Вторжение

— Объясните, Александр Васильевич — новость меня удивила — зачем нам это нужно, участвовать в чужой зачистке? Послали бы наблюдателей, и дело с концом.

— Политика. На западе сомневаются, что сумеют зачистить Гнездо в одиночку, как-никак шестнадцать уровней. Вот и решили позиционировать операцию как общемировой проект, «единое человечество против общего врага». Китайцев тоже позвали.

Наши согласились в обмен на некоторые экономические привилегии.

— Иными словами, жизни в обмен на золото.

— А разве когда-то было иначе? Ты лучше спроси, почему двенадцать лет на Амазонке просто уничтожали ползущих снизу тварей, не пытаясь спустится ниже третьего яруса, и вдруг торопятся с началом штурма. Очень сильно торопятся.

— Есть какая-то особая причина?

— Есть. Гнездо меняется. Твари становятся умнее, сбиваются в стаи. Структура пространства рвется, я не разбираюсь в этом, поговори с Коробком. Из королевской камеры идут какие-то сигналы, совершенно незнакомые, ничего похожего прежде не встречалось. Короче говоря — Сергачев откинулся в кресле и тяжело вздохнул — когда меня спросили, стоит нам участвовать или нет, я сказал, что стоит. Мне как-то не хочется узнавать, что там внизу может вылупиться.

Интересная новость. Амазонское Пекло было крупнейшим и, возможно, старейшим Гнездом мира. Сразу после обнаружения его заблокировали, зачистив первый ярус, в то время ниже третьего вообще не спускались. Как всегда бывает в таких случаях, рост Гнезда «в глубину» замедлился, зато оно поползло вширь. Сейчас его площадь составляла пятьдесят тысяч квадратных километров, это больше Московской области.

— Когда начало?

— Через месяц, двадцать шестого мая. От нас требуют сорок человек, не ниже четвертого уровня. Будете зачищать, удержание захваченных ярусов ляжет на местных.

— Ниже четвертого я сам никого не возьму. Но это практически весь командный состав, вы понимаете?

— Понимаю. Так что смотри, осторожнее. Да, кстати, как там Дед?

— Пришел в себя. Данил говорит, через неделю будет как новенький. Физически.

Сергачев понимающе кивнул. История, произошедшая с Сэмовым замом, была столь же нелепая, сколь забавная и одновременно трагическая. Как и любой боевой маг высокого уровня, помимо изучения обязательной программы в виде знаков и целительства, он дополнительно осваивал интересные лично ему предметы. Дед изначально развивал свои регенерационные способности и считался лучшим в этой области, даже читал лекции в Академии (я преподавал там же лечение психических заболеваний, а Злобный написал пособие по борьбе с отравлениями). Но начиная с какого-то момента, у пожилого сибиряка появилась Мечта. С большой буквы.

Не знаю, кто подкинул ему идею, или она возникла самостоятельно, но Дед захотел освоить метаморфизм. Теоретически все правильно, если есть возможность управлять ростом тканей организма, то можно заставить их изменяться в нужную сторону. Задача, конечно, неимоверно сложная, но возможная.

После ряда безуспешных опытов Дед решил, что организм сопротивляется изменению по психологическим причинам, не хочет понять, чего от него добивается хозяин. Поэтому экспериментатор скопировал энергетическую матрицу кабарги в свой разум и сделал еще одну попытку, на сей раз частично удачную. Слава богу, что выбрал травоядное животное, а не волка, как собирался вначале.

Частично эксперимент удался, у Деда выросла шерсть по всему телу, уши форму изменили, отрос маленький хвостик. Кроме того, он бегал на четырех конечностях, прятался от сослуживцев и абсолютно ничего не соображал, а когда его пытались задержать, ранил нескольких человек. Хорошо еще, что знаками не пользовался. В конце концов, его привезли в Москву, где местные ментаты сумели снять чужую матрицу с его разума. Сейчас Данил успешно убирал из Дедова организма лишние части, в то время как Мисюрин со своей командой терялись в догадках, как привести в порядок энергетику и психику пациента.

Дед был псионом четвертого уровня, мог бы отправиться на Амазонку. Не судьба.

В стране существовало только одно учебное заведение, готовящее псионов гражданских специальностей, Академия Псионики, созданная Даниилом. Изначально предполагалось, что обучать в ней будут исключительно целителей, но два года назад было создано еще несколько факультетов — общий, аналитиков-предсказателей, артефакторов, теоретический. Спрос на выпускников был очень велик.

Псионы, только что получившие инициацию, имели перед собой огромный выбор, куда пойти и чем заниматься. Большая часть поступала в наши структуры, мы имели приоритет перед всеми остальными службами. Но и кроме службы в СБР, существовало широкое поле деятельности.

Разведка и контрразведка, милиция и МЧС ежегодно принимали в свои ряды новичков и обучали по своим программам. В ФСБ было создано целое Управление, занимавшееся раскрытием преступлений с участием псионов, хотя легкие нарушения закона перешли в ведение милиции.

Кроме того, в армии существовали особые подразделения из слабых, до тридцати единиц оболочки, боевых магов. Я не разделял предубеждения, что существование этих войск бессмысленно. Тренированные в командах по четыре-пять человек, они могли представлять серьезную угрозу даже моим бойцам третьего, а то и четвертого уровней. У меня существовала договоренность с командованием округа, что в случае необходимости я буду использовать эти подразделения в своих операциях. Подобной нужды пока что не возникало, но чем черт не шутит. В свою очередь, силовики могли просить меня о содействии, если произойдет что-то серьезное.

В тех случаях, когда по каким-либо причинам человек не хотел идти служить в государственных структурах, он мог получить обучение в Академии. На сегодняшний день это было единственное учебное заведение, выпускавшее псионов-целителей, Академия имела репутацию первого и лучшего учебного заведения такого рода. Также пристальное внимание к ней привлекал факультет артефакторов, потому что спрос на их изделия рос с каждым годом, а гражданских специалистов не хватало.

Артефакты условно делились на две группы, свои и чужие, т. е. захваченные в Гнездах. Львиная доля захваченных не представляла практического интереса, возится с ними могли только фанатики-ученые (так и возникают великие открытия). Оставшиеся оседали в разных службах, кому какие нужны. Наши бойцы предпочитали не связываться с артефактами из-за неизученных свойств, которыми те обладали. Все-таки они были созданы с учетом чужой энергетики, и влияли на человека не всегда в лучшую сторону. Поэтому сильные артефакты использовались редко. Жаль, я не отказался бы от дополнительной защиты или внешнего модуля оболочки.

Что касается артефактов, созданных нашими псионами, то здесь тоже хватало проблем. Самые лучшие не могли похвастаться вплетенным знаком второго уровня, только первый. Кроме того, если созданный псионом знак можно было изменять, растягивать, прикрывая несколько человек, то артефакты создавали статичные знаки. Как следствие, их было легко обойти или разрушить, в зависимости от желания.

Тем не менее, спрос на артефакты был колоссальным, для обычного человека они являлись единственным средством противостоять магическому воздействию. Обычная психология заставляла носить на себе маленький предмет, чтобы «в случае чего» иметь возможность защитить себя и своих близких.

Хотя я не видел смысла надеяться на артефакты в серьезных делах, против их использования я не возражал. У меня у самого в наконечнике копья сидел знак Огненного Шипа, а каждого бойца своего полка я в приказном порядке заставил носить амулет-ядолов (получить такое количество артефактов стоило мне килограмма нервов).

Сначала я хотел поговорить с Данилом, он обещал подобрать интересующие меня данные. Потом, если получится, стоило попытать Коробка на предмет изменений в Амазонском Гнезде. Моисей Львович преподавал на факультете теоретиков, переманивая к себе юные таланты, его энергия и неутомимость вызывали восхищение. Я чувствовал его присутствие в здании Академии, но он мог убежать в любой момент.