Введение в чтение Гегеля

Р. 543, 7-я строка снизу /с. 417, 16-я строка/: «Wenn also…» /«Таким образом, если…»/. Диалектическая павлинист- ская Теология; она отождествляет Добро и Зло; дьявол (грех) готовит и провоцирует Боговоплощение; а Бог искушает Человека (давая ему Закон) для того, чтобы мочь воплотиться (Закон дается ради возможности греха и, значит, искупления. Ср. Послание к Римлянам: грех замещен чувством греховности, и это чувство рождает Веру). Для святого Павла спасение непосредственно, оно не требует усилия, «деяний» (Обращения). В этом его ошибка. Ибо тогда утрачивает смысл жизнь Иисуса (имеют смысл только его смерть и вое- кресение). На деле же трансформация греха в спасение не случается сама собой, она требует времени; промежуток между ее началом и концом заполнен свободным действовани- ем, деятельной жизнью (подражающей Христу). Если спасение — от Бога, то это Благодать, но тогда сам Христианин уже ничего не значит, а кроме того, Благодать приходит от вневременно'го и, значит, потустороннего Времени и Истории Логоса. Если же спасение — от Человека, тогда ни Адам не принес погибели людям, ни Иисус не спас их. Так скажет Кант: Иисус — просто образцовый человек. (То же самое скажет и Гегель в молодости. Ср. Nohl.). Или так: все Христиане суть Иисус.

Святой Павел: совмещение Благодати и Обращения (в действительности несоединимых).

Мало осознать грех и обратиться, надо еще жить по- христиански. Вера без дел — ничто. Спасает осуществленная Вера, действительно преобразованный, ставший Церковью Мир. Спасение должно быть опосредовано Делами и Историей. Так, святой Павел освобождает место Католицизму.

(II). Причастие (р. 544, 16-я строка—564, 7-я строка /с. 418, 5-я строка снизу—434/).

Что теперь важно, так это жизнь Христа, его поступки: Дела.

Р. 544, 16-я строка /с. 418, 5-я строка сверху/: «Аирег dieser Unmittelbarkeit…» /«Таким образом, кроме этой непосредственности…»/. Ядро католической Догмы — учение о Евхаристии, т. е. символе Христа в Церкви, его смерти и воскресения в реальном Мире (= Церкви): «in ihr taglich stirbt und aufersteht» /«в ней каждодневно умирает и воскресает»/ (р. 544, последняя строка / с. 418, 19-я строка снизу/).* Христианин может спастись не иначе, как через Причастие, следовательно, через Церковь, т. е. посредством христианской жизни в христианском Мире.

Р. 545 /с. 418, 18-я строка снизу/: «Dasjenige…» /«То, что принадлежит…»/. Евхаристия это также символ превращения Единичного во Всеобщее и Всеобщего в Единичное. В этом смысле догма, стало быть, абсолютно истинна. Но это только символ, и в этом — недостаток учения, ущербность Христианства вообще (достигшего своей вершины в Католицизме). (Фактически для Гегеля Gegenwart, «реальное присутствие» Духа в Мире, это не Иисус Христос, и не Христос Евхаристии, но историческая жизнь Человека в природном Мире).

(III). Всемирная Церковь (р. 546, 8-30-я строки /с. 419, 22-я строка снизу — до конца страницы/).

Католическая Церковь универсальна в принципе. Но лишь в наполеоновской Империи осуществляется эта всеобщность /universalite'/, проникающая всю жизнь Человека, тогда как Церковь «благословляет» лишь отдельные ее стороны (Человек не проводит всей жизни в церкви).

Общее заключение главы VII (р. 546, 10-я строка снизу—548 /с. 419, 13-я строка—421/). Общая критика Религии и Христианства (идеи трансцендентности Духа). Переход к абсолютному Знанию — глава VIII.

Резюме курса лекций 1937–1938 учебного года

{Из Ежегодника Высшей практической школы за 1938–1939 учебный год. Секция религиеведения)

Курс лекций в этом году был посвящен объяснению главы VII «Феноменологии духа», озаглавленной Die Religion, в которой Гегель рассматривает структуру и развитие разработанных в ходе истории христианских богословских учений.

Для Гегеля реальным объектом религиозного мышления является сам Человек: любая теология необходимо оказывается антропологией. Сверхъестественная или трансцендентная по отношению к Природе сущность, т. е. Дух, на деле представляет собой не что иное, как отрицающее (значит, творческое) Действие, осуществляемое Человеком в наличном Мире. Но пока Человек религиозен, он не отдает себе в этом отчета: он мыслит по-богословски: субстантивирует и овнешняет понятие {Begriff) Духа, пред-ставляя {Vorstellen /представление!) его себе с виде некоего Бытия {Sein), существующего вне Человека и независимо от его Действий. Религиозный Человек думает, что он говорит о Боге, когда в сущности ведет речь о себе самом.

Это отсутствие самосознания, эта фантастическая проекция духовного или человеческого содержания в сферу потустороннего (Vor-stellung) и отличает религиозное (теологическое) мышление от мышления философского {антропояот- ческого). Впрочем, эти два типа мышления необходимо сосуществуют: противополагаясь друг другу, они друг друга порождают и дополняют. Философия (до-гегелевская) осознанно говорит о Человеке, в ней Человек обретает осознание себя. Но она раскрывает Человека ему самому, отделяя его от его же природного и социального Мира; и только отдельный!particulier, единичный/ (Einzelner), отделяющий себя от Мира (от Всеобщего) и замыкающийся в себе самом Человек способен создать некую «философскую» антропологию. Напротив, Богословие ракрывает, не отдавая себе в том отчета, универсальную сторону человеческого существования — Государство, Общество, Народ, а также Человека как входящего в состав Государства, Общества, Народа. И пока продолжается История, или пока еще нет совершенного Государства, иными словами, пока существует конфликт Единичного и Всеобщего в наличном природном и социальном Мире, противостояние двух точек зрения («философской» и религиозной, или теологической) неизбежно. Человек, которому не удается достичь удовлетворенности посредством Действования в Мире и для Мира, где он живет, бежит этого Мира, укрываясь в собственном отвлеченном мышлении, и только такой, замкнувшийся в себе «Интеллектуал» обретает самосознание в «философской» антропологии, отражающей партикуляристскую тенденцию человеческой жизни. И напротив, тот же самый Человек, взятый в его универсалистской устремленности, обращаясь к Миру, не может его узнать и признать делом своих рук; реальность (всеобщая) предстает перед ним как что-то существующее вне его и независимо от его Действий, и ему кажется, что всеобщий идеал располагается где-то по ту сторону от него и его реального Мира. Таким образом, осознавание реальности Мира и его идеала, а равно себя самого как составной части этого Мира обретает форму теологического мифа. А партикуляристский субъективизм «философской» антропологии непременно дополняется — и опровергается — универсалистским объективизмом религиозной теологии.

Теология, таким образом, является отражением — неосознанным — наличного социального исторического Мира, в котором живет теолог, а также складывающихся в этом Мире представлений об идеале. Следовательно, с одной стороны, изучение Религии позволит нам понять сущностный характер Мира, эту Религию принявшего, а с другой стороны, коль скоро Теология равным образом отражает общественный и политический идеал, требующий осуществления путем преобразования налично-данного, то ее изучение позволит нам также понять, как развивался этот Мир, как он эволюционировал с прицелом на идеал и, стало быть, происходило это в прямой зависимости от теологии, этот идеал раскрывающей. Потому-то изучение реального историче- ркого развития (проведенное в главе VI) должно быть дополнено изучением идейной эволюции богословской мысли (в rtiaBe VII).

Жизненный идеал вырабатывается и осуществляется постепенно: каждый этап его разработки отмечен той или иной Теологией и каждый этап его осуществления представлен принявшим этот идеал и живущим с оглядкой на него историческим Миром. В своем совершенстве идеал раскрывается как идея Индивидуальности, т. е. удовлетворенности реальным или действенным синтезом партикуляристской и универсалистской тенденций в человеческом существовании. Поначалу эта идея раскрывается Человеку как богословское (христианское) понимание индивидуальности (божественной) Иисуса Христа или богочеловека. Этот идеал-идея претворяется в жизнь в ходе и посредством Французской революции, которая завершает эволюцию христианского Мира в реальной (и вместе символической) личности Человекобо- га — Наполеона, одновременно главы-творца совершенного Государства и его Гражданина, работающего на бесконечно долгое сохранение этого Государства. И поскольку реальное противостояние Единичного и Всеобщего, таким образом, снимается, идейный конфликт «философской» антропологии и религиозной теологии также сходит на нет. Философ (и этот философ Гегель), который раскрывает Человека ему самому, рассказывая о его осуществлении в Наполеоне, раскрывает Человека в обеих ипостасях — партикуляристской и универсалистской. Таким образом, его учение одновременно и «философское», и «богословское». Но, будучи тем и другим, оно — ни то и ни другое. Это больше не «Философия» в до-гегелевском смысле слова, поскольку в ней нет понятия идеального, или абстрактного, Духа, т. е. Духа, как чего-то отличного от природных и социальных реалий и действий. И это больше не «Богословие», поскольку Богословие, если оно говорит о реальном или конкретном Духе, то помещает его вне Человека и Мира. Учение Гегеля есть абсолютное Знание (absolutes Wissen), завершающее и снимающее (aufhebt) как «философское», так и религиозное, или теологическое, развитие путем раскрытия совершенного Человека; оно осуществляется в конце Истории и предполагает реальное существование такого Человека.

Коль скоро совершенный Человек, т. е. Человек, полностью и окончательно удовлетворенный тем, что он есть, есть осуществление христианской идеи Индивидуальности, то и откровение /revelation/ об этом Человеке в абсолютном Знании по своему содержанию — то же, что и в христианском Богословии, за вычетом трансцендентности. Достаточно сказать о Человеке все то, что Христианин говорит о своем Боге, чтобы от абсолютной, или христианской, Теологии перейти к абсолютной философии, или Науке Гегеля. Переход этот, как показал Гегель в главе VI, оказывается возможным благодаря Наполеону.

В главе VII Гегель показывает нам, почему и как первоначальные богословские представления постепенно превратились в развитое христианское учение, отличающееся от его собственного только формой: в христианской теологии фактически раскрывается не что иное, как гегелевское понятие Индивидуальности, но в форме теандрического [165] представления (Vor-stellung).

VI Курс лекций 1938–1939 УЧЕБНОГО ГОДА

(полный текст)

165

Богословский термин, обозначающий единство человеческой и божественной природы в личности Иисуса Христа (прим. перев.).

«Китай являет пример страны, где недовольство в целом и способность к преобразованию вымерли много веков тому назад; но социалисты и прислужники государственных идолов Европы легко смогли бы (…) создать и в Европе китайские порядки и китайское „счастье"…» — Ницше Ф. Сочинения: В 2-х томах. Т. I. М., 1990. С. 535 (прим. перев.).