Второй шанс для «старушки»

Парень вскрикнул и тут же кулем повалился на землю. Двое дружков кинулись было к нему, но я выпустила щупы и спеленала обоих, развернув лицом к стене. А то увидят меня, и потом проблем не только я огребу. Ника подставлять совсем не хотелось.

Парень в углу сполз по стене. Хоть он и выглядел крепким, приложили они его, видимо, сильно.

Со злости послала к двоим воздушный поток в форме стены, представила, как их расплющивает меж двух стен. Видимо, хорошо представила — у отключившихся парней пошла носом кровь. Я подошла ближе, проверила — дышат. Оклемаются, значит, вопрос времени.

Парнишка у стены с ужасом смотрел на меня и на валявшихся у ног нападавших.

— Три ноль, — усмехнулась я ему.

Он вжался в стену.

— Ты чего? Я помочь пришла. — Я направилась к парню, но он выставил перед собой руки и что-то говорил. Сквозь разбитые губы было совсем непонятно.

На всякий случай я остановилась. Вдруг от страха пульнет заклинанием каким.

— Эй, успокойся, я помочь пришла, — повторила парнишке, поднимая руки. — Ты как? Идти сможешь?

Тот застыл, с недоверием уставился на меня. Слегка кивнул, но бдительность не ослабил. Тяжело поднялся и сделал пару шагов в мою сторону. Покачнулся. Я подумала, что упадет. К нему подскочить страшно, испугаю. Послала ему воздушную поддержку. Парень остановился и снова уставился на меня.

— Ты чего пугаешься? Я помогаю, вдруг упал бы. Пошли скорее, надо Тима в телегу положить. Там нас у дороги ждут, а то вдруг эти очнутся, — кивнула я на парней и посеменила к Тимке.

Дышит, видимых повреждений нет, будем надеяться, что он просто сознание потерял.

Парнишка вышел к нам на свет. Я слегка испугалась и отшатнулась.

— Орк?! — скорее констатировала, нежели спросила я.

Парень тоже отшатнулся и насторожился.

Кожа у него была местами серой, как и глаза. Почему местами? Да потому, что местами она была синей от побоев, местами красной от крови. Нос картошкой, нижняя челюсть мощнее человеческой, и из-под верхней губы торчат небольшие клыки.

Лицо ему разбили ему знатно. Хотя телосложением он был достаточно крупным, по глазам было понятно — совсем еще юнец.

— Извини, я впервые вижу орка. Прости, если обидела, — стушевалась я, выставив руки вперед в примирительном жесте. Парень расслабился и опустил плечи.

— Не стой, помоги поднять Тимку и давай отсюда удирать. На второй заход борьбы с ними, думаю, меня не хватит, — кивнула в сторону валявшихся.

Парнишка не заставил больше себя ждать. Быстренько поднял Тимура на плечо и, пошатываясь, пошел чуть сзади, не выпуская меня из виду.

Когда мы появились на улице, Пахом кинулся к нам.

— Живы! Что там случилось? Я уже хотел ехать до ворот за стражниками.

— Все хорошо, не переживай. Мы втроем их обездвижили, но не надолго. Нам лучше поскорее отсюда убраться, — поторопила я старичка.

— Да, да, — затараторил староста и залез в телегу.

Парнишка уложил Тима сзади и присел рядом с ним. Я устроилась с другой стороны телеги.

От Пахома исходили волны страха и переживаний, а от парня — страха и недоверия. Надо срочно это менять.

— Тебя как звать? — обратилась я к нему, чуть тронув за рукав разорванной рубахи. Парень вздрогнул и убрал руку. Глянув исподлобья, пробасил:

— Рома.

— А я Лилия, — улыбнулась я дружелюбно. Немного наклонилась к нему и тихонечко попросила: — Ром, а можешь никому не говорить о том, что ты там увидел? Не хотелось бы мне проблем нажи…

— Ничего не видел, — грубовато прервал парнишка, перебив мою тираду, приготовленную, чтобы убедить его молчать.

«Фух…» — выдохнула я.

— Спасибо огромное. И ты это, Тиму тоже не говори. Об этом никто не знает. Ну теперь ты, конечно, зна…

— Ничего не знаю. Тиму найду что сказать, — снова перебил меня Ромка. Какой понятливый паренек, однако.

По дороге до приюта остановились у старого колодца, смыли грязь и кровь с лица парня, а то директриса упала бы в обморок, по словам Пахома. Очень переживает за детей. Своих нет, так эти для нее как родные.

Рома побрызгал на Тимура водой, и тот пришел в себя. И хотя он порывался отомстить обидчикам, Ромка его успокоил, и остаток пути мы проехали спокойно, без приключений.

Через какое-то время Пахом остановил у старого особняка. И если я жаловалась, что мой трактир выглядел развалюхой, то это унылое зрелище вызывало слезы.

— Спасибо, — пробасил Рома, прежде чем скрыться за калиткой.

— Пожалуйста, — ответила я уже в пустоту, так и не узнав, почему на парня напали.

Распрощавшись с Тимуром, я забралась в телегу, и Пахом повез меня в библиотеку, у которой пообещал потом забрать, когда закончит свои дела.

Книг нашлось не много, так как дар редкий и все, кто им владеет, на счету у короны. Но мне удалось найти кое-что о том, как его контролировать и развивать. Я попросила у бабулечки божьего одуванчика пару книг домой, но та не особо хотела прощаться с учебниками.

— Зачем вам книги про этот дар? У вас он открылся? Так надо сразу встать на учет, вас там всему и научат, — бурчала библиотекарша.

— Нет, дара у меня нет, я просто для ознакомления. Чтобы знать, чего ожидать в будущем, если вдруг столкнусь, — соврала я, а старушка сдалась. Довод весомый, видимо, оказался.

У библиотеки уже ждал Пахом. Время близилось к обеду, я даже не заметила, как оно пролетело.

На небе ползли темные тучки, наверное, к дождю.

— Лиля, мы забыли гостинцы отдать от Машки. Надо бы опять заехать в приют, — мял шапку в руках староста, поглядывая на небо. Видимо, его тоже беспокоили тучи.

— Раз надо, значит, поехали. А то попадет нам от нее. Не будем расстраивать детишек.

11. Сирота сироте рознь!

Весь вид старого особняка просто кричал о ветхости, крыша была вся в дырах, стены в щелях. На втором этаже окна все заколочены досками. Лепнина, которая когда-то украшала здание, местами отвалилась, а местами покрылась мхом и трещинами. Из огромных парадных дверей была вырезана часть для маленькой дверцы, остальное тоже заколочено.

Странный все же брат у Ника. Всем помогает, кроме сирот. Неужели нельзя им построить хотя бы деревянный барак и разделить на жилую и хозяйственную части, чтобы выглядело это все получше?

Любопытно было заглянуть внутрь этого приюта.

Желание мое быстро исполнилось, так как Пахом, сняв с телеги корзину, пошел к дверям, где уже ждала женщина в длинном коричневом платье, с шалью на плечах, на вид лет сорока пяти. Хотя кто их тут поймет с их возрастом? Может, ей уже за сотню.

Я семенила рядом с Пахомом, стараясь не отстать и выглядеть доброжелательно.