Введение в чтение Гегеля

Ср.: «Die wahre 2исМ…»/«Истинная дисциплина…»/ (р. 274, 11-я строка снизу /с. 203, 5-я строка сверху/): в конечном счете это все тот же смертельный риск в борьбе («революционной»), без которого нельзя ни победить, ни обрести достоинство, что, впрочем, неотделимо одно от другого (так как потерпевший поражение революционер — это преступник).

Чтобы покончить с Рабством, человек должен снова поставить себя в такое положение, из которого он вышел рабом, или, по крайней мере, в аналогичное положение: ввязаться в борьбу не на жизнь, а на смерть ради того, чтобы получить признание (на сей раз Общества, Государства).

Однако Человек Добродетели только и может, что «упразднять» самого себя. Что-то вроде самоубийства. (Ср. Стоицизм).

Сама эта «Добродетель» представляет собой — в идеале — не что иное, как тот же наличный Порядок, улучшенный и исправленный. Подлинной революционности в этом нет: воюют с мелочами, мирятся с главным.

«Социализм» Человека Добродетели — это лже-социа- лизм, буржуазный индивидуализм, для которого индивидуум есть единичное, а не Гражданин, осуществляющий себя в общественной революционной борьбе. Человек Добродетели приписывает высшую ценность единичному, которое борется с Weltlauf, значит, ему надо сохранить себя в качестве «борца», значит, ему, по сути дела, не нужны перемены в обществе. Ему не нужна победа, из-за которой он перестал бы быть борцом и лишился бы того, что в нем есть самого ценного. Идеал остается недействительным. [34]

34

«Добродетель уподобляется не только тому воину, для которого в борьбе все дело в том, чтобы содержать свой меч во всем его блеске, но она и в борьбу вступила только затем, чтобы сохранить оружие» (с. 206) {прим. перев.).

Нужно сохранять капитализм для того, чтобы (всегда?) был пролетариат и была бы социалистическая Партия: таков «реформистский» социализм.

Человек Добродетели считает человеческую природу благой. Остается лишь просветить людей насчет благости их природы. (Но для Гегеля не существует «человеческой природы»: человек есть то, что он делает; он сам себя сотворя- ет посредством действования; то, что в нем есть врожденного, «природного», — это животное).

Человек Weltlauf /ГHomme-du-Weltlauf/, тот, кто прини- _t мает общий ход вещей и действует сообразно, свободен по отношению к порядку вещей, который он устанавливает и из которого извлекает выгоду. Этому порядку он может принести в жертву все, любую идеологию и даже жизнь. Это — Господин. Все, таким образом, — для него, но не «в себе». [35] Он неизменно одерживает верх над Человеком Добродетели, идеология которого никогда не меняла хода Истории. Ему важны не идеи, а конкретные действия. Только они созидают человеческую (т. е. общественную, политическую, историческую) действительность. Идеал становится действительностью, только после того как он «извращен» человеком действия, — таков Наполеон, осуществляющий революционный идеал. Weltlauf побеждает Добродетель, потому что «извращает» ее идеологию. Но «извращаясь», идеал Добродетели переходит из ничто абстракции в бытие Реальности: [36] он таким образом осуществляется, и почему бы не сказать, что как раз Добродетель и побеждает в мире. При том, однако, условии, что ее превращают [37] в революционное действие. Так вот, это действие, будучи действительным, входит в состав Weltlauf. Следовательно, только он поистине действителен. Только в совершенном Государстве и при его посредстве осуществим человеческий идеал — быть деятельным гражданином этого Государства.

35

«…общий ход вещей таков, что всё — для него, что всё — перед ним» (с. 206) {прим. перев.).

36

«…общий ход вещей осуществляет превращение неизменного, но на деле он этим превращает его из „ничто " абстракции в бытие реальности» (с. 207) (прим. перев.).

37

Превращают/извращают: Verkehrung — превращение, извращение: «…и извращение перестает считаться извращением (Verkehrung) добра, ибо это извращение есть, напротив, именно превращение (Verkehrung) добра как простой цели в действительность…» (с. 208) (прим. перев.).

С. Die Individualitat, welche sich an und fur sich selbst reel ist /Индивидуальность, которая видит себя реальной в себе самой и для себя самой/(р. 283–308 /с. 209–232/).

Интеллектуал — вот эта Индивидуальность. Его «Тип verandert nichts und geht gegen nichts». [38] Действование, обращенное на себя и само себя выражающее: литературная деятельность.

Параллель к религиозному сознанию; но здесь мы имеем дело с псевдо-потусторонним: Искусством, Наукой и т. д. С тем, что «по ту сторону» общества, но не мира: с Красотой, Истиной, Благом.

38

«Действование ничего не изменяет и ни против чего не направлено» (с. 210) (прим. перев.).

а. Das geistige Tierreich /Духовное животное царство/ (р. 285–301 /с. 210–224/).

Р. 286 /с. 211/. — Интеллектуал — это умное животное; он просто-напросто выражает собственную «природу» (врожденную), свой «характер», нечто уже существующее, «природное», и значит, что-то животное.

Его «официальная», признанная идеология — субъективный Идеализм, но это только так кажется. На самом деле идеологией, гораздо лучше выражающей эту позицию /attitude/, является натурализм.

Интеллектуал выражает свою «природу», замыкается в своей «природе», не превосходит /transcende/ себя. Настоящий (действующий) человек превосходит себя в борьбе и труде. Когда человек покидает Sein, то это ничто проваливается /saute/ в ничто; он исчезает. Но когда он живет по-человечески, т. е. действуя, то он ничто, которое ничто- жествует в бытии /un n^ant qui n^antit dans l'etre / (p. 287, 20-я строка /с. 212/). [39] Ничто ничтожествует в подлинном (историческом) времени во имя подлинного, не наступившего, будущего. Время — это ничто, которое удерживается в бытии, уничтожая его. Время — это Дух (Человек).

39

В указанном месте Гегель ничего не говорит о ничто, которое «ничтожествует в бытии». Слова «ein Nichts in das Nichts hinarbeitend» переведены (Г. Шпетом) как «ничто, устремляющееся в ничто», поскольку у Гегеля речь идет о том, что «первоначально определенная натура индивидуальности» (способности) есть реальность и только ее и можно «претворять в действительность», действуя. Если бы кто-то пожелал воплотить в жизнь что-то другое, то это было бы «ничто, устремляющееся в ничто». Во избежание путаницы со ссылками мы дали вариант «проваливается в ничто», потому что, как ни переводи «hinarbeitend», все равно все происходит in das Nichts, а не в «бытии» (прим. перев.).

(И это постиг еще Рассудок, не Разум!) Творить Историю — значит закреплять время в пространстве: впускать ничто в бытие. В Begierde /вожделении/ и порождаемом им

действовании Человек понимается как наличное ничто /ип neant present/, вклинившееся между ничто прошлого и ничто будущего, как ничто, присутствующее в бытии (это поистине «действительное присутствие» /presence гёе11е/ Духа в Мире).

Человек, действительное присутствие ничто в бытии (время), есть действие, т. е. борьба и труд, — и ничто другое. Человек, который знает, что он — ничто (загробной жизни нет, стало быть, атеизм), это ничто — ничтожествующее в бытии. Он может достичь Befriedigung (удовлетворения) в Gegenwart (настоящем); Befriedigung Biirger'a (гражданина) в Государстве. Гражданина, который борется и трудится: солдата-рабочего армий Наполеона.

Человек — это Действие. Его непосредственную первоначальную сущность, которая есть также его цель, [40] составляет Begierde, порождающее действие, и значит — разрушение, отрицание наличного бытия. Действие раскрывается сознанием, и сознание становится действительностью посредством действия: оба образуют одно целое. Человек есть действие с самого начала, и в конце (в «Феноменологии духа») он раскрывается (постигает себя) как действие. Первоначальная форма действия — Begierde (желание еще животное), затем следует Anerkennung — человеческое желание признания; затем — Kampf (борьба), затем — Arbeit (труд) и т. д. Наличные условия существования человека — это его Nicht- getan-haben, то, чего он не сделал сам. Это его «натура». Но и она уже очеловечена. Ибо его Nicht-getan-haben было сделано (создано) другими. Врожденная природа индивидуума не является, следовательно, чисто биологической. Интерес, который человек находит в этой «природе», [41] — человеческий (философский) интерес; спрашивая о ней, он спрашивает о самом себе.

40

«Индивид… собирается совершить поступок, словно находится в каком-то кругу (…), свою первоначальную сущность, которая должна быть его целью, он узнает лишь из действия, а чтобы действовать, у него наперед должна быть цель» (с. 213) (прим. перев.).

41

«Его первоначальная натура сказывается в интересе, который индивид находит в ней» (с. 213) (прим. перев.).

Интеллектуал, раз он бездействует (следовательно, не творит сам себя), может питать интерес только к тому, что в нем уже имеется, к своей врожденной «природе». Природа эта — человеческая, поскольку он живет в обществе и «образован» (gebildet) созидательным действием других. Значит, Говоря о своей «природе», он будет говорить о Человеке. Но тО, что он о нем скажет, не будет правдой, потому что ему не дано понять, что «истинное бытие человека — это его действие».

Интеллектуала интересует его талант. Его орудие — тот же талант. Он показывает свой талант с помощью своего таланта. [42]

Гражданин прибегает к внутренним средствам («таланту», «характеру») ради реальных, объективных действий и средств. Его действие — это его взаимодействие с вещью (внешней). Интеллектуал же на самом деле бездействует: ему достаточно «внутренних средств».

По Гегелю, Человек — это только то, что он есть благодаря действию, — он есть действие. Он действителен лишь постольку, поскольку осуществил себя действием в Мире. (Действие, делающее действительной Человечность, — это видимое преображение Природы Трудом). Человек не творит «своего» произведения; он есть сотворенное произведение.

42

«…талант есть не что иное, как определенная первоначальная индивидуальность, рассматриваемая как внутреннее средство или переход цели в действительность» (с. 213) (прим. перев.).