Второй шанс

Я слушала, прижав копыто ко рту. То, что это вообще произошло, было ужасно, но то, что из всех пони это случилось именно с Флаттершай, об этом было просто страшно подумать.

— Что было дальше?

— Сначала мы подумали, что жеребёнок мертворождённый. Сердце не билось. Он не дышал. Флаттершай была безутешна. Её увезли, и я перепроверил сердцебиение. К моему невероятному удивлению, пульс был. Я поместил жеребёнка в стазис. Это была хрупкая жизнь, едва теплящаяся. Я не рискнул сказать об этом Флаттершай, боясь, что младенец позже умрёт. Это бы опустошило её. Независимо от моих разногласий с Голденбладом, я не мог так поступить с ней. Я держал это в секрете от всех. Сообщил, что жеребёнок родился от неизвестной матери, погибшей в результате несчастного случая.

— И ты так и не сказал Голденбладу?

Он фыркнул:

— С какой стати? Голденблад не был моим другом, он должен был сдохнуть в Литтлхорне.

Я смотрела на него некоторое время. Знал ли он?

— Сангвин… Голденблад был её отцом.

— Что…? — он уставился на меня, затем моргнул, прямо копия Бу. — Они сказали мне, что её отец был пациентом, пострадавшем в одной из атак. А ты говоришь мне… — и тут он начал хохотать, с булькающими и клокочущими звуками. Это звучало так, будто он сейчас задохнётся насмерть. — Это… было бы неплохо знать пару веков назад. Мне бы никогда не пришлось идти к Твайлайт Спаркл с возможностью создания аликорнов, если бы я знал об этом!

— Значит… ты просто держал её в стазисе все эти годы? — спросила я и он кивнул.

— Да. Вообще-то я построил первый прототип стазис-кокона для себя, в собственном гараже, как только Химера была создана для Флаттершай… так что, ни одному пони не довелось пройти через то же, что и ей. Я не знаю, что происходило между ними, он всегда был с ней так холоден, что мне даже в голову не приходило, что между ними могут быть дружеские отношения. Мы усовершенствовали стазис-коконы, как нам казалось, я должен был разбогатеть от этого изобретения… ну да ладно. Потом появились заклинания слияния для улучшения пони. В последний момент были введены пустышки, как источник органов и материал для исследований. У меня появилась возможность поместить жеребёнка в здоровую пустышку-пегаса и сделать это достаточно надёжно, чтобы она выжила.

Сангвин застонал:

— У меня было сокровище, которое я не осмеливался использовать. Ребёнок Флаттершай… всё же прошло столько лет с тех пор, как у неё случился выкидыш. Флаттершай была по самые крылья в обязанностях и ответственности. Я не мог повесить на неё ещё и это. Плюс, как бы мне ни было стыдно это признавать, мне нравилось держать этого ребёнка в качестве туза в рукаве. Голденблад отошёл от дел. Хорс стал директором… зачем извлекать её из стазиса? Я мог просто придержать её, пока не настанет подходящий момент… возможно, когда представится возможность перейти в клинику Хелпинхуфа. Или даже… может быть, если Флаттершай решит уйти в отставку и должна будет назвать преемника? — он облизнул губы, от чего у меня грива зашевелилась. Да уж, использовать жеребёнка для шантажа. Ничего такого! — Так что я поместил её обратно в стазис… в единственную жизнь, которую она знала.

— И когда упали бомбы, она оставалась там.

Прямо как в медицинском центре Флаттершай.

— Да. Должен признаться, со своими проблемами и заботами после апокалипсиса я просто забыл о ней. Я пытался использовать это место и мой ограниченный доступ, чтобы обеспечить собственное выживание. Когда я с этим разобрался, я бросил все силы на то, чтобы не сойти с ума. Спасение моей семьи… Проект Химера… это то, за что я держался. Время от времени я экспериментировал со стазис-коконами, но обычно моё вмешательство приводило к смерти пациента. Затем, совершенно случайно, я успешно открыл один из них и пациент выжил.

— Дай-ка угадаю. Психошай?

— Да, — ответил он. — Но… я обнаружил кое-что о стазисе… пока он сохраняет тело, он не всегда сохраняет разум. В момент извлечения из стазиса она была жеребёнком. У неё не было никакого жизненного опыта, мир бесконечного покоя — это всё, что она знала. Её выход в реальных мир на своих копытах был ужасно травматичен. — он прикрыл глаза. — Но жеребёнок или кобыла, запертая на одном месте на целые века…

Мне виделись надписи «ИГРАТЬ» на стенах.

— Так… когда ты обнаружил это, у тебя засвербило в заднице, и ты решил восстановить свою семью?

Он медленно кивнул:

— Может быть, не в точности так, но да. Ты уловила суть.

Вдруг раздался отдалённый грохот такого взрыва, что я почувствовала его через пол. Одно из жар-яиц П-21 пошло в дело. Я очень надеялась, что другие не потребуются до тех пор, пока мы не будем готовы. Как только мы получим результат, мы должны будем уйти через тоннели к реке. Я пожелала ему удачи… она ему не помешает, учитывая, как много пони хотели его смерти. Гулль, похоже, по-своему истолковал мою нервозность.

— Расслабься. Единственный шанс, что это место взорвётся, это если только Дискорд вырвется на свободу. И даже ты не настолько глупа, чтобы сделать это.

О, он действительно плохо меня знал.

— Значит… Дискорд. Как он вляпался в Химеру? Что у него за история? — тихо спросила я.

— Он своего рода проявление духа хаоса, но его магия… его способность творить дикую и непредсказуемую магию по желанию… является краеугольным камнем, на котором основана Химера. Извлекая его магический потенциал и стабилизируя его, мы смогли создавать постоянные магические эффекты, для которых в противном случае потребовалась бы армия единорогов. Не многие пони могли оценить или предположить, как флюкс повлиял на военные действия.

Я кивнула.

— Но он же опасен?

— Невероятно, — ответил Сангвин, но затем нахмурился. — Или, по крайне мере был. Увидев его таким… — он тряхнул головой. — Нет. Это, должно быть, какая-то уловка. Он из тех, кто старается обмануть других ради собственной пользы — я бросила на него косой взгляд, кто бы говорил. К сожалению, он неотрывно следил за набухающими «плодами» на копировальной машине.

— Но он может умереть? — осторожно спросила я. Его можно ранить, это уж точно.

— Я не уверен. Не в обычном смысле, конечно. Стреляй в него, обращай в камень, руби ему голову и он просто выскочит из-за друга, которого ты только что случайно убила, и хорошенько посмеётся над твоим поражением. Единственное вещество, с которым мы когда-либо сталкивались, и которое могло бы остановить его, это было особое метеоритное железо, найденное под городом. В самом деле, по самой своей природе оно противостоит Дискорду. Голденблад использовал это железо, чтобы поймать его, а Хорс обнаружил, что если заставить железо резонировать, выход флюкса увеличивается в десять раз.

— Но почему… я не понимаю, — он уныло посмотрел на меня и я пояснила, — Я стреляю в штуки, помнишь?

— Очевидно Стойл-Тек ужасно халатно отнеслось к твоему образованию, — пробормотал он, потом вздохнул. — Магические науки, страница 101, так… магия резонирует в широком спектре частот. Всё во Вселенной имеет собственный набор длин волн. В природе, большинство из этих волн безвредно сталкиваются друг с другом… как неподвижные, если хочешь, но разумные существа и некоторые магические организмы могут фокусировать эту магию с определёнными эффектами. Единороги создают новое, драконы извергают огонь, пегасы летают, земные пони копошатся в грязи, алмазные псы роют и тому подобное. У всех рас похожие рисунки частоты. Это твоя душа, можно сказать. Эти уникальные частоты более или менее фиксируются в определённом возрасте, и у пони это проявляется в виде кьютимарки. — он сделал паузу, пожевав губами, будто раздумывая, знаю ли я, что такое кьютимарка.

— Обозначающей наш особый талант — протянула я. — Это я знаю. Итак, всё во вселенной вибрирует, а потом?

— Это упрощение, но да. Обычно мало что происходит, в природе волны гасят друг друга. Но когда разумные существа начинают работать сообща, тогда частоты могут выравниваться в больших масштабах. Магическая сила одного пони, усиливает магическую силу других. Они создают новое и поддерживают друг друга. С другой стороны, они могут мешать друг другу, что ведёт к раздражению и гневу. Эти помехи высвобождают, как правило, небольшое количество энергии, которая кормит и поддерживает Дискорда. Но метеоритное железо из-под Хуффингтона гораздо с большей силой реагирует на резонансы других, оно разрушает их.