Второй шанс 5

– Не нашлось достойного лидера, – глядя мимо меня, стукнул Филипп Денисович ладонью по подлокотнику. – Янаев сейчас возглавляет, как мне доложили, Комитет молодёжных организаций СССР. Не он должен был стоять во главе ГКЧП.

– Надеюсь, в нашей истории до этого не дойдёт, – успокаивающе сказал я. – Помнится, Горбачёв, изначально делавший всё для уничтожения Советского Союза как государства, в своё время затеял референдум, но лишь исключительно для того, чтобы «подвинуть» начавшего стремительно набирать силу и вес Ельцина. Интуитивно чувствуя, что этот его выдвиженец в конечном итоге и сожрёт своего благодетеля, вертелся ужом на горячей сковороде, не желая понимать, что стоявший за спецоперацией по развалу СССР Запад уже поставил не на него, а на беспалого, как на более перспективного из двух Иуд…

Никакие плебисциты не пришлось бы проводить, отреагируй Москва изначально на первые же проявления сепаратизма в республиках. Горбачёв же вместо того, чтобы проявить волю, если нужно – отправить армию – вместо этого он колебался, трясся, мямлил, топтался на месте, прятал голову в песок… А может быть, выполнял чётко намеченную программу, в рамках которой всё как раз шло так, как и нужно?

– Почему же СССР пал, хотя, как ты утверждаешь, подавляющее большинство проголосовало за его сохранение?

– Потому, что карт-бланш на его восстановление оказался в руках тех предателей и изменников Родины, которые категорически не желали его сохранения! Несмотря на то, что Верховный Совет СССР по итогам референдума и с учётом совершенно очевидного результата волеизъявления жителей страны принял ряд решений, дававших союзному руководству возможность для наведения конституционного порядка в государстве, Горбачёв и его клика затеяли бессмысленный и бесперспективный «Новоогаревский процесс», который длился до самой гибели СССР. На деле это было никакое не создание Союза Суверенных Республик, как о том вещал Горбачёв, а самая что ни на есть пустая говорильня, служившая только одной цели – протянуть время. Закончилось всё ГКЧП и Беловежским предательством. На самом деле никаких «непреодолимых предпосылок» для исчезновения с карты мира величайшей державы в реальности не существовало. «Жесточайший экономический кризис» в стране был создан искусственно – окопавшимися в её высшем руководстве предателями и дилетантами.

Бобков, потирая подбородок, вот уже с минуту задумчиво смотрел в окно. Не знаю, вслушивался ли он в мои слова или надеялся на магнитофонную запись, но тему для размышлений я ему подкинул знатную.

Я кашлянул:

– И снова с вашего разрешения акцентирую внимание на коррупции. Вы как человек из системы госбезопасности должны быть осведомлены о её размерах в верхних эшелонах власти – да и не только в верхних, она пронизала всю вертикаль – и теперь у вас, нового лидера государства, на руках все карты.

– Так уж и все?

– А разве нет? К власти пришла силовая структура, тут хочешь не хочешь – прислушаешься к мнению представляющего её человека.

– Ну, у власти у нас всегда был и будет народ, хотя в твоих словах есть доля правды. К силовым структурам, как ты ни скажешь, а особенно к Комитету госбезопасности, всегда было повышенное уважение.

Вкупе со страхом, хотел добавить я, но предпочёл за лучшее промолчать. Вместо этого сказал:

– Касательно элиты… Советую инкогнито или хотя бы внезапно посетить «фабрику смерти № 70», что в Новогиреево. Это больница, если что. У меня там знакомый лежал в неврологии с радикулитом. Жёлтые от мочи простыни, запах которой ничем не выведешь, не перестеленные больные, обшарпанные стены и рамы окон… В общем, полный… хм… трындец. Хотя специалисты и медперсонал вполне себе на мировом уровне, а вот условия… Предлагаю сравнить с ведомственными партийными клиниками и сделать соответствующие выводы.

– Упрёк понятен, устроим проверку, и не только в этой больнице.

– Верю, и заранее говорю спасибо. Только приезжать нужно без предупреждения, а то как в «Ревизоре», устроят вам «потёмкинскую деревню»…

– Ну это само собой, – усмехнулся Бобков.

– По московским магазинам тоже не мешало бы проехаться инкогнито в компании Гришина и, скажем, корреспондента «Правды», чтобы даже охрана не знала, куда вы едете. С одним Сергеем Борисовичем, к примеру, в качестве сопровождения, на обычной «Волге». Уверен, вы для себя откроете много интересного.

– Тут ты меня поддел, давненько ни я, ни жена не выбирались в обычный магазин. Ладно, взял на карандаш.

– Я тут ещё о пенитенциарной системе недавно думал. Она явно нуждается в доработке.

– Что предлагаешь?

– Например, нужно ввести понятие пожизненного заключения. Но только не на зонах. Пусть народное хозяйство поднимают, БАМ достраивают, ГЭС возводят, а лучше АЭС, урановые рудники роют… А вот при ударном труде, если человек осознал и искупил, то лет через десять можно и пересмотреть дело… Если доживёт. Кстати, с ворами в законе тоже нужно что-то делать. Если человек объявляет себя вором в законе (а он по определению обязан это подтвердить), то ему пожизненное – и на стройку. Не хочешь работать – высшая мера.

– Короче говоря, предлагаешь возродить каторгу? – приподнял брови собеседник.

– В каком-то виде, пожалуй, так и есть. Только обставить это дело придётся более цивилизованно. И раз уж мы завели разговор на эту тему, то для Комитета сейчас как раз непаханое поле. Про коррупцию я уже говорил, но пора бы уже всерьёз обратить взор на Кавказ и Среднюю Азию. Там не только коррупция и кумовщина цветут буйным цветом, но и национализм поднимает голову. В моём прошлом, как только Горбачёв со своей Перестройкой ослабил вожжи, так националисты всех мастей повылезали из своих щелей, словно тараканы. Устроили, мать их, парад суверенитетов!

– Горбачёва с его Перестройкой к серьёзным постам теперь и на пушечный выстрел никто не подпустит.

– И это замечательно! А то ведь, как СССР развалился, так и вовсе наши бывшие союзные республики побежали проситься в НАТО. В моей истории на Украине ветераны УНА УНСО с фашистскими наградами на пиджаках стали проводить шествия. Ветеранов войны всячески унижали и даже избивали. В Киеве Московский проспект переименовали в проспект Степана Бандеры… В Прибалтике тоже начнут проходить марши нацистов, в той же Латвии будут отмечать День памяти латышских легионеров, а над ветеранами Великой Отечественной станут устраивать показательные суды как над оккупантами.

Бобков с такой силой скрипнул зубами, что я подумал – если у него вставная челюсть, то он рискует её раскрошить. А она, похоже, была как раз вставная.

– Когда-то я закончил войну в Прибалтике, и твои слова для меня как нож острый по сердцу… Выжигать национализм калёным железом, чтобы другим неповадно было!

И тут же, словно из него вдруг выпустили воздух, как-то обмяк и, словно бы в чём-то перед кем-то оправдываясь, тихо произнёс:

– Никто же не глушит их национальное самосознание на корню, они свободно разговаривают на своём языке, на этом же языке учатся, издают книги. В Москве постоянно проводятся Дни то узбекской, то украинской, то латышской культуры… Все, ну или почти все ведущие посты занимают представители титульной нации! Чего им ещё не хватает?!

– Вопрос сложный, – вздохнул я. – Тем более что примеры в истории трудно найти, у нас после революции возникло многонациональное государство, аналогов которому в мире до этого не было. К каждому народу нужен свой подход. Но при этом подавляющее большинство населения этих субъектов готовы и дальше жить в составе СССР. Особенно это касается среднеазиатских и закавказских республик, экономика которых во многом зависит от «старшего брата». С прибалтами сложнее, но тоже решаемо, если вести грамотную политику в отношении их национального самосознания. Если бы только не паршивые овцы, которые мутят воду на радость нашим недругам из ЦРУ, МИ-6 и прочих моссадов… Я не кровожадный человек, но моё мнение таково, что такую овцу необходимо сразу же резать и пускать на шашлык.