Второй шанс 5

– За что?

– За то, что разрешал Минфину США эмитировать национальную валюту в обход Федеральной резервной системы. Банкиры ему этого не простили. И неслучайно после смерти Ли Харви Освальда в течение двух лет при странных обстоятельствах ушли из жизни более шестидесяти важнейших свидетелей.

– М-да, гнилая система, – пробормотал Филипп Денисович.

– Ну, у нас тоже не всё идеально, – вставил я свои пять копеек. – Вон я вам перед этим сколько наговорил, сколько всего нужно сделать, чтобы жизнь советских людей стала хоть немного лучше.

– Согласен, далеко не всё у нас идеально.

– О «фабрике смерти № 70» я вам уже говорил, и про магазины тоже, – напомнил я.

– Я помню, мы с этим обязательно разберёмся… Ладно, давай заканчивать, а то поздновато уже как-то.

Он встал, я тоже поднялся, и в этот момент (может, он в какую щель подглядывал?) дверь открылась и на пороге показался Козырев.

– Сергей Борисович, будьте добры, отвезите товарища Варченко в гостиницу.

– Хорошо, Филипп Денисович.

Прежде чем я сел в машину, попросил Козырева обождать и рванул к гримуборной. Та, естественно, была заперта, и тут я увидел спешащую навстречу по коридору Ольгу Вячеславовну.

– Ну наконец-то! А мне сказали, что вас Демичев на беседу пригласил, думала, ненадолго. Потом говорят, что Пётр Нилович уже уехал, я давай вас искать, бегать по всем этажам. Тут товарищ из Комитета навстречу, мол, не суетитесь, гражданочка, у вашего артиста важная встреча. Не буду спрашивать, с кем, хотя и догадываюсь… Вот, держите ключ, мне его Богатиков отдал, а костюм повесьте на вешалку, завтра Маргарита Прокопьевна его заберёт.

Сергей Борисович терпеливо дожидался меня в фойе, как и договаривались. Молча сели в чёрную «Волгу», и только когда миновали Троицкие ворота, я, покосившись на Козырева, спросил:

– Сергей Борисович, а вы что, и Генерального секретаря на этой машине возите?

– Иногда да, когда он не хочет привлекать к себе лишнего внимания, а так Филипп Денисович официально на правительственной машине передвигается. В общем-то, он только вступил в должность, говорит, ещё не привык к этим здоровым лимузинам…

Тут Козырев повернул на мгновение лицо в мою сторону и улыбнулся:

– Я же вижу, ты хочешь спросить, как я оказался при Бобкове, верно?

– Я думал, это секретная информация. Или нет?

– То, что засекречено, я тебе и не расскажу. Для меня и самого это предложение стало неожиданностью. Пригласили в Москву, не объяснив толком зачем, и только здесь поставили перед фактом. Филипп Денисович входил в так называемый ближний круг, да и сейчас входит, так что пересекались в Москве и Подмосковье на наших, скажем так, тайных заседаниях неоднократно. Но всё равно для меня поступившее от него предложение стало несколько неожиданным. Однако я его принял почти не раздумывая.

Ещё бы, ухмыльнулся я про себя, кто бы на твоём месте от такого предложения отказался.

– И чем теперь приходится заниматься, если не секрет?

– Своего рода негласный телохранитель, но с портфелем, – вполне серьёзно ответил Козырев. – Большего сказать не могу, сам понимаешь, государственная тайна.

– А вам ведь тоже интересно, о чём мы с Боковым беседовали, верно?

– В общих чертах догадываюсь, скорее всего, хотел просто лично с тобой познакомиться, устроить, так сказать, смотрины. Не думаю, что ты ему рассказал что-то, чего не рассказывал мне… Можешь не отвечать, – опередил он меня, – то, что прозвучало в вашей беседе – должно остаться между вами.

– Тем более что она записывалась на магнитофон?

Я поймал на себе косой взгляд Сергея Борисовича.

– Это тебе Бобков сказал?

– Сам догадался, – усмехнулся я. – В противном случае он хотя бы блокнотиком с карандашом вооружился… Через кого мне, кстати, теперь в Пензе держать связь? С кем предстоит встречаться в «чайной»?

– Пока ни с кем, если что – найдём способ проинформировать… Кстати, приехали. Держи, это мой рабочий телефон, а это домашний, мне выделили пока ведомственное жильё. Правда, не факт, что застанешь меня в кабинете или дома, работа помощника Генерального секретаря предполагает, что я должен постоянно находиться при нём, а Бобкову сейчас предстоит много поездок по стране.

– Спасибо, что подвезли, хотя я бы с удовольствием прогулялся по вечерней Москве, тем более что погода шепчет.

– Да где же шепчет, вон, кажется, дождик накрапывает…

– Может, я люблю бегать под дождиком голышом!

– Тоже мне, извращенец сурского разлива, – криво ухмыльнулся Козырев. – Ладно, бывай… И запомни, о разговоре с Бобковым никому ни слова. По официальной версии ты общался с Демичевым.

– Понял, не дурак. Счастливо, Сергей Борисович!

Только глядя вслед отъезжающей «Волге», понял, насколько я устал. Однако сразу рухнуть в постель мне помешали запах пота, который срочно надо было смыть под душем, и вопрос Богатикова:

– Ты чего так долго? О чём вы там с Демичевым общались?

– Что? С Демичевым? – переспросил я, стягивая штаны. – Да так, ерунду какую-то спрашивал. Интересовался, как у нас в Пензе дела с культурой обстоят.

– А ты что? – не унимался Богатиков.

– А что я? Ну, сказал, что хорошо дела обстоят… Юрий Иосифович, можно я уже душ приму и спать завалюсь?

– Конечно, конечно! Я тоже спать ложусь, денёк выдался тот ещё.

Стоя в ванной под тёплыми струями воды, я думал, какие последствия для меня будет иметь сегодняшний разговор с Бобковым? Какие выводы будут сделаны им и теми, кто получит доступ к этой записи? Лишь бы распорядились с умом, и не испугались взять на себя ответственность. Из этого застойного болота нужно выбираться, только аккуратно, не начудить, как в моей истории это умудрился сделать плешивый. Иначе последствия могут оказаться непредсказуемыми. Хотя сейчас, после того, что случилось при моём непосредственном участии, и так всё становится непредсказуемым. Хочется верить, что эта реальность окажется лучше той, которую пришлось прожить мне.

А в чём лучше? В том, что не развалится СССР? Может, это был вполне естественный процесс, который рано или поздно случился бы и без Горбачёва с Ельциным? Что такое был Союз Советских Социалистических Республик в моей истории? Искусственно созданное государство, насильно объединившее в себе помимо России разные по менталитету и экономическому развитию республики. От вполне себе европейских Латвии, Литвы и Эстонии (эти, правда, влились позже, перед войной) до чуть ли не феодальных среднеазиатских республик…

Хотя нет, не хочу я снова пережить унизительные 90-е, когда Запад о нашу страну вытирал ноги, да и в самой стране творился форменный беспредел. Вернее, передел, когда кучка словно бы ниоткуда вынырнувших дельцов в мгновение ока превратилась в олигархов, а 90 процентов населения оказались в нищете. И раз уж я получил шанс прожить жизнь заново, то должен прожить её так, чтобы в «энергетическом котле» мне не было мучительно больно. Пока вроде бы получается, посмотрим, как пойдёт дальше.