Второй шанс для предателя. Понять? Простить? Начать сначала?

— Говорите так, будто не знаете его, — тяжело вздохнула Стася. — Он всегда таким был. Проще приучить тигра к лотку, чем вашего сына к… таблеткам.

Она замолчала, помрачнев в одночасье. Вспомнила тот единственный раз, когда Яна не приходилось заставлять лечиться — он охотно делал это сам.

— Ох, Стасенька, — отвлекла ее от тягостных мыслей Галина Петровна. — Неспокойно мне что-то. Совсем неспокойно. Сейчас такой страшный грипп ходит. А он еще и переохладился накануне. Сказал, что в машине уснул — как только умудрился? А проснулся уже от холода. Когда продрог до костей. Результат налицо! А если пневмония разовьется? Да не дай бог!

— Все будет хорошо, — Стася нервно увлажнила губы. — Я уверена.

— Надеюсь, милая. Надеюсь. Но сердце мое все равно не на месте.

— Почему? — уточнила она едва различимо.

— Так он не ел ничего со вчерашнего дня, — угрюмо поджала губы Галина Петровна. — И судя по всему, есть не собирается — у него в холодильнике мышь повесилась. А где организму силы-то взять? Для борьбы. Для выздоровления. Где? Стася, милая! Ты прости, что я прошу тебя об этом, но… может ты наведаешься к нему, а? Хоть еды нормальной нашему упрямцу отвезешь? Вон сколько вкусностей разных Вера наготовила!

Глава 35

«Какого черта я творю? Что я вообще здесь делаю?»

Задаваясь этим вопросом уже сотню раз, Стася с трепетом и волнением прикоснулась к дверному звонку своей квартиры — той самой, в которой последние годы проживал и хозяйничал Ян. Она и правда не понимала, как умудрилась поддаться уговорам Галины Петровны? Как согласилась на ее сомнительную просьбу и заделалась курьером? Ведь изначально твердо стояла на своем, и отнекивалась до последнего, предлагая просто… заказать Яну доставку еды, раз уж он сам не в состоянии этого сделать. Но в какой-то момент она все же сдалась. Сломалась, после фразы Галины Петровны:

— Ой, да что он там закажет? Дрянь одну, от которой вреда больше, чем пользы? Ты бы стала кормить своего ребенка дрянью, Стася? Вот и я не хочу, чтобы мой сын питался черти-как и черти-чем! Особенно в период болезни…

Возразить на это Стасе было нечем. И Верочка, с ее молчаливого согласия, приступила к сборам, раскладывая еду для Яна по контейнерам. В итоге, внушительных размеров сумка оказалась забита до верху продуктами сразу на несколько дней. Там было и первое, и второе, и вкуснейшая выпечка на десерт. Разумеется, не обошлось без компота и баночки малинового варенья.

Поддавшись странному порыву, Стася по своей собственной инициативе заехала в аптеку и прикупила для Яна все необходимые лекарства. Догадывалась, что в аптечке у бывшего мужа… повесилась та же мышь, что и в холодильнике. Что в его «сундучке здоровья» не найти даже простейшего жаропонижающего. И нет… это не забота с ее стороны! Совершенно точно не забота! Это всего лишь благодарность за радость, которую он доставил их дочери! Окончательно убедив себя в этом, Стася еще раз нажала на звонок. А потом и еще разок — более настойчиво, ибо открывать дверь Ян не торопился.

Сказать, что она была возмущена и раздражена этим фактом, ничего не сказать. Мало того, что чувствовала себя скверно и умирала от смятения, стоя у него на пороге, как неприкаянная, так еще и устала страшно держать эту дурацкую сумку. Почти неподъемную, между прочим. У нее уже пальцы онемели под ее тяжестью, и кожу ладоней резало скрутившейся ручкой, больно впивающейся в плоть. Но ей некого было в этом винить.

Разве что, саму себя. Это же она к нему приперлась, как дура последняя.

Без звонка, без предупреждения. А Ян… может его вообще дома нет?

Набрав воздуха в грудь, Стася обессиленно прислонилась плечом к стене.

А секундой позже, поставила сумку на бетонный пол, едва не застонав от облегчения — как же сильно ныли руки. Разминая их, Стася знала наверняка, что обратно ничего не потащит. Оставит передачку у двери, и уйдет без зазрения совести. Только… только попробует достучаться до него еще разок.

Но делать ничего не пришлось — щелкнул замок и дверь тихо распахнулась.

На пороге возник Костров, выглянул наружу, никого не заметил — Стася стояла чуть в стороне, и собирался уже вернуться в квартиру.

Благо она вовремя спохватилась — окликнула его коротким и требовательным:

— Ян?!

И напряженно вжалась в стену, когда он повернул голову на звук.

Слишком уж медленно. Потерянно. Заторможенно. С трудом сфокусировавшись на ее лице, он вперился в нее остекленевшим взглядом.

Тусклым и лихорадочным. Только сейчас Стася и оценила масштабы катастрофы. Яну и впрямь было хреново. Бледная кожа. Болезненный измученный вид. Испарина на лбу и висках. Взъерошенные, мокрые от пота волосы. Тяжелое рваное дыхание. Его буквально шатало от слабости.

Он, едва на ногах держался. И все же прохрипел простуженным голосом:

— Ты?

— Я, — кивнула Стася, нервно хихикнув. — Ты только не подумай, что…

И осеклась, когда он отступил в сторону, пропуская ее внутрь.

— Нет, — выдохнула она, ощущая предательскую дрожь во всем теле. — Ты не так меня понял. Я пришла по просьбе твоих родителей. Они беспокоятся о тебе. Волнуются. Вот, продукты тебе передали. Все свежее, теплое еще…

Будто не слыша ее, Ян попятился, явно собираясь скрыться в недрах квартиры. Но Стася вновь остановила его возмущенным возгласом:

— Ян! Сумка!

— Спасибо, но не стоило, — промямлил он, заметив ту у ее ног. — Я не голоден.

— Ну, знаешь? — она воинственно вскинула подбородок. — Это уже не моя забота! Я просьбу твоей матери выполнила? Выполнила! Вручаю ее передачку тебе лично в руки и удаляюсь с чистой совестью. Забирай!

Ничего не ответив, Костров схватил сумку, сделал пару шагов и… пошатнулся. Координация подвела — его прямо повело. Впопыхах он схватился за дверной косяк, до которого успел добраться, переступил через порог, но видимо слабость давала о себе знать. Будто в замедленной съемке Стася наблюдала за тем, как он теряет равновесие. Как его мощное тело борется с земным притяжением и… проигрывает ему. Не помня себя, она рванула к Кострову и мертвой хваткой вцепилась в него, пытаясь удержать от падения. Не удержала — силенок не хватило, но удар смягчила. Действуя инстинктивно, Стася навалилась на бывшего мужа всем весом, впечатывая его в ближайшую стену. По ней-то он и сполз, мягко оседая на полу. Она тут же опустилась на колени, с ужасом вглядываясь в его осунувшееся лицо. В пустой лихорадочно сверкающий взгляд. С губ слетел приглушенный крик:

— О, господи! Ян? Ян! Ты видишь меня? Ты меня слышишь?

— Не кричи, — поморщился он, едва ворочая языком. — Я не глухой.

— Что с тобой? Болит что-нибудь?

— Ничего. Я в порядке.

— Как ты себя чувствуешь?

— Жить буду.

— Не паясничай! — одернула его Стася. — Встать можешь?

— Конечно, могу! — огрызнулся он, будто бы смутившись.

Однако, подниматься не спешил, заставляя ее сердце заходиться от страха и волнения. Она впервые видела его в таком состоянии. Вообще впервые!