Введение в человечность
Шрифт:
– Золя, - говорю и сам своего голоса не узнаю, он какой-то ражачный, лошадиный, в общем, - а ну, вылазь наружу! На нас смерч надвигается! Пора прочь скакать, иначе головы не сносить.
А она жалобно на меня смотрит и тихим голоском отвечает:
– Агамчик, милый мой, у меня в ушах ползучий триппер завелся, никак выйти на белый свет не желает. Пусть уж лучше меня копытами вверх твой смерч поднимет и головой об скалу шарахает, чем терпеть такие адские муки.
– А ну вылазь, - ржу я, - шалава Катерпиллерова!
– Агамчик, - стонет она жалобно, - не шалава я... Люблю
А сам смотрю, что торнадо уже совсем близко. Разговоры разговаривать некогда, тикать надо, иначе костей не соберешь.
Плюнул я на пони Изольду, и понесся прочь от злосчастного вихря. А тот мою лошадку виртуозно обогнул и меня, значит, целенаправленно преследует. Но не нападает. Я темп увеличиваю, и он быстрее кружится. Я влево, и он влево, я направо, и он туда же. Корче, совсем надежду на спасение разума потерял.
И тут, словно из под земли, прямо передо мною вырастает огромный узкоглазый человек. Раскрыл он свой рот и заговорил Васиным голосом:
– Ты ничего не бойся, Агамемнон, друг Ыумгырбеков тебя в обиду не даст...
– и берет своими гигантскими руками смерч да в бараний рог его скручивает.
На землю обломки домиков падают, тараканы дохлые дождем сыплются и дихлофосом воняет так, что хоть ложись и умирай. Но мне почему-то этот запах приятен.
– Озоном пахнет, - говорит друг Ыумгырбеков голосом Кабакова.
– Значит это, что гроза кончилась. Вот только инвалидом ты, похоже, на всю жизнь останешься.
– Каким еще инвалидом?
– удивленно ржу я.
– Ты на свои ноги посмотри!
– отвечает огромный человек.
Я снова голову меж передних ног опускаю и гляжу, что там произошло. Вроде нормально все, подвоха не чувствую.
– Ну что, убедился?
– спрашивает мой спаситель со смешком в голосе.
– В чем я должен убедиться?!
– ржу я громко-прегромко.
– Ответь мне, друг!
– А в том, что ног у тебя - четыре!
– гремит его голос.
– Ну, - отвечаю я.
– А сколько быть должно?
– Так, шесть!
– отвечает вдруг он Золиным голосом.
– Ты ж таракан. Насекомый. А у насекомых сколько лапок? То-то! Это еще что... Скоро всего две останется!
И тут меня озноб прошиб. Все четыре мои ноги подкосились, и рухнул я на поросшую стриженой травой землю, показавшуюся мне тверже камня, так больно я об нее грудью ударился. И в тот же миг превратился в таракана. А лапки-то и впрямь четыре!
Но страха нет. И боли не чувствую...
– Вот теперь ты настоящий король!
– отвечает откуда ни возьмись появившаяся Золя в своем прежнем, нормальном виде.
– Ты, Агам, теперь больше о своем народе беспокоиться станешь, а это твоя первоочередная задача. Шубку, кстати, когда мне купишь?
– Какую шубку?
– ничего не понимаю я.
– Катерпиллеровую, - и усиками своими в разные стороны кокетливо водит.
– Уж очень мне хочется стать настоящей первой леди.
– Леди Изольдой?...
– Ну, если тебе так нравится, пусть буду леди Изольдой!...
Агам, ты слышишь, что я тебе говорю?– Да, да, леди Изольдой, - повторяю я последние слова из моего ночного кошмара, а сам чувствую, что снова лежу на мохнатой подушке в Золиной квартире, а все, что за последние минуты произошло, просто взрыв подсознания, называемый в человечески-народной среде сновидениями.
– Что с тобой, милый?
– удивилась моя любовь.
– Так, ничего. Просто сон странный приснился, - ответил я, переворачиваясь на лапы и так сползая с постели.
– Федя не заходил?
– Заходил, - кивнула Золя, - я попросила его тебя не будить. Ты ж устал после своих скачек, да? Он, кстати, сказал, что будет дожидаться в бывших апартаментах предводителя. Мол, надо посоветоваться насчет интерьера твоего будущего кабинета.
– Ага, - зевая, кивнул я усами.
– Золотце, кофию сделай. Без лосьона, а то меня чего-то подташнивает.
– Уже готов, - улыбнулась Изольда.
– Сейчас принесу. Кстати, ты с кофе закусывать чем-нибудь будешь? Твои странные люди у плинтуса сырок оставили свежий, ветчину...
– Пойдет, а-уу, - снова зевнул я, - только совсем чуть-чуть.
Она ушла за завтраком. Клоп побери, неплохо быть чемпионом и президентом колонии тараканов! И свежатину тебе на дом доставляют, и советуются по всяким мелочам. Э-эх, лафа! Не привыкнуть бы только. Сократ говорил, что чем выше взлетишь, тем больнее падать. Фигурально, конечно, выражался. Но я тогда все правильно понял, хоть и ребенком был.
После завтрака я оставил Золю дома, а сам пошел на встречу с Федором. Тайный советник ждал меня в кабинете Катерпиллера, откуда уже вынесли вещи старика - гриб и кальян. Исчезли со стен и картины. Помещение выглядело каким-то жалким и мертвым, даже бессмертный дух Семена Обуслововича, похоже, навсегда его покинул.
– Доброе утро, уважаемый Агамемнон, - приветствовал меня Федя, почтительно склонив седые усы.
– Привет, Федор, - улыбнулся я.
– Что у нас там с твоими интерьерами?
Тайный советник потупился и опустил взгляд.
– Что-то произошло?
– забеспокоился я.
– Да, нет... Вы не беспокойтесь, с кабинетом все в порядке. Сами увидите. У нас другое ЧП.
– Не понял...
– прорычал я.
– Ну-ка рассказывай!
– Тут, уважаемый Агамемнон, Огрызко с Охапко повздорили... Из-за тела...
– промямлил тайный советник.
– Какого тела, Федор?
– Ну... того самого... Семена Обуслововича. Лаврентий исчезновение обнаружил, а Леонтий ответил, что это не его блошиное дело... Ну и...
– Кто-нибудь еще о пропаже знает?
– Н-нет...
– Хорошо. Обоих ко мне, - приказал я.
– Немедленно!
Федор со скоростью вчерашнего моего соперника Ким Ир Сена скрылся с глаз, а я задумался. Интересно, как мне выпутываться? Кража тела покойного Отца ничего хорошего не сулит, будь я даже тараканьим богом. Что делать с Лаврентием? Избавиться от него? Нет... Не ты, Агамемнон, жизнь дал, не тебе и лишать ее... Интересно, он корыстолюбив?
Ладно, придётся импровизировать...