Второй Шанс 4

— Это удалось мне! — с гордостью ответил ее муж. — На основе тех антител, которые он мне передал. Я хоть и был тогда еще молод, но уже прекрасно владел методикой и методологией твердофазного иммуноферментного анализа. Включая получение ферментных конъюгатов. Но эти антитела он привез из Москвы. А когда он хотел запустить наработку этих антител у нас, культивируя гибридому, ему это не удалось.

— Почему? — удивился Сергей Порфирьевич. — Ему не хватило навыков? Оборудования?

— Это самое интересное, — усмехнулся Саша, вспоминая дела далекой молодости, — он все привез из Москвы. Специальный пластик и флаконы для культивирования клеток, среды для их выращивания. Ему даже институт купил инвертированный микроскоп!

— А что это такое? — с любопытством спросила Катя.

— Его основное отличие от обычного микроскопа — р азмещение объектива и системы освещения снизу, а не сверху образца.

— А зачем это нужно? Я никогда о таком не слышала.

— Дело в том, что гибридома растет на стенках флаконов для культивирования клеток, и рассмотреть как они растут можно только в такой микроскоп. И еще он нужен для отбора клонов. Но это еще не все. Для работы был необходим ламинарный бокс.

— Сашенька, ты говоришь столько новых слов.

— Ламинарный бокс, для работы в стерильных условиях, представляет собой устройство типа вытяжного шкафа, но в котором воздух не удаляется через вытяжку, а наоборот — подается под давлением. И это давление не дает возможность микробам попасть внутрь этого бокса. Воздух просто выдувает наружу.

— А сам подаваемый воздух? Он же тоже с микробами, — спросил Сергей Порфирьевич.

— Воздух нагнетается двигателем и проходит через фильтры, где очищается от микробов и других частиц.

— Ну ничего себе, сколько всего нужно! — всплеснула руками Катя.

— И это еще не все, — рассмеялся ее муж. — Для роста клеточной культуры нужен был специальный газовый инкубатор, в котором концентрация углекислого газа должна была быть иной, нежели в простом воздухе. Гораздо больше. Для этого нужно было обеспечить подачу углекислого газа в этот инкубатор. И вот тут все и застопорилось.

— Поясни! — попросил дедушка Кати.

— Клетки гибридомы не хотели размножаться и погибали.

— Саша! А где он их хранил, до того как хотел вырастить?

— В сосудах Дьюара с жидким азотом, Катенок! Так вот, долго он искал причины, почему они погибали, пока не нашел.

— И что же это было? — спросил Сергей Порфирьевич.

— Не поверите! В баллонах с углекислым газом, которые он покупал у местных производителей, оказался очень большой процент монооксида углерода, иными словами угарного газа. Вот он и убивал клетки гибридомы. Тащить такие тяжелые баллоны из Москвы не было никакой возможности, да и много их нужно было. На этом все и закончилось, — завершил повествование Саша.

— А что же с ним стало? — спросила девушка.

— С кем?

— Ну с этим сотрудником?

— Он уехал в США в докторантуру, да там и остался, — ответил Саша, — надеюсь все поняли, какой это огромный труд. И это не считая того, что еще нужно получить саму гибридому. А это тоже немалый труд.

— Так что нам тогда делать? — растерянно спросила его жена.

— Думать! — рассмеялся Саша. — И я уже придумал! Но об этом позже! Предлагаю отдохнуть от такого потока информации и послушать чтение Сергея Порфирьевича о приключениях Ярослава и Альфонсо.

— Ура! — захлопала в ладошки Катя. — Интересно, а кто эта женщина? Неужели сестра того человека, что стрелял в Альфонсо? Вот я сердцем чувствую, что там кроется какая-то очень трагичная и очень романтическая история о любви! Возможно такая же, как у нас с Сашей.

— Я уверен, что наша история больше не будет трагической! — рассмеялся обняв ее муж. — Хватит нам одного Принца с его бандой.

— Кстати, нравы в партийном руководстве даже при Сталине не отличались благопристойностью, — колко заметила бывшая аристократка. — И это я еще не говорю про времена революции. Был такой прохвост — кремлевский завхоз — по фамилии Енукидзе. Его расстреляли за заговор против Сталина. Основу «дела Енукидзе» составляли стандартные по тем временам обвинения в измене родине и шпионаже, а также в причастности к покушению на секретаря ЦК ВКП (б) Андрея Жданова. Однако, наряду с этим, упоминалось «бытовое разложение» партийного деятеля. О том, что в действительности скрывалось за такой формулировкой, те кто его знали рассказывали с отвращением. Старый холостяк, который прежде, по свидетельству Троцкого, отличался крайней застенчивостью и нерешительностью, за годы работы в Кремле отбросил не только «партийную мораль», но и всякий человеческий стыд. Яркое свидетельство оставила Мария Сванидзе — жена брата первой жены Сталина. В тысяча девятьсот тридцать пятом году она написала в дневнике, что Авель Енукидзе пользовался должностью, чтобы «покупать» девушек. С годами, жертвы его влечения становились все моложе — ветеран-революционер целенаправленно нанимал на работу женщин с дочерьми определенного возраста. Причем среди них было много беспартийных и дворянок. «Будучи эротически ненормальным и, очевидно, не стопроцентным мужчиной, он с каждым годом переходил на все более и более юных, и, наконец, докатился до девочек в девять-одиннадцать лет, развращая их воображение, растлевая их, если не физически, то морально», — писала Сванидзе.

Будучи развратником, Енукидзе не терпел нравственно устойчивых подчиненных. Словно соответствуя партийному псевдониму «Золотая рыбка», он «дарил» выгодные должности таким же распущенным людям, как он сам. В частности отцам бросавшим семьи. Таких мужчин завхоз нередко сводил с надоевшими ему самому любовницами. Вот такая он был скотина! Как и большинство ленинской шайки. А Троцкий так вообще собирал отбросы по всему свету для своей команды! — завершила свой рассказ бабушка Кати. — И я бы не удивилась, если бы узнала, что и сейчас что-то подобное творится в партийных верхах.

— Ну, я надеюсь, нам не придется с ними общаться. Вот только теперь я начинаю беспокоиться о Кате. Мы собираемся сделать ее лицом нашей академический группы, — нахмурился Саша, — то есть она может быстро стать публичным человеком. А если она понравится какому-то старперу? Мне тогда что, их всех поубивать? У меня рука не дрогнет, но мы можем один раз погореть.

— Кому Катя понравится? — переспросила аристократка и по совместительству бабушка. — Кто это такие — старперы?

— Прошу прощения, — покраснел Саша, — это слово от словосочетания «старый», извините, «пердун». Старый мужчина. Произошло это слово от слова «старпом», старший помощник, в Одессе. Так переделали прозвище одного из реальных помощников капитана корабля.

— Очень точное определение! — рассмеялась Екатерина Викторовна. — Но лучше им не злоупотреблять.

— Старый пердун? — Катя покатилась со смеху. — Расскажу в институте девчонкам — они повеселятся. У нас много там преподавателей таких есть. Пристают к молодым девочкам-студенткам.

— И к тебе приставали? Почему ты мне ничего не сказала? — расстроился Саша.

— Ко мне — нет. Они боялись.

— Чего? — удивился дедушка Кати.

— Принца! Все же знают кто он. А он за мной открыто ухаживал. Вот они и держались в стороне, — ответила Катя обнимая мужа, а потом лукаво добавила: — Ревнуешь?

— Боюсь за тебя, Катенок, — честно ответил юноша, — видишь как оно иногда бывает. Но тебе я верю.

— Спасибо! Ты такой, такой необыкновенный! — Катя прижалась к мужу. — А теперь дедушка, давай читать!

— Хорошо, — улыбнулся, глядя на них, академик, и, открыл портфель. Достав оттуда знакомую стопку исписанных бумажных листов, он приготовился читать.

— Деда! — вдруг с удивлением произнесла Катя. — Ты читаешь без очков?

— Точно, — растерянно произнес старый академик, — я вдруг понял, что они мне мешают.