я.
— Кто их, христопродавцев, поймет! То ли у них силы иссякли, то ли оружия не было, то ли, бой с римлянами, которые подвели огромную насыпь к стенам крепости был равен самоубийству. Так вот, осталось их там два десятка. А их религия запрещает им, как и христианам, самоубийства. Поэтому, они бросали жребий, и закалывали кинжалами друг друга. Случайно ли, но я склонен к предположению, что путем жульничества, последним живым защитником Моссады остался именно Иосиф Флавий, который и командовал гарнизоном. И как ты думаешь, что сделал это хитрец, оставшись один?
— Зарезался сам!
— Ага! Ищи дурака! Он сдался Веспасиану, сразу заявив, что тот станет римским императором!
— Он был провидцем?
— Думаю он, как и все иудеи, был очень умным и хитрым! Предсказывая, что Веспасиан станет императором, то чем он рисковал? Его должны были убить, так как римляне пребывали в гневе на него за отчаянное сопротивлении! Но после такого предсказания, его оставили живым. Он, к слову, помогал потом римлянам покорять своих соплеменников и жил в Риме, когда его предсказание сбылось.
— Очень интересно, но какое это имеет отношение к дороге? — не понял я.
— Это имеет отношение к римской армии. В своей книге, Иосиф Флавий писал о римской армии. Что это главное изобретение Рима, сделавшего его повелителем почти всего мира! Один римский легионер уступал в бою варвару, например, галлу. Центурия легионеров могла на равных сражаться с сотней варваров. А вот римскому легиону было все равно, сколько против него воевало варваров!
— Но ведь римляне терпели поражения тоже!
— Конечно, но это были либо нападения из засады, как в Тевтобургском лесу, когда германцы разгромили шесть легионов
Луция Вера, либо глупость полководца, когда парфяне разгромили легионы Красса. Говорят, император Октавиан Август бился головой о стену и кричал: «Вер! Верни легионы!» — рассмеялся испанец.— Так, а что про дороги?
— Дороги были нужны для того, чтобы легионы Рима, в самое короткое время, могли прибыть туда, где они были нужны. Ты заметил особенность этой дороги?
— Какую?
— Она ровная! В вашей дикой Московии дорога повторяет все изгибы местности! Она поднимается на холм и опускается вниз.
— Да, это верно.
— Что в этом верного? Видишь, в Италии тоже полно холмов. Если легион будет карабкаться: то вверх, то опускаться вниз, солдаты устанут! Поэтому, когда римляне строили дороги, они прорезали холмы и делали насыпи в низинах, чтобы дорога была ровной все время!
— Точно! — согласился я.
— Воистину, древние были мудры, хотя души их пребывали во тьме язычества! — вздохнул испанец. — Смотри по сторонам, начинается!
Действительно, по обеим сторонам дороги показались: сначала единичные строения напоминающие каменные ящики, которые перемежались каменными изображениями людей, которых Альфонсо называл статуями.
Чем дальше мы ехали, тем больше вдоль дороги было разных построек. Особенно красиво это выглядело, когда дорога рассекала холмы. Тогда на склонах теснились различные красивые постройки, статуи, многие из которых были полуразрушенными. Здания были прямоугольными и круглыми. То тут, то там — на них росли кусты и небольшие деревья. Множество полукруглых каменных чаш, которые Альфонсо называл урнами, с крышками и без, виднелись повсюду. Все было украшено богатой резьбой и изображениями.
Но особенно меня поразило количество каменных изображений людей. Там были: взрослые и дети, мужчины и женщины, каменные изображения животных. От всего веяло какой-то неземной красотой, стариной и запустением.
— Это что, город? Начинается Рим? — спросил с восторгом я.
— Это город… город мертвых. Каждая урна, статуя, алтарь, гробница посвящена памяти умерших людей. Всмотрись Яр в эти лица! Они принадлежат людям, которые жили много столетий назад! От них не осталось даже праха! А мы можем увидеть их лица благодаря этим скульптурам! Разве это не чудо?
— Воистину Вы правы, хозяин! А у нас этого нет! — с грустью произнес я.
— Многие из этих статуй и здания стоят здесь еще с тех времён, когда твои предки бегали в шкурах по лесам в дикости и злостном язычестве! Теперь ты понимаешь мои чувства?
— Понимаю, мне тоже очень это нравится, — кивнул я.
Мы продолжали приближаться к Риму. Вокруг появлялись огромные, как сказал Альфонсо, мавзолеи высотой много саженей, которые были превращены в целые каменные крепости. Вдали высились впечатляющие руины загородных вилл древних римлян. Вся эта красота одновременно и восторгала своей роскошью, но и угнетала мыслями о бренности и скоротечности нашего земного бытия. Вот жил этот римлянин, имел роскошное поместье, наверняка гордился и хвастался им перед соседями и друзьями. И что? Сейчас даже имени его не осталось! Воистину, все суета сует!