Второй шанс. Сюрприз для бывшего

Мир перевернулся в один миг, и телефон чуть не выпал у меня из рук. Бросив все, не сказав никому ни слова, я сорвалась из ресторана, на ходу вызывая такси.

Боже, Даша, девочка моя… Держись, я уже еду!

В приемном покое больницы пахло стерильностью и страхом. Я не чувствовала ног. Только слышала собственное сердце, набатом бьющееся в груди.

Я влетела в кабинет и кинулась к медсестре:

— Где она?! Где моя дочь?!

— Спокойно, мамочка, — поморщилась сидящая за столом женщина, и махнула рукой санитарке, — вас проводят.

Я шла по коридору, как в бреду. И когда увидела Алекса, стоящего у стеклянной двери в палату, — не удивилась, пусть и непонятно было, как он узнал о Даше. Мужчина был бледен и хмур. Губы сжаты в тонкую линию, руки в кулаках.

Он даже не смотрел на меня. Только — туда, за стекло. Где спала наша девочка, уткнувшись в подушку, такая маленькая и беззащитная.

Я подошла ближе, и он обернулся, не сказав ни слова. Лишь посмотрел на меня с болью, и я поняла, что ему действительно не все равно.

Врач появился спустя полчаса.

— Мы стабилизировали состояние. Острый приступ. Но, боюсь, это не все. У Даши патология, редкое генетическое заболевание. Она сильная, справится. Но лечение — дорогостоящее. Диагностика, препараты, процедуры… сумма большая.

Я стояла и не могла пошевелиться.

— Сколько? — Алекс заговорил первым. Голос глухой, как из подвала.

— Порядка шести миллионов на первичный этап.

Шесть миллионов. Для меня — космос. Для Алекса, возможно, копейки, но это ведь не вся сумма. Я не знала, что делать. Но готова была умолять его, лишь бы помог.

Только говорить ничего не пришлось.

— Я скоро вернусь, — сказал вдруг Алекс, повернувшись ко мне. — Не воюй со мной сейчас. Просто… доверься. На этот раз.

Он ушел. Я даже не стала спрашивать, куда. А его слова… Алекс точно знал, что я собиралась потопить его. Но все же он здесь.

Я осталась у стеклянной перегородки. Смотрела, на капельницу возле кровати, на крошечную ручку моей дочери, в которую вонзили иглу. Вспоминала ее смех, ее «мама, не бойся, я сильная», ее веру в нас.

А потом вспомнила, что держу в кармане флешку. Смертельное оружие против бывшего. Против человека, который, возможно, прямо сейчас ищет деньги, чтобы спасти нашу дочь.

Судорожно выдохнув, я открыла мессенджер. Сообщение Алине горело как плевок в лицо.

Я стерла его. Потом ввела новое.

«Все отменяется. Простите.»

Рука дрожала, когда нажимала «отправить». Я опустилась на стул, уронив голову на руки. И шепотом сказала:

— Прости меня, Дашенька. Прости.

* * *

Алекс вернулся утром.

Я сидела в коридоре, прислонившись к стене, с чашкой холодного кофе в руках. Под глазами — тени бессонной ночи. В груди — пустота.

Он вошел молча. В джинсах и сером свитере, с растрепанными волосами и усталостью в глазах, которую больше не прятал. Плечи опущены, шаг тяжелый. В руках — папка с документами.

— Все оплачено, — тихо сказал он, подавая бумаги врачу. — Она получит все. Сразу.

Я смотрела на него, не веря.

Он сел рядом. Не касаясь. Даже не глядя прямо.

— Ты ведь не спросишь, откуда? — хрипло усмехнулся.

Я молчала. Он тоже.

— И правильно, — добавил он. — Не спрашивай. Просто знай: я не позволю, чтобы она страдала. Ни за что.

Он встал и ушел к палате. Я же осталась на скамейке, не смея пойти за ним, не зная, как теперь смотреть ему в глаза. Он сделал это. Не сбежал. Не спрятался. Не бросил.

Я просидела так долго, пока не подошла лечащая медсестра.

— Хорошо, что у вашей девочки такой отец, — улыбнулась она. — Мы были в шоке, когда он оплатил все сразу. Такие суммы редко кто находит так быстро. Вы знали, что он заложил свою компанию?

Я подняла на нее глаза.

— Что?..

— Да. У нас есть контакт бухгалтера для обратной связи. Сказали, что владелец полностью переоформил часть активов — лишь бы деньги были на счете утром.

У меня задрожали руки. В груди все сжалось.

Он… заложил компанию? Ради нее? Ради нас?

Я медленно встала. Подошла к палате, глянув сквозь стекло.

Алекс сидел на краешке кровати, держа Дашу за руку. Девочка спала, и он смотрел на нее так, как, наверное, когда-то смотрел на меня. Только теперь — без гордости. Без амбиций. С болью и нежностью. И у меня внутри что-то надломилось.

Я не знала, смогу ли простить все. Но я впервые почувствовала, что и сама виновата не меньше.

Глава 32

Я сидела у окна на стуле, глядя, как тусклый свет ночника расползался по стенам, и слушала, как дышит Даша.

Алекс был рядом. Не ушел ни на минуту. Тишина между нами больше не давила. Но и не отпускала.

— Я всегда все портил, — сказал он вдруг.

Я подняла взгляд.

— Женя… — Он поставил чашку с чаем, которую держал в руках, на подоконник, и сел напротив. — Я был козлом. И эгоистом. Не хотел ничего замечать.

— Алекс…

— Подожди. Дай договорить. Я… — он сжал кулаки. — Я не умею иначе. Я привык брать. Контролировать. Побеждать. А с тобой… все было по-другому, и это меня злило.

Он замолчал, будто боялся продолжать. Потом выдохнул:

— Я тебя любил. И люблю. Только слишком поздно понял, как неправильно это показывал. И как глупо тебя терял. Снова и снова.

Он замолчал, и я тоже не смогла выдавить ни слова. Только смотрела на него. Слишком знакомого, слишком родного. И все равно — пугающе далекого.

— Я не прошу прощения, — добавил он тихо. — Знаю, что не заслужил. Но… я не умею без тебя. Без вас.

Я поднялась из кресла и медленно подошла к нему, глотая слезы.

— Я не знаю, как быть, Алекс, — прошептала я. — Я не знаю, что чувствую. Я устала. Я… я не хочу больше тебя ненавидеть.

Он ничего не сказал. Только кивнул. Медленно, будто каждое движение отдавало в сердце. И в этот момент между нами не было ни мести, ни боли, ни упреков.

Только мы. Двое разбитых сердец, растерянные души, слишком долго блуждавшие во тьме. И все еще — неравнодушные.